Соседи (СИ) - Коруд

class="p1">Её оглушённого ребенка на пустой дороге.

Набирающий силу свист, визг тормозов по оледенелому асфальту.

Взревевший мотор.

Стремительное движение хромированного чёрного пятна к центру перекрестка. Поперёк. Наперерез… Мотоцикл… И несущийся на поворот, на Улю, серый автомобиль.

Стаю голубей над головами детей, прямо сквозь них. Шорох облака сизых перьев, на мгновение укрывших их с глаз.

Морось.

Прорвавший барабанные перепонки, оглушивший сознание лязг металла. Тишину и истошные вопли. Отовсюду. Она запомнит…

Несколько секунд. Сотни часов… Вечность.

— Ульяна! Уля! Улечка!

…В черноту… В темноту.

…В ватную тишину.

…Уля…

Комментарий к

XXXIII

Егор Думала сказать здесь что-то об уязвимом внутреннем мире ребенка, о том, как наш опыт и наша память лепят нас настоящих — взрослеющих и взрослых. Стёрла. Ни к чему.

В комментариях к этому посту — ситуация на перекрестке: https://t.me/drugogomira_public/513

Музыка:

Одинокая звезда — Shena? https://music.youtube.com/watch?v=5BWtA-xa0YU&feature=share

Катастрофически — Shena? https://music.youtube.com/watch?v=Bu5lnGgIq_g&feature=share

Обложка к главе и ваши комментарии: https://t.me/drugogomira_public/495

Визуал:

“Октябрь ноябрь караулит” https://t.me/drugogomira_public/499

Мерзнет. Думает. И видит. Его. https://t.me/drugogomira_public/500

Неужто мы звери какие?.. https://t.me/drugogomira_public/502

Всё от рождения начало берёт https://t.me/drugogomira_public/503

Привязанность — это ведь ключ https://t.me/drugogomira_public/504

Кому-то широкая дорога, а кому-то ведь и темная извилистая тропка https://t.me/drugogomira_public/506

История одной судьбы с особой изощренностью пытала шестерых https://t.me/drugogomira_public/507

Вспарывают раны. Ироды https://t.me/drugogomira_public/508

Где она? Где он? https://t.me/drugogomira_public/509

Имей же смелость, Надя… https://t.me/drugogomira_public/510

Всё тайное рано или поздно становится явным https://t.me/drugogomira_public/511

…широкими мазками, одето в серое, черное, траурное https://t.me/drugogomira_public/512

Там, на перекрестке, что-то случилось https://t.me/drugogomira_public/513

====== XXXIV. Жизнь за жизнь ======

— …нщина! Женщина?! Слышите меня?..

Макушка, лопатки, вся поверхность спины ощущали пробирающий до костей холод и сырость. Кто-то бесцеремонно хлестал по щекам. Серое небо мелькнуло в просвете щёлочек разлепленных век, но уже через мгновение размытая, блёклая картинка сменила цвета: в тумане поплыли пёстрые пятна. Чье-то лицо… Мужское. Спутанное сознание молчало, отказываясь подсказывать, почему перед глазами щерится дырами свинцовое полотно, кожа чувствует воду, а сердце сковано смертным ужасом.

— О, очнулась… — раздалось негромкое где-то левее. — Ну, слава Богу, одним трупом меньше.

— Уля!

Это был её и будто не её крик. Истошный вопль. Вырвавшись из самой глубины, продрав пересохшую глотку и слепленные губы, он прозвучал отдельно от неё самой. И разнёсся где-то там, в тучах, высоко над дорогой.

— Тише, тише… — крепкая ладонь настойчиво удерживала в прежнем положении попытавшуюся было подняться Надежду. — Вам нельзя волноваться, а то, чего доброго, снова отключитесь. Скорые уже едут, но… Знаете же, сколько порой ждать их приходится.

— Где моя дочь?! — и снова… Её крик вновь существовал отдельно от неё, звуча словно издалека. Она не узнавала местность, не понимала, кто все эти люди и, главное, зачем? Не ощущала собственного тела и себя в нём. Как в жутком ночном кошмаре увязла и теперь пыталась, но никак не могла из него выбраться. — Что с ней?! Пустите!

