Поцелуй со вкусом крови - Таня Свон

почти не дотягивался свет свечей.

Найвара усердно рисовала, приложив бумагу к стене. Изобразить ее было бы хорошей идей… Если бы девчонка меня не избегала. Загадаю в игре ее и буду выглядеть доставучей прилипалой. Найвара ясно дала понять, что мое общество ей не особо интересно. К чему даже неосознанно пытаться пробить эту броню?

Рисовать кормилиц я не хотела, потому что еще слишком ярко помнила об увиденном в карете… и в воспоминаниях Рафаэля. Изобразить кого-то из слуг, с кем мы обменивались хотя бы парой фраз, я не могла, потому что для быстрого портрета не слишком хорошо помнила их лица, а выделить яркие черты не могла.

И тогда я решила, что самым простым и безопасным путем будет изобразить того, кого в этой комнате сегодня нет.

Рисуя Рафаэля, я испытывала смешанные чувства. Злилась, изображая его дерзкую улыбку. Я восхищалась, когда плавные линии ложились волнами кудрей. Сочувствовала, когда росчерки карандаша превращались в остроконечные уши. Смущалась, с невероятной точностью изображая глаза с легким прищуром.

И, наконец, я ужаснулась, когда портрет был закончен. Уж больно реальным он получился. Будто это не бумага, а зеркало, в которое Рафаэль жаждал заглянуть, но не мог.

– Время истекло! – объявил Каян, когда тонкая свеча на столике перед нами догорела.

Все отложили карандаши и грифели и перевернули бумагу рисунками вниз. Некоторые шутливо просили соседей показать свои творения, поделиться, кто на них изображен, но все упрямо молчали.

– Кто-нибудь хочет показать свой портрет первым? – Каян выпрямил спину и оглядел всех присутствующих. Пока смельчаки решались, он наклонился ко мне, чтобы шепнуть: – Сейчас будем выходить по очереди, чтобы остальные угадывали, кого мы нарисовали.

Я в последний момент успела перевернуть свой рисунок, чтобы Каян не увидел, кого я изобразила. Сердце забилось чаще, когда поняла – в моей работе нет никакой загадки. Это признание Рафаэлю и всем вокруг: его образ прочно отпечатался в моих мыслях.

Первые участники уже выходили в центр зала. Они поднимали рисунки над головами и медленно поворачивались так, чтобы все могли рассмотреть портреты. Если угадать долго не получалось, то бумагу с творениями пускали по рукам.

Мужчины и женщины выкрикивали имена, аплодировали, если угадывали, и разочарованно всплескивали руками, если нет. Они смеялись и спорили, зная, что в этой игре нет ни победителей, ни проигравших. Это просто забава.

Но я не чувствовала себя ее частью, пока в сердце бушевала непогода.

Мне нельзя выходить с этим рисунком в центр зала. Я просто… не могу.

– Тиа! – выкрикнул Каян, и я испуганно вскинула голову.

Думала, что мне пора показать свой портрет, а я ведь совершенно не готова! Этот нужно выбросить и успеть нарисовать новый. Пульс зашкаливал, но тут я поняла – зря.

– Это Тиа! – подхватили остальные, и я увидела, что свой рисунок показывает Сариэль.

Корявый, простенький. Будто ребенок черкал. Простой овал – это черты лица. Пара завитков – глаза. Кругляшки по бокам головы – мои пучки волос. Но самое главное – черные, жирно выделенные рога, идущие ото лба кзади.

Перехватив мой взгляд, Сариэль улыбнулась. Не тепло, но и абсолютно беззлобно. Простая дежурная улыбка, которая вырвала меня обратно, в реальный мир из моих размышлений.

– Правильно! – провозгласила Сариэль и плавной походкой прошла к своему месту.

– Пойдешь следующая? – Каян боднул меня плечом. – Тебя загадали, так что по правилам…

Он не успел договорить и оборвал предложение на полуслове. Тут же утихли и все остальные, ведь в зал зашел тот, кого я меньше всего хотела сейчас видеть. В переплет я имела такие совпадения!

– Господин! – покорно поклонились в пояс подскочившие с мест мужчины и некоторые женщины.

– Господин, – опустила голову Найвара, все еще стоящая в тени.

– Господин! – проворковали кормилицы, кокетливо строя глазки.

«Моль бледнолицая», – мысленно проскрежетала я, и когти чуть не проткнули бумагу насквозь.

– Вечер за досугом – лучший вечер. – Рафаэль, заложив руки за идеально ровную спину, прошел глубже в зал.

Едва он поравнялся с лавкой, где сидело несколько человек, те тут же отодвинулись в сторону, как бы уступая место своему господину. Рафаэль не отблагодарил их даже взглядом. Сел на лавку, как на трон, будто так и должно было быть.

Звонкая тишина давила на виски. А может, так казалось только мне. Из-за портрета, что восхищал и пугал. Еще никогда мне не хотелось в равной степени сохранить рисунок и уничтожить его.

– Ну же, – Рафаэль взмахнул рукой, – не останавливайте вечеринку!

– Вы заглянули не с поручением для нас? – удивилась одна из служанок, что раболепно смотрела на Рафаэля. – Может, вам что-то нужно?..

Бедняжка заикалась от волнения. Сам Карстро оставался невозмутим. Его губы сложились в легкую улыбку. Однако если остальных его игра завораживала, то я искала в ней брешь, как в броне.

Рафаэль – либо хороший актер, либо самозабвенный глупец. Иначе откуда столько надменности и величия в том, кто сам вынужден стоять на коленях?

– Мне нужно немного отдохнуть. – Он закинул ногу на ногу, как бы давая понять, что устроился тут надолго. – Хочу в кои-то веки сделать это… по-новому. Не возражаете?

Возражаю! Но разве могу сказать об этом вслух, когда все остальные Рафаэлю ни слова поперек не скажут? Я бы метнула в него колючий взгляд, но знала – не поймает. Рафаэль ни разу не посмотрел на меня с момента, как вошел.

– Не застывайте так, будто на кол сели! – сухо хохотнул Карстро. – Продолжайте то, чем занимались. И, кстати, чем?

– Мы играем в портреты, – сообщила Сариэль, опершись на подлокотник, чтобы стать чуть ближе к Рафаэлю. Он сидел в нескольких метрах от нее. – Рассказать правила?

Рафаэль кивнул, и Сариэль пустилась в объяснения. И пока она болтала, я молилась всем богам – новым и старым – чтобы мне не пришлось идти следующей.

Не хочу. Он сочтет мой рисунок флиртом или признанием и возгордится больше прежнего.

– Хочу на это посмотреть. Кто загадывает следующим?

Взгляды большинства стрелами метнулись в мою сторону. Рафаэль это заметил. Я не сомневалась.

– Тиа, – шепнул Каян, и я бы с радостью закрыла ему рот рукой, если бы это не сделало ситуацию хуже, чем есть. – Ты идешь?

– Я пока пропущу свою очередь. Если кто-то готов – уступаю!

– А что такое? К чему смущение? – всплеснула руками черноволосая Вида и стрельнула взглядом на Рафаэля. Ждала похвалы и получила ее в виде мелькнувшей улыбки.

– Я… я бы хотела перерисовать свой портрет, – нашлась я и поспешила смять старый, но…

– Зачем? – Каян накрыл мои руки своими, заставляя пальцы перестать мять бумагу.

Я