Сокровище троллей - Ольга Голотвина

Хиторш сидел на полу в чулане, где свалено было разное барахло. Если кто из хозяев сунется — можно сказать, что услышал шорох и решил глянуть, что там…

Очень надо было Хиторшу побыть одному. Чтоб сердце отошло, чтоб не задурить. Еще немного — измолотил бы тощего змееныша в кровавую кашу… это в чужом-то доме, почитай что на глазах у Кринаша! А может, заорал бы дурным голосом и как есть, без куртки, без шапки бросился прочь — за ворота, в метель…

Что с ним творилось-то? Разозлился или испугался? До сих пор сердце трепыхается, как цыпленок в пятерне.

Айки тут ни при чем. Что Айки — тьфу! В деревне есть девки куда смазливее. Если б не задавалась так, Хиторш на нее бы и не глянул. Мышь тощая, заморыш! Но уж таким Хиторш на свет уродился: податливые да ласковые ему не по нраву. Хотя на сеновале поваляться и с такими недурно. Особенно если заранее сговориться с дружками, чтоб поблизости затаились да ждали. А после, вволю натешившись, свистнуть парням: мол, давайте сюда, ваша очередь! И слушать, как девка пищит. Все равно не пожалуется отцу, на кой ей худая слава…

Ну, в деревне не шибко этак поиграешь, деревня тайны плохо держит. А вот как ходил Хиторш два года подряд в столицу на заработки — ух, повеселился!

Но эта забава хоть и хороша, а все-таки больше ему нравится ломать упрямиц. Таких, как Айки. Да не силой ломать, не за косу в кусты волочь. У него есть секретец похитрее…

Впервые он почуял в себе силу мальчонкой лет шести, когда вечно чумазый Гослат, Старостин внук, выстрогал кораблик. Ладный такой, с парусами из бересты. У маленького Хиторша дух зашелся в груди. Представил себе, как пускает это чудо в ручей…

Вот хоть реви, а не будет у Хиторша такого кораблика! Попросить Гослата? Да кто же отдаст такое чудо… Отобрать? Так чумазый сильнее… Выменять? Не на что…

От отчаяния и безнадежности Хиторш про себя, молча закричал: «Отдай кораблик! Отдай сейчас же!»

Чумазый паршивец, само собой, и бровью не повел. Сидит себе, листиком красит борт кораблика в зеленый цвет.

Рядом сеть лежала рыбачья — брат Гослата плел. Хиторш от злости представил себе, как накидывает эту сеть на жадину чумазую. И тащит к себе. Вместе с корабликом.

Тут-то оно и случилось.

Встал Гослат, подошел, кораблик протянул: на, мол, бери… А глаза вытаращены — сам не поймет, с чего это он…

Ну, Хиторш поначалу обрадовался кораблику, а после призадумался. С чего это чумазик ему подарки делать стал? Дураком Хиторш и в шесть лет не был. Догадался проверить… и надо же! Стоило ему в мыслях накинуть на кого-нибудь из приятелей сеть, как тот приятель его слушаться начинал. Кто сразу, кто чуть погодя.

Так Хиторш резвился до случая с сынишкой мельника, которого заставил бухнуться перед собой на колени. А мимо дедуля проходил, Сарторш Южный Камень. Уцепил дедуля внука за ухо, отвел домой и задал такую трепку, что по сей день, как вспомнишь, задница чешется.

А потом сказал такие слова:

«Ты, змееныш глупый, хочешь, чтоб тебя деревня кольями забила? Проснулся в тебе Дар — и славно. Он у нас в Семействе давно живет, хоть не всякому достается. Но теперь помалкивай! Истинная магия живет только в Кланах, а Ночного Мага люди пришибить могут и грехом это не сочтут. Затаись, понял? Дар применяй только тогда, когда от этого польза будет. А для потехи — не смей!»

Хиторш понял. Хоть и трудно было такое в тайне держать — молчал, как древесный корень. А с дедом позже не раз толковал. Дед — он тоже с Даром. И тоже не дурак. Деда в Топорах не любят, но ссор не затевают. Стороной обходят. Боятся. Приятно…

Дед Хиторшу много полезного порассказал. Мол, люди его по-разному будут слушаться. Кто сразу подчинится, кто потрепыхается, как эта вредная мышь Айки. Если человек болен или пьян, его легче скрутить. А есть такие, что чуют чужую волю, но могут ее перебороть. Хиторшу в столице двое крепких противников попались, не поддались.

Но такие, вроде Дождика, ему не встречались. Этот бродяжка вообще не замечает Дар! Глядит своими прозрачными глазищами, хлопает белесыми ресницами — и не чувствует, мерзавец, что на него сеть накинули! Хиторш эту сеть видит как наяву: серая, вся в узлах… А тощему паршивцу это вроде как и не чары. Вроде просто дурак Хиторш пыжится и что-то себе выдумывает.

Вылупился, говорит, как сова из дупла… Это ему-то, Хиторшу, могучему колдуну!

Но хорошо все-таки, что сдержался он, не переломал батраку все кости. У Кринаша на постоялом дворе кулаками не помашешь. Пару лет дед Сарторш на здешнем хозяине силу пробовал, да Кринаш его чары в клочья порвал.

А батрак еще дождется. Хиторш еще подкараулит Дождика где-нибудь за воротами и замесит из гаденыша тесто. Чары чарами, а тяжелый кулак всегда себя окажет!

* * *

Буря билась о бревенчатую стену, разбивалась в снежную пыль, выла от злости, понимая, что крепость ей не по зубам. Это тебе, госпожа буря, не бродяг по дорогам снегом укрывать, не избушку лесника по самую крышу заваливать!

«Старайся, старайся, — думал молодой дарнигар. — Меньше завтра будет хлопот, за водой на реку парни не пойдут. Талая водица в котел сгодится!»

Лекарь закончил перебинтовывать ступню и заверил господина, что вскоре порезы заживут самым замечательным образом. Литисай в его словах не усомнился: мазь сняла боль еще с первой перевязки. Сейчас на ноги уже можно было наступать. Рукам тоже досталось. Как только Литисай ухитрился на таких изрезанных лапах и наверх выбраться, и Ланата на себе выволочь?..

При этом воспоминании перед глазами опять скользнули черные струи, ушли под лед — и расплылись, исчезли. Отошел уже кошмар, перестал леденить сердце.

— Как ты здесь устроился? — спросил дарнигар лекаря.

Барикай просиял:

— Чудесно, господин мой. При Доме Исцеления такая славная комнатка! А госпожа Румра велела выдать мне плащ — куртку-то разбойник отобрал. И еще мне выдали светильник с запасом масла, и дрова, и одеяло!

Совесть проснулась и весьма ощутимо уколола дарнигара.

Дом Исцеления! Жуткая хибара, до которой у них с Румрой не дошли руки. В крепости было столько забот! В первую очередь приводили в порядок бараки, людям же там жить в морозы! А Дом Исцеления… пока нет ни раненых, ни лекаря — кого он заботит?

— Погоди, там же сквозняки гуляют, как волны по морю!

— Ну, я же говорю: мне выдали плащ и одеяло. А щели я заткнул соломой.

Дарнигар удивился. Во имя Безликих, он же действительно счастлив, этот бродяга, обретший собственный угол!

— Может, пока холода стоят, поживешь в казарме, с воинами?

— Нет, господин мой, я уж лучше у себя.

Как он это сказал — «у себя»! Просто, но с достоинством. Так король мог бы сказать: «В моей летней резиденции…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});