Столпившиеся вокруг зеваки зароптали. Кто-то требовал отпустить «бедную женщину, пусть идёт». Кто-то возмущался, призывая сидящего на корточках рядом с ней мужчину проявить благоразумие и не позволять ей вставать. Откуда здесь такая толпа? Почему?.. Дыхание перехватывало, сердце нещадно сбоило и кололо. Застилающая глаза дымка мешала сфокусироваться, уши улавливали сквозящие в чужих голосах страх и растерянность. Вдалеке плакали навзрыд. А душу изничтожал неописуемый, беспредельный страх.

— Дочь? Это ваша там, что ли, девочка, да? — осторожно уточнил мужчина. От этого вкрадчивого сочувственного тона бегущая по венам кровь застыла льдом, сердце раздробило в крошево, а сознание окончательно парализовало.

И только собственный надрывный крик продолжал рваться из глубины вон. Надя обезумела.

— Моя! Моя девочка! Что с ней?! Говорите! Покажите мне её! Уля! Улечка…

«Господи, пожалуйста… Пожалуйста! Умоляю!»

— Женщина, тише. Тише… — кисть вновь с усилием сжала плечо, не давая встать на ноги. — Она… В порядке, если можно так сказать. Жива, её не задело. Успокойтесь.

«Не задело… В порядке… Не задело…»

Обратившийся в желе мозг не верил сказанному. Мозг слышал плач, гул и галдёж на все голоса, раздраженные автомобильные гудки со всех сторон сразу. На периферии зрения отпечатывалось, как мимо, притормаживая, ползут машины.

Там ведь нечто страшное. Как же «в порядке»?

— Где она?! — вновь попытавшись подняться, взмолилась Надежда. — Покажите мне её!

— Там… Но… — мужчина сдался и помог Наде сесть. — Вам лучше не смотреть. Сейчас просто на слово нам поверьте. Она жива. Не пострадала.

«Жива… Тогда от чего вы пытаетесь уберечь?..»

Слышно, скольких усилий этому человеку стоило заставить себя звучать спокойно. Лжец! Он недоговаривал! Он совершенно точно что-то недоговаривал!

— Парня жаль… — раздался за спиной дрожащий женский голос. — И её жаль. Всех…

«Что?..»

— Гондоны! Нажрутся всякой швали, а потом за руль! — тут же подхватил кто-то в обступившей Надежду массе тел. — А потом жертвы вон…

Надя захлёбывалась в отовсюду зазвучавших голосах. Последние запечатлённые в памяти кадры постепенно всплывали перед глазами, прорисовывая картину произошедшего. И топили. Вновь слышала скрежет шин и лязг металла, видела голубей и пятна, пятна… Плыло и мерцало всполохами красных и белых мушек перед глазами.

— Так не пахнет же от него…

Рыхлое сознание червём буравила догадка. Там Егор. А Ульяна жива.

— Да ты зрачки его видал? — негодующе возразил голос, только что рассуждавший про гондонов и жертв. — Торчок{?}[наркоман], к бабке не ходи! Ща менты приедут и разберутся. Лет на двадцать сядет, сучара! Еще и на лысой резине{?}[на летней резине]. Все нормальные люди поменяли уж дав…

Взорвавший кружащееся пространство вопль скальпелем вспорол грудную клетку, лёгкие и сердце. Достиг души, опалил дотла и обратил всё Надино существо в пепел.

— Егор! Егор!!!

«Улечка… Уля…»

— Слыхал? Пиздец… — раздался над макушкой удручённый вздох. — То включается, то отключается, по ходу… Скорее бы скорая добралась, может, хоть вколют ей что. Парень, конечно… Видел же, на какой скорости летит… Я бы так не смог…

«Улечка…»

Вмиг отказавшееся подчиняться окаменевшее тело пригвоздило к земле. Душой понимала, что случилось и чему только предстоит случиться, а головой ещё нет. Уши улавливали обрывки доносящейся отовсюду речи и посылали сигналы в заплывший мозг, что продолжал по крупицам воссоздавать жуткую картину. Если бы умереть можно было силой желания, Надежда умерла бы на месте. Но сердце продолжало гулко отстукивать ритм: наверху хотели её жизни.

— Да оттормаживался водятел этот… — вступил молодой голос.

— Нихуя! — с жаром возразил мужчина. — Своими глазами видел! Какой «оттормаживался»? Со стороны заброшек на поворот нёсся! — перед глазами, указывая правее, на уходящую под углом к главной улице дорогу, взмахнула рука. — Там, блядь, через день светофор не работает! Этот мудила гашёный сто пудов в дырку хотел успеть проскочить, пока эти еще не