Соседи (СИ) - Коруд

прервал общение. А теперь площадку вновь обновляют.

Здесь же отец перебирал старый велосипед, который достал неизвестно откуда. А они с мамой стояли рядом и наблюдали. А баб Нюра тогда ещё любила лавку у собственного подъезда, но потом перебралась поближе. На пустыре за домом огрёб от дружков Коляна. В тот вечер с ног на голову перевернулся пресный, предсказуемый, всегдашний мир. А перевернувшись, так и остался стоять в заданном положении.

Пусть стоит!

С этим двором столько связано, и сердце щемит. Здесь прошли самые счастливые и самые страшные мгновения жизни. Но душа поёт и летает, уверенная, что лучшие времена впереди. Отсчёт пошел в момент, когда сквозь пустую осеннюю тьму пробился Смысл и распахнулись глаза. Новое рождение, новый вектор, новая жизнь.

Никуда не отпустит Её. Никогда. Ни за что. Нет.

Знает.

— Егор?.. — позвала Уля. Она так и не отмерла, а голос звучал тихо и задумчиво. Даже, казалось, малость дрожал.

— М-м-м?

— Может, нам поехать куда-нибудь? — протянула она неуверенно. — На твой день рождения? Что скажешь?

— Куда, например? — млея от разлитого во всём теле тепла, пробормотал он. Идея симпатичная. Если вместе, то хоть на край света. Тем более, ещё в сентябре говорил себе: никаких больше Камчаток и иже с ними в одно лицо.

— Вообще без разницы, — повела головой Уля, устраивая её на плече поудобнее. — Развеемся. Только, чур, туда, где поспокойнее, а то знаю я тебя, — хмыкнула она. Ну вот, пожалуйста: предложение только успело поступить, а кое-кто уже условия выкатил. Это называется «без разницы». Ну да. — Не в поход по хребтам Кавказа. И не на сплав по плато Путорана. Такое, наверное, всё-таки рановато…

Ноздри глубже втянули нагретый весенний воздух, а руки крепче сжали в объятьях. Просто она беспокоится, вот и всё. Ей, наверное, ещё долго будет мерещиться, что он может рассыпаться от одного неосторожного движения.

— Я не отмечаю дни рождения, Уль. Поехали, но не приурочивая.

Ульяна слегка отстранилась и в искреннем недоумении уставилась на него. В круглых от удивления глазах читалось: «Теперь отмечаешь».

— Этот обязательно нужно отпраздновать! — с горячей убеждённостью заявила она. — Давай сбежим?

«Давай…»

Интересно только, что же в Улином понимании всё-таки «поспокойнее». Остаётся надеяться, что подразумевается не недельная поджарка пятых точек на турецком или египетском пляже. Вообще, на любительницу потюленить Уля не похожа. Это же электровеник. Идеальная спутница жизни. Сокровище.

— Угу…

Он согласен.

Ещё постояли. Кажется, уезжать отсюда не хотелось не только ему, но и ей. Корж, удивительное создание, о себе не напоминал: ни тебе истошных негодующих воплей, ни попыток выломать решётчатую дверцу клетки. Как развернулся к ним задницей ещё в общем коридоре, так и всё. Похоже на одиночный пикет, не хватает только плаката с протестным лозунгом.

«Гюльчатай, открой личико-то…»

Хрен тебе, Чернов. Ты ещё пожалеешь, если до сих пор не понял.

— Классно было бы сейчас заглянуть к Юльке с Андреем. Но они как раз в отъезде, — вздохнула Ульяна расстроенно. — Кстати, на вторые майские звали нас за город, помнишь? Так что скоро повидаемся.

— Давно не виделись, в самом деле… — проворчал Егор, зная, впрочем, что шутливые интонации она уловит.

Вот буквально неделю назад последний раз. Дрон с Новицкой у них частые гости. Но тяга Ули к общению понятна: тоскует по временам, когда они с подружкой бегали друг к другу чуть ли ни в домашних тапочках.

Нужно бы вызывать такси и ехать домой, однако покидать двор жаль. Хотелось остаться. Взгляд вновь упал на клетку, в прутьях которой виднелся пушистый рыжий хвост, и мысль повернула в сторону кота баб Нюры и её пустующей квартиры. Можно было бы сходить за Тимом в 58-ю. На пороге постоять. На кухне бабушкиной посидеть. Но, наверное, такое лучше проворачивать в одиночку, а то Уля еще распереживается. Может, там вообще уже замки успели сменить за эти полгода. Что же до кота… Наверное, стоит дать Коржу возможность пообжиться и почувствовать себя хозяином в доме, а затем уже знакомить с новым приятелем. А то ведь такого форменного предательства Корж ему точно не простит ни в жизнь.

Значит, в другой раз.

Проследил взглядом за чешущим по своим делам Смирновым. Тот их, конечно, засёк. Заметил, кто именно находится в его руках. На давно не бритом лице мелькнула кривая ухмылка, а во встречном взгляде просветилось нечто вроде: «Очевидное — невероятное». Все кругом такие умники, блин. Всем всё понятно! Всем! Судя по физиономии Смирнова, лично ему всё понятно ещё со времён детского сада. Повинуясь шёпоту пробудившейся интуиции, Егор прищурился и прижал было Улю покрепче, но она там тихонько всхлипнула, так что пришлось срочно менять угол обзора.

Ну точно…

— Что? — чуть отстраняясь, прошептал он. Пальцы, расцепив замок на талии, потянулись осторожно убрать наметившиеся дорожки слёз с щёк.

— Столько связано с этим местом, — шмыгнув носом, смущённо пробормотала Ульяна. — Жаль, что мы не можем здесь остаться. А с другой стороны… — на лице её внезапно проступило лукавство, — отсюда я забрала лучшее, что случилось в моей жизни.

«Интересно… И что же?..»

— Коржа? — хмыкнул Егор.

Вспыхнувшие под густыми ресницами заманчивые огоньки гипнотизировали. Обещали ему что-то. Что-то особенное, уготовленное специально для него. Что-то, что он найдёт только в этих руках.

Уля легонько стукнула кулачком в плечо и картинно насупилась. Да-да, когда она куксится вот так, это всегда означает лишь одно: «Расслабься, Чернов, и получай удовольствие. Представление продлится не дольше трех-пяти секунд».

— Тебя! — укоряюще склонив голову к плечу, фыркнула она.

«Ишь ты…»

Вот как тут молчать? Кончились силы в себе носить, и душа умоляет пустить её в пятно света с чистосердечным признанием. Жизнь с этой девушкой связать собрался, а сам…

Или «рановато»?

Не рановато.

И тогда, разрешая себе продолжать тонуть в бездонной синеве, вновь загребая в охапку и целуя в лоб, Егор дает затаённому подобраться к горлу и всё-таки слететь с разомкнувшихся губ.

— Я тебя люблю.

А там, в небесной глубине обращенных на него лучистых глаз, фейерверком ярких огней проступает:

«Я знаю».

Знает.