«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года) - Денис Козлов

В предлагаемой вниманию читателя работе предпринята попытка воссоздать целостную картину событий, непосредственно предшествовавших началу военных действий в Черном море, и нападения германо-турецкого флота на российские порты 16 (29) октября 1914 г., вовлекшего Турцию в войну с Россией и ее союзниками. Мы постарались, опираясь на широкий круг доступных ныне отечественных и зарубежных источников и отойдя от идеологических клише, осветить принимаемые противниками решения и оценить их последствия.

* * *

Автор выражает глубокую благодарность Д.М. Воробьеву, А.С. Гутану, К.Л. Кулагину, С.А. Липатову, Д.Г. Мартиросяну и А.А. Савиновой за помощь в подготовке рукописи и иллюстраций.

Глава 1.

Российские планы войны на Черноморском театре в 1906-1914 гг.

Прежде чем приступить к освещению эволюции российских планов войны на Черном море накануне 1914 г., попытаемся сформулировать факторы, определившие направленность стратегического планирования на «южном театре» после Русско-японской войны 1904-1905 гг.

Первым из них следует, по-видимому, полагать явно обозначившееся снижение значимости «проблемы черноморских проливов», которая на рубеже XIX-XX вв. утратила статус приоритетной общегосударственной военно-политической задачи, каковой она являлась на протяжении последней четверти XIX столетия.

Во-вторых, признание Германии главным вероятным противником, предопределившее выбор Балтийского моря как главного театра военных действий отечественного военно-морского флота и, как следствие, снижение внимания государственного и военно-морского руководства к Черноморскому театру.

В-третьих, сохранение русским Черноморским флотом, который в недавней войне с Японией не понес потерь в корабельном составе, превосходства в силах над всеми сопредельными державами, достигнутого в царствование Александра III. Среди черноморских государств лишь Османская империя располагала сколь-нибудь значимым военно-морским потенциалом, но и ее морские силы безоговорочно уступали русскому Черноморскому флоту. К исходу 1905 г. командующий турецким флотом Хасан Рами-паша располагал единственным сравнительно современным броненосцем, двумя новыми крейсерами, 17 миноносцами (из них лишь семь водоизмещением более 100 тонн) и 16 мореходными канонерскими лодками. Кроме того, в составе оттоманского флота числилось 16 совершенно устаревших броненосных кораблей и паровых корветов, построенных в 70-80-х годах XIX столетия{20}. Российский же Черноморский флот (главный командир флота и портов — вице-адмирал Г.П. Чухнин) насчитывал в это время восемь эскадренных броненосцев, два крейсера, три минных крейсера, 36 миноносцев (из них девять больших), шесть мореходных канонерских лодок{21}.

Линейный корабли и миноносцы морских сил Черного моря в походе. На переднем плане — линкор «Ростислав»

Уверенность в том, что «разложение Турции представляется только вопросом времени»{22}, нашла свое отражение в Программе развития и реформ морских вооруженных сил России (октябрь 1906 г.) — первом концептуальном документе, который был подготовлен только что созданным Морским генеральным штабом. Согласно Программе Черноморский флот «по приведении его в порядок будет представлять достаточную силу, и в ближайшем будущем не потребуется его усиление»{23}.

Существовала, правда, гипотетическая возможность наращивания неприятельских сил путем ввода в Черное море корабельной группировки австро-венгерского флота, и эта возможность учитывалась российским командованием вплоть до начала военных действий между Россией и Турцией в октябре 1914 г.{24}. Однако подобные действия затруднялась географической конфигурацией театра, облегчавшей русскому флоту блокирование единственного входа в Черное море — пролива Босфор.

Наконец, в-четвертых, провал нескольких попыток российской дипломатии добиться пересмотра международно-правового статуса проливов, регламентированного Парижским трактатом 1856 г. и Лондонской конвенцией 1871 г. В результате Россия не могла усилить свой Черноморский флот иначе, как сооружением кораблей на отечественных верфях, в то время как Турция имела возможность заказывать или покупать готовые корабли за границей{25}. При этом российское командование отдавало себе отчет в том, что темпы строительства кораблей на российских верфях были существенно ниже, чем на заводах Англии или Германии (для линкора-дредноута — в среднем четыре года против двух){26}.

Все эти обстоятельства нашли свое отражение как в постановке задач Черноморскому флоту[3], так и в определении форм и способов его действий.

