Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно - Карстен Дюсс

я был где-то в другом месте?

– Ты должен был видеть того парня, – настаивал Саша.

– Ничего я не видел. – Борис начал заводиться. Хороший знак. По крайней мере, для его кровообращения. – В двери открылась заслонка. Но больше ничего не произошло. Я подошел посмотреть, что там.

– И? Что ты увидел? – спросил Саша.

– Ничего! Это-то меня и удивило. Я подумал, кто-то из вас опять хочет устроить мне какую-нибудь фигню.

– Какую еще фигню? – спросил Саша.

– И что значит «опять»? – подхватил я.

– Ну как в прошлый раз, когда вы ночью открыли заслонку и светили мне фонариком в лицо, пока я не проснулся.

Я вопросительно взглянул на Сашу. Он растерянно посмотрел на меня. Значит, прошлой ночью незнакомец не в первый раз побывал в подвале.

– Когда был этот случай с фонариком? – спросил я.

– Да не знаю. Не так давно. Где-то на прошлой неделе. Вскоре после вашей шуточки с этим ужасным детским свистом.

На этот раз Саша взглянул на меня вопросительно.

– Что за детский свист? – спросил он.

– Ну, как-то так…

Борис засвистел. Чертовски паршиво. Но я узнал мелодию. Это был саундтрек детского мультсериала «Марко Поло». Он меня уже порядком достал, но моя дочь любила эту передачу. Поскольку у Бориса детей не было и он не мог смотреть в подвале детский канал, у него, похоже, имелся пробел в знании детских песенок. Я не собирался этот пробел восполнять.

– И что ты сделал, когда услышал свист? – спросил я.

– Парни, ну хватит уже. Кто еще это мог быть, кроме вас? Я заорал, что при случае откушу вам губы, если этот чертов свист не прекратится.

– А потом?

– Чертов свист прекратился, и я стал ждать ужина. Вы же были при этом.

– Нас не было при этом. Именно здесь, кажется, и кроется проблема, – заключил Саша. – Видимо, за последние недели к тебе как минимум дважды являлся кто-то чужой. Один раз с фонариком в руке. И один раз с песней на устах.

– Значит, прошлой ночью снова открылась заслонка. – Я попытался вернуться к тому, с чего мы начали, чтобы Борис излагал факты в хронологическом порядке. – Ты подошел к двери. И что потом?

– Потом отвратительный запах.

– Хлороформ?

– Нет. Какой-то противный парфюм. Хлороформ появился только после этого. Я было просунул голову в заслонку, а меня вдруг схватили за волосы одной рукой, а другой закрыли нос губкой для мытья посуды. Это уже был хлороформ, наверно. Дальше я ничего не помню. Я стал оседать и рухнул на стол. Наверно. Больше ничего не помню. Ну так что произошло?

– Без понятия. Мы и сами не знаем, – честно ответил я.

– Но если у тебя болит задница, ты вправе об этом беспокоиться, – вставил Саша.

Между тем я был уверен, что Борис действительно не имел понятия, что с ним случилось. Такое неведение невозможно было симулировать.

– Может, мне уже кто-нибудь скажет, что тут вчера произошло? – прошипел Борис.

– Мы пытаемся это выяснить, Борис, – сказал я. – Факт, что тебя вчера кто-то усыпил. Затем этот кто-то сбил замок на двери камеры и выволок тебя в главный подвал. Там мы тебя потом и нашли.

– И к чему эта фигня? В чем смысл?

– Смысл нам неясен, по крайней мере на данный момент. Поэтому мы и сидим здесь. Чтобы до него докопаться.

– А тот тип ничего не оставил? Ни сообщения, ни какого-нибудь послания?

– Ну, во-первых, это ведь уже некое послание – то, что он тебя сначала освободил, а потом оставил там лежать, – объяснил Саша. – Это послание гласит: ему чихать на тебя.

– Во-вторых, сегодня утром пришло письмо, – добавил я.

– Дай посмотреть, – потребовал Борис.

– Оно адресовано нам. – Саша показал ему конверт и тут же убрал.

Я посмотрел на Сашу:

– Если честно, оно адресовано «жильцам дома». А значит, и Борису.

Саша секунду подумал, потом пожал плечами. Какой смысл скрывать от Бориса содержание? Никакого. Мы дали ему конверт.

Борис пробежал глазами письмо и уставился на фотографию:

– Я лежал в сраном принцессином домике?

– Мне казалось, отрезание головы должно тебя больше волновать, – удивился я.

– Вы не отрубите мне голову. Это вы могли сделать еще полгода назад. Для этого яйца нужно иметь, а у вас их нет. Так что речь в первую очередь о том, чтобы найти и схватить этого идиота. Так ведь?

«Так!» – триумфально воскликнул мой внутренний ребенок.

– Мы еще не решили окончательно, – уточнил я, взглянув на Сашу.

Мне показалось, в глазах Бориса мелькнула неуверенность.

Саша, похоже, тоже это заметил.

– Мы не исламское государство, – сказал он, успокаивая нашего загостившегося жильца. – Одними детсадовскими ножичками мы твою голову все равно бы не отрезали. И прежде чем потратить немало денег на новые ножи, мы лучше сначала потратим немного времени и выясним, что за идиот мог написать это письмо.

– Мы ищем кого-то, кто тебя ненавидит, кто знает, что ты сидишь здесь в подвале, кто может незаметно проникнуть в детский сад и у кого явно в голове винтиков не хватает. Не припомнишь кого-нибудь, к кому все это подходит?

– Кроме вас двоих?

– Мы тебя не ненавидим. Мы просто не знаем, как разумнее с тобой поступить, – объяснил ему Саша.

– Значит, так – врагов у меня навалом. Однако, кроме вас двоих, мне не приходит на ум никто, кто знал бы, что я здесь. Все, час вопросов и ответов закончен. Хотя с чего вы взяли, что у этого типа винтиков не хватает?

Я указал на письмо:

– Отрубить кому-то голову – это наводит на мысль, что в собственной голове что-то кукукнулось.

– Могу тебе сказать из своего опыта, что отпилить кому-то голову – это очень даже освобождает. Хотя такое убийство – как на скотобойне. Но когда подержишь в руках голову, которая достала тебя больше всего на свете, то потом сможешь выбросить ее из собственной головы.

С тех пор как Борис, не без основания приревновав свою жену, обезглавил ее, стало понятно, что он абсолютно больной на всю голову. Но его слова также подтверждали нашу теорию относительно шантажиста: тот, должно быть, ненавидел Бориса больше всего на свете. Вопрос был только один – почему?

Мы попрощались с Борисом, который все еще сидел на кровати обмякший, как мокрый мешок, и вышли из подвала на белый свет – на первый этаж.

– Ты узнал эту песню? – спросил Саша.

– Да, саундтрек к «Марко Поло». Нам это поможет?

– Детская песенка. Но Борис может слышать, чтó насвистывают в подвале, только когда в его камере включена вентиляция.

Саша был прав. Приточно-вытяжная вентиляция в апартаментах Бориса управлялась электроникой. При закрытом вентиляционном клапане подземелье было звуконепроницаемым. При открытой – к сожалению, нет. Чтобы Борис не орал и не звал на помощь через вентиляционную шахту, вентиляцию включали только тогда, когда по дому уже никто не шатался.

– Днем вентиляцию включают, только когда закрывается детский сад, – размышлял вслух Саша. – И ночью она включена. А свистели днем. Перед ужином.

Я кивнул:

– Значит, Бориса до его псевдоосвобождения кто-то посетил как