Открытие закрытия - Неизвестно

Мы довольно быстро установили, что Костик в Ленинграде ложился спать в десять вечера и никаких ночей видеть не мог. Костик возразил: мол, поскольку белые ночи светлые, как день, а днем он никогда не спит, то это одно и то же, и нам пришлось согласиться.

Тогда я рассказал про Углич. Есть такой город на Волге. Там убили царевича Дмитрия или он сам умер. А колокол — в него звонили, чтобы собрать народ на бунт,— избили плетьми по приказу царя. Кроме того, у колокола вырвали язык, оторвали ухо и сослали в Сибирь, как государственного преступника. На свое место колокол был возвращен только при Советской власти.

Все поудивлялись, какие в средние века жили наивные люди. Ведь если бы мы, например, били свой школьный звонок хоть каждый день, он все равно не стал звонить так, чтобы уроки кончались раньше, а перемены были дольше. Звонок испортился бы, и все.

Рассказали и другие, кто что помнил, и только Мишка

молчал и дулся. Он вмешался в разговор, когда Ната Жучкова информировала нас о последних модах сезона:

— Брючные костюмы, кажется, доживают свой век…

— Металлолом будем собирать? — спросил Мишка.

— А зачем мы здесь? — ответил вопросом на вопрос Костик.— Ты уже уточнил определение металлолома?

Мишка сказал, что над определением поработал, и, чтобы не перечислять в нем всего, что можно найти — железо, сталь, чугун, бронзу и так далее,— он заменил все это одним словом

«металл».

— «Металлоломом,— прочел Мишка,— называется металл, который валяется во дворах и на улицах, а как он туда попал — неизвестно».

— Только во дворах и на улицах? — встрепенулся Костик.— А в лесах, в полях, в горах, в долинах? Разве там не может оказаться металлолома?

Замечание Костика мы признали разумным. Люди по нашему стратегическому плану будут искать металлолом во дворах и на улицах, а он, возможно, лежит совсем в другом

месте.

Мишка согласился с доводами, поскольку определение в таком виде сужало границы поиска. По его предложению слова «во дворах и на улицах» заменили словом «везде». Теперь определение звучало так:

— «Металлоломом называется металл, который валяется везде, а как он туда попал — неизвестно».

— Куда туда? — заинтересовался я.— Туда «везде»?

— Так не говорят,— кивнула Ната.— И почему «везде»? Если лом валяется везде, его и искать не надо. Бери и неси!

После долгих споров «везде» и «туда» вычеркнули. Мишка прочел, что осталось:

— «Металлоломом называется металл, который валяется, а как он попал — неизвестно».

Получилась бессмыслица. Как быть дальше никто не знал. Нашелся Мишка.

— Выкинем «а как попал — неизвестно», поскольку известно, как попал: его выкинули.

— Кого выкинули?

— Металл, конечно!

— Металл не выкидывают,—задумчиво сказала Томка,— а теряют. Кольца, например, цепочки, брошки…

— Ты того? — спросил ее Мишка и покрутил пальцем возле виска.

— Ничего «не того».—Костик встал на защиту Томки.— Она верно говорит! Выбрасывают не металлы, а л-о-м металлов. Надо ввести слово л-о-м, и все будет в порядке.

— И отказаться от «валяется»,—сказала Ната.—Металл не пьяный, чтобы валяться!

Мишка учел замечания и громко прочитал окончательно отработанное, сокращенное и дополненное определение:

— «Металлоломом называется лом металлов». , — Не придерешься!— восхитился Вовка Трушин.— Читай дальше!

Но дальше читать стратегический план Мишке не пришлось. В класс вошла старшая пионервожатая Тоня. Мы посмотрели на часы: стрелки показывали семнадцать ноль-ноль…

Если вы уже знакомы с бессмертной комедией Н. В. Гоголя «Ревизор», то, наверное, помните, чем она кончается. Там написано: «Немая сцена». У нас тоже была бы немая сцена, но старшая пионервожатая, как вошла, так сразу заговорила. Она говорила с семнадцати ноль-ноль до семнадцати тридцати двух и все о нашем уровне сознания.

…А вообще-то лом собирать — штука несложная. Увидел во дворе трубу или еще какую-нибудь железку и тащи к школе!

НЕСОВРЕМЕННАЯ БАБУШКА

Однажды Ната Жучкова пришла в школу мрачная и подавленная. Ната — староста класса, человек заметный, с которого мы невольно берем пример, поэтому ее настроение могло, по словам Мишки Сазонова, легко передаться нам, а через нас — нашим родителям, затем ближайшим и дальним родственникам и, в конце концов, охватить всю Москву. Это в лучшем случае. В худшем — распространиться на другие города.

Мишка сказал, что он предвидит именно такую цепную реакцию, и, чтобы ее предотвратить, спросил у Наты, что случилось.

