Поцелуй со вкусом крови - Таня Свон

поддалась из-за удивления и неожиданности, но опомнилась слишком поздно. Каян уже забрал лист из моих рук, приговаривая:

– Мы все здесь не художники. Не нужно стесняться, это же просто развле… Мать Земля!

Он перевернул лист и шумно охнул, и с этим звуком разбилась моя надежда провести вечер спокойно, не привлекая лишнего внимания. Я заметила, что все присутствующие вытянули шеи или подались в нашу сторону. Все пытались рассмотреть то, что увидел Каян. Он же впихнул портрет обратно мне в руки и отвел глаза, так и не взглянув на меня.

– Теперь нам всем интересно! – выкрикнула женщина, которая частенько приносила мне записки от Рафаэля. – Что там?

– Кто! – поправила Вида. – Ну же! Выходи, Тиа!

Они шумели, повторяя мое имя и просьбу поднять портрет повыше. Я понимала, что выпутаться уже не выйдет, и окончательно уверилась в этом, когда поняла, что Рафаэль смотрит на меня.

Его губы смеялись, но глаза напоминали вечернее небо глубокой, дождливой осенью. В них сгустились тени чувств, названия которых я не знала.

– Хорошо, – я поднялась с дивана и прошла в пустующий центр. Отвертеться не выйдет, а своими ужимками лишь еще больше привлекаю ненужное внимание.

Поднимая портрет, я смотрела только на Рафаэля. Понимала, что это плохая идея, но не могла оторвать взгляд. Мне остро хотелось видеть его реакцию… Но ее не последовало. Вообще.

Когда все охнули в один голос, его лицо не переменилось. Он смотрел с плохо скрываемым интересом, пристально вглядывался в свой же портрет, но ничто не выдавало во взгляде вампира гордость или потешенное самолюбие.

Или хотя бы узнавание.

Пальцы чуть сильнее сжали лист бумаги, когда до меня дошло – он не понимает, кто изображен на портрете.

Так сколько же лет он уже вампир? Как давно в последний раз, еще будучи человеком, встречал в зеркале свой взгляд? Неужели прошло столько времени, что собственное отражение вымылось из памяти?

Слуги начали роптать. Кто-то попросил у меня портрет, и бумага пошла по рукам. Не потому, что присутствующие не узнали, кого я изобразила, а потому, что их восхищало, насколько точно и искусно это сделано.

«Господин. Господин!» – слышалось то и дело в шепотках.

Слышал это и Рафаэль, лицо которого вдруг переменилось. Он нетерпеливо привстал, высматривая гуляющий по гостям зала лист бумаги. Он жадно впился в него взором, а затем и вовсе встал и выхватил из чужих рук.

– Невероятное сходство, – выдохнула Сариэль, что подошла к Рафаэлю со спины. – Тут и угадывать не надо.

Когда зал наполнили аплодисменты, Рафаэль наконец посмотрел на меня. От его взгляда внутри что-то перевернулось. Я поспешила опустить глаза, но сердце уже стучало как бешеное.

Не дожидаясь, когда овации смолкнут, я прошла обратно на свое место. А когда вновь осмотрела зал, Рафаэля там уже не было.

Глава 11. Награда или наказание

«Контроль за выкупленными на аукционе магами необходим. Кого бы чародей ни звал господином, по-настоящему принадлежать он будет только Артери».

Тонкости магических искусств. Первое издание

Я возвращалась в свою комнату уже через полчаса после случившегося. Игра стухла после ухода Рафаэля почти сразу. Никто уже не хотел угадывать по рисункам изображенных людей. Кто-то стеснялся выходить после меня, потому что рисовал хуже. Кому-то просто было куда интереснее обсуждать произошедшее.

Слухи поползли еще до того, как я вышла из зала. В глаза меня спрашивали, где так научилась рисовать, а за спиной – я слышала – шептались о том, что приход Рафаэля был неслучайным.

– Мне не по себе, – скривилась я, склонившись к Каяну. – Они все обсуждают меня.

– Зато тебя заметили и, кажется, стали меньше бояться.

Сказав это, он кивнул на другую часть зала. Там стояла Найвара и поглядывала на нас. Она старалась делать это незаметно, но получалось из рук вон плохо. Даже старшая сестра Найвары и ее подруги прятали свое внимание более искусно.

Вечерние игры переросли в обычные посиделки. Меня и в другие дни такое не особо привлекало, а сегодня и вовсе хотелось поскорее спрятаться в своей комнате.

– Я пойду, – сказала я Каяну, надеясь, что он направится к выходу вместе со мной.

Но он лишь кивнул и продолжил разговор с девушкой, которая вроде как работала швеей.

«Солнце светит всем одинаково, Тиа», – напомнила я себе и пошла прочь, с каждым шагом отрывая от сердца по кусочку.

Все-таки Каян нравился мне. Как парень. И это угнетало. Я повелась на тепло и заботу, которых была лишена большую часть жизни, а теперь кусала губы от обиды. Еще и мысль, что Каян, возможно, заподозрил меня в симпатии к Рафаэлю, не давала покоя. Я хотела поговорить об этом наедине, но план сорвался.

В тяжелых размышлениях я вышла в пустой коридор, но не успела отойти от распахнутых дверей зала, как кто-то выскочил следом за мной.

– Тиа!

Я обернулась на звук торопливо приближающихся шагов и широко распахнула глаза от удивления. Вот уж кого я не ожидала увидеть бегущей за мной, так это Найвару.

– Что-то случилось? – Я взволнованно подалась вперед и вгляделась в лицо девочки.

Вроде не бледная. Даже наоборот, щеки залиты румянцем. Рыжие волосы заплетены в косу, кончик которой Найвара взволнованно теребила тонкими пальцами.

Я молчала, давая ей время подобрать слова. Не хотелось спугнуть Найвару снова.

– Мне понравился твой рисунок, – пролепетала она, глядя в пол.

– Спасибо, – слегка растерялась я.

Она бежала за мной, чтобы сказать это? Может, так хочет загладить вину за вечер у фонтана?

Но тут Найвара удивила меня еще больше:

– Я хочу учиться у тебя рисованию. Если ты, конечно, согласишься после того, как я повела себя… Прости за тот вечер.

Она посмотрела мне в глаза с уверенностью, какой я в Найваре и не подозревала, а затем низко уронила голову. Она извинилась не только словами, но и всем своим существом.

– Я не хочу сидеть за книгами, – продолжала Найвара. – Не хочу зубрить историю или языки, чтобы потом работать с бумагами в душных кабинетах и в пыльных библиотеках. Но я хочу рисовать. Хочу быть художником, чьи картины будут украшать жилища. Чьи портреты будут сохранять людей в памяти, даже когда время сотрет их в пыль. Хочу, чтобы мои рисунки были в волшебных книгах сказок. Я хочу рисовать, как ты! Пожалуйста. Учи меня!

Ее пылкое желание отозвалось во мне теплой волной, что прокатилась по телу и оставила после себя мурашки. Я редко видела в людях такое рвение и отчаянное желание стать