Впервые после Русско-японской войны взгляды высшего военного и военно-морского руководства империи на роль и место Черноморского флота в будущей войне были сформулированы в журнале совместного совещания начальников генеральных штабов генерал-лейтенанта Ф.Ф. Палицына и капитана I ранга Л.А. Брусилова от 15 (28) декабря 1906 г. и их совместном всеподданнейшем докладе от 9 (22) января 1907 г.: «Обеспечение господства на водах Черного моря требует, чтобы флот был могущественным и характера активного, дабы быть в состоянии исполнить важнейшую в судьбе России задачу — открыть и обеспечить за нею проливы»{27}.

Эти соображения получили развитие в «стратегических основаниях» для составления плана войны 1907 г.: перед Черноморским флотом ставилась цель создания и поддержания устойчивого благоприятного оперативного режима на театре — «возможно дольше сохранить обладание морем». Для ее достижения предполагалось решить две основные задачи: овладеть проливами или, во всяком случае, не допустить проход в Черное море морских сил враждебных государств. В обоих случаях основным силам флота следовало развернуться в предпроливную зону для разрушения укреплений противника, высадки десанта с последующей поддержкой его действий на берегу или для блокирования пролива путем постановки минного заграждения в Верхнем Босфоре и защиты его от траления{28}.

Однако уже в том же году, несмотря на сохранение десантной операции в числе возможных задач флота, вопрос о «босфорской экспедиции», был, по существу, переведен в сугубо теоретическую плоскость. Об этом, в частности, свидетельствует высочайшее повеление об упразднении особого артиллерийского экспедиционного запаса и крепостного артиллерийского батальона, сформированных в рамках начавшейся в 1881 г. заблаговременной подготовки к десантной операции{29}.

Очевидно, именно из-за фактического отказа от идеи овладения проливами соответствующая задача морским силам Черного моря в плане 1908 г. формулировалась предельно осторожно: «оказать в случае надобности содействие возможной десантной экспедиции». В остальном цель действий («сохранить обладание морем») и задачи («постараться уничтожить турецкий флот, если таковой войдет в Черное море, или же блокировать пролив с севера») флота принципиальных изменений не претерпели. Отметим, что с этого времени именно на «блокирование Босфора при широком использовании мин заграждения» были целеустремленны флотские маневры морских сил Черного моря{30}.

Между тем реальная способность Черноморского флота решить перечисленные задачи весьма скептически оценивалась военным и военно-морским руководством страны. В частности, на совещании, проведенном председателем Совета министров П.А. Столыпиным 21 января (3 февраля) 1908 г. для выработки мер «на случай осложнений в Малой Азии», морской министр адмирал И.М. Диков констатировал: «Черноморский флот в настоящее время не готов к военным действиям и для сего потребовалось бы пополнить его личный состав и число подводных лодок, а главное запасы угля, снарядов артиллерийских и мин заграждения, без которых действия против Босфора, если турецкий флот увеличится покупкой новых судов, невозможно»{31}. Состоявшееся неделю спустя заседание Совета государственной обороны подтвердило неудовлетворительное состояние вооруженных сил и рекомендовало «избегать принятия таких агрессивных действий, которые могут вызвать политические осложнения»{32}.

При обсуждении возможных военных мер для разрешения «боснийского кризиса» 21 июля (3 августа) того же года морской министр сообщил о готовности отправить в Средиземное море два линкора и два крейсера Балтийского флота, однако возможность занятия Верхнего Босфора представлялась И.М. Дикову вопросом неопределенного будущего{33}.

Событием, весьма серьезно повлиявшим на направленность оперативного планирования на Черноморском театре, стал состоявшийся в 1908 г. приход к власти в Османской империи «младотурок», верхушка которых явно тяготела к Центральным державам и, что особенно важно в контексте настоящего исследования, обнаружила намерения к значительному усилению своих военно-морских сил. Прогерманская ориентация новых турецких властей заставила российский Морской генеральный штаб приступить к разработке плана войны на Черном море на более продолжительный срок с учетом возможных изменений внешнеполитической ситуации. В этой связи было признано целесообразным безотлагательно составить два варианта «плана операций»: против турецкого флота и против флотов коалиции враждебных государств. План применения 1908 г. был оставлен в силе как вариант на случай войны с одной Турцией. Составленный же особый План войны на Черном море России с западной коалицией на 1909-1913 гг., предусматривавший возможность образования враждебного России военного союза в составе Германии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции, ставил перед Черноморским флотом цель «временного сохранения обладания Черным морем для прикрытия беспрепятственного производства мобилизации нашими войсками и отправления их на главный театр, на что потребно около 19 дней»{34}. В последующем флоту надлежало пресечь попытки военно-морских сил противника проникнуть в северо-западный район Черного моря и в Азовское море.