Оказалось, Натины папа и мама уехали отдыхать в Сочи, в санаторий, а присматривать за Натой вызвали из деревни бабушку. Это была добрая, веселая бабушка, но ужасно не-

современная, что Нату огорчало, расстраивало и вызывало подавленное настроение.

— Представляете,— жаловалась нам Ната,— бабушка не знает, что значит коктейль! Молочный! Не слышала такого слова!

— Да ну? — изумился Вовка Трушин.— Как же там, в деревне, школьники без него живут?

— А фломастер называет, думаете, как? Карандашик!

— Не может быть! — не поверила Томка Булкина.— Ведь фломастер — он фломастер и есть!

— Видно, не перевелись еще медвежьи углы,— вздохнул наш отличник Костик Соболев,— куда даже коктейль не заглядывал.

— Этого так оставить нельзя,— сказал Мишка Сазонов после некоторого раздумья.— Предлагаю создать оперативную группу по подтягиванию бабушки до уровня современности. Имеются другие мнения?

Других мнений не имелось.

В оперативную группу вошли Мишка Сазонов, Костик Соболев, я, Вовка Трушин. Это из ребят. Из девчонок — Томка Булкина и Ната Жучкова.

Мы толком не знали, с какими понятиями современного мира Натина бабушка знакома, а с какими нет. Поэтому решено было начать с объяснения самых что ни на есть общих вопросов, с того, например, как устроена Вселенная. Затем оперативная группа думала постепенно перейти к более частным явлениям и вещам, и даже к таким мелким, как коктейль и фломастер.

В ближайшее воскресенье мы отправились к Нате Жучковой. Мишка еще раз всех предупредил, что в глазах бабушки мы должны выглядеть тактичными людьми, понравиться ей и завоевать расположение своим примерным поведением. Работу оперативная группа решила проводить тонко и осторожно, чтобы старушка ни о чем не догадалась и не обиделась.

Дверь нам открыла сама Натина бабушка, к которой,

кстати, никак не подходило слово старушка, так она молодо выглядела.

— Ну и ватага!—приветливо воскликнула бабушка.— Ната, к нам гости! Давайте знакомиться. Меня зовут Алевтина Алексеевна. А вас?

— По-разному,— сказал я и понял, что брякнул глупость.

Но Алевтина Алексеевна не обиделась — напротив, развеселилась. Она усадила нас за стол, стала угощать чаем. К чаю подала большую банку меда. Мы оживленно разговаривали, правда ни на секунду при этом не забывали, что должны вести себя достойно, создать впечатление умных и образованных людей.

Честно говоря, производить приятное впечатление нам ужасно мешал мед. Его хотелось есть и есть — так он заманчиво выглядел. Но мы понимали: чем больше съедим этого дара природы, тем труднее нам будет доказать свое примерное поведение.

Напряженная внутренняя борьба всех порядком измотала. Скоро у Вовки Трушина нервы окончательно сдали. Когда Алевтина Алексеевна вышла из комнаты поставить на плиту чайник, Вовка с криком «Ученье — свет, а неученье — тьма!» схватил банку и отпил из нее три основательных глотка. У Вовки банку вырвала Томка Булкина. Она тоже сделала два глотка, каждый из которых был больше трех Вовкиных. Потом мед перекочевал ко мне, к Мишке, к Нате и, наконец, к Костику Соболеву. Он вылил остаток в свою розетку. К сожалению, воспитанность Костика не могла спасти положения. Банка была пуста.

Вернувшаяся из кухни Алевтина Алексеевна сразу заметила происшедшие на столе изменения, но сердиться не стала, взъерошила Мишке волосы:

— Чудесные вы все ребята!

— Очень непосредственные,— осторожно сказал Мишка.

— И чувствуете себя на седьмом небе! Так?

— Мы чувствуем себя хорошо,— Мишка незаметно

дал знак оперативной группе начинать действовать,— как только может чувствовать себя человек на Земле,— последнюю часть фразы он произнес многозначительно, с нажимом,—которая вращается вокруг Солнца.

— И вокруг своей оси.— Вовка Трушин встал со стула и покрутился, топчась на месте.

Томка Булкина раз за разом стала обегать стол. После первого витка она на ходу пояснила:

— Вокруг Солнца вращаются и другие планеты. Венера, например.

— И Марс.— Я тоже побежал по комнате, выбрав себе орбиту побольше.

За Меркурий побежала Ната, за Землю — Вовка, за Юпитер помчался Костик Соболев. Сатурн изображал Мишка Сазонов. Чтобы как можно больше походить на эту загадочную планету, Мишка взял Натин хула-хуп и держал его на уровне пояса. Хула-хуп, пусть отдаленно, напоминал знаменитое кольцо Сатурна. Изображать шестую планету Мишка ушел на кухню — Сатурн почти в десять раз дальше от Солнца, чем наша Земля.