Прививка для императрицы: Как Екатерина II и Томас Димсдейл спасли Россию от оспы - Люси Уорд

проведенные с целью обнаружить эффекты схожего лечения при оспе натуральной». Книга стоила два шиллинга шесть пенсов.

«Современный метод» начинался с весьма смелого заявления. Как писал Томас, с самого начала своей медицинской карьеры, наблюдая опасности натуральной оспы, он проникся твердой убежденностью, что прививки должны «сделаться повсеместно распространенными» среди населения. Он приступил к обучению в 1730 г., меньше чем через 10 лет после того, как леди Мэри Уортли-Монтегю принесла эту практику в Британию, так что это заявление делало его одним из первых в мире сторонников всеобщей профилактики.

Томас с энтузиазмом относился к прививкам, однако признавал, что традиционные прививочные методики, используемые в Британии, порой давали неприятные побочные эффекты, а в отдельных случаях даже приводили к смерти пациента. Это подорвало доверие к прививочной практике, хоть она и оставалась гораздо менее рискованной, чем сама натуральная оспа. В его памяти жил образ ребенка, находившегося на его попечении, но умершего, да и некоторые другие пациенты вызвали у него «немалую тревогу» за те 20 с лишним лет, что он проработал в качестве специалиста по прививкам. Однако имелись и хорошие новости: в то время стала доступной более простая и безопасная методика, которая свела риски практически к нулю. Амбициозная цель его трактата состояла в том, чтобы

привести сию практику еще на один шаг ближе к совершенству и усмирить страшные волны недуга, который не рожден в Британии, а завезен, подобно чуме, из иных земель и который требует напряжения всех наших сил, чтобы либо изгнать его из нашей среды, что, быть может, и неосуществимо, либо сделать его не столь пагубным, а то и вовсе избавиться от связанных с ним тягот и опасностей[125].

Видевшаяся Томасу картина полного искоренения оспы на два столетия опередила его время, однако составленное им практическое руководство по контролю над вторгшимся в Британию иноземным вирусом путем прививки появилось как нельзя кстати. Он начал распространять сведения об усовершенствованном методе, как раз когда сопротивление идее прививок уменьшилось: в Британии оно почти сошло на нет, в других частях Европы и в Америке также ослабевало, пусть и постепенно. С 1767 по 1793 г. «Современный метод» выдержал восемь изданий на английском языке: шесть – в Лондоне, одно – в Дублине и еще одно – в Филадельфии. Кроме того, вышло по три перевода на французский, немецкий и итальянский, а также по одному переводу на голландский, шведский, русский и португальский.

В трактате ясно и лаконично объяснялись новейшие прививочные методики. Томас постоянно ссылался на собственные профессиональные находки и рационально обосновывал свои выводы, опираясь на подробно описанные истории болезни пациентов. Он писал, что его указания – «результат обширной практики… основанной на неоднократных испытаниях и беспристрастных наблюдениях». По сути, читатели (будь то медики-практики или многочисленные неспециалисты, тоже следившие за дискуссиями вокруг прививок) получили послание передовой науки XVIII в. В книге не было догм, унаследованных из прошлого, автор явно был представителем Просвещения. Он предлагал читателям рациональный анализ опыта, ни больше ни меньше.

В новой прививочной практике имелись два ключевых элемента. Во-первых, вместо глубоких разрезов, куда вводились нити, пропитанные вирусным материалом, рекомендовалось использовать надрезы гораздо более короткие и поверхностные. Во-вторых, пациентов, у которых начался жар, больше не укутывали, чтобы они после появления сыпи «пропотели» и вывели из организма оспенный «яд». Вместо этого следовало поддерживать их тело в прохладном состоянии, побуждая их в любую погоду гулять на улице, пить холодную воду и даже возвращаться к ручному труду во время послепрививочного восстановления. Этот так называемый «холодный режим» являлся особенно «новым и противным всем устоявшимся теориям»[126]. Идея столь шокирующе противоречила традиционной гуморальной медицине, сосредоточенной на усилении естественных телесных процессов «исторжения», что Томас ощущал необходимость заверить недоверчивых читателей в ее эффективности:

Когда вводится столь непривычная практика, почти совершенно отличная от прежней, неудивительно, что в умах людских возникает тревога. …Однако опыт и многие тысячи случаев успешного применения сего метода без каких-либо существенных дурных эффектов от него, мгновенных или отдаленных, служат неотразимыми доводами в его поддержку и оправдание, являясь лучшим доказательством его пользы и безвредности[127].

Перед лицом прививочной практики, успешно прошедшей испытания, начинали рушиться медицинские теории, существовавшие не одно столетие. Что касается надреза, то его предписывалось сделать длиной «не более одной восьмой дюйма», кончиком ланцета, обмакнутым в гной, взятый непосредственно у больного оспой. Крошечную ранку (такой глубины, чтобы лишь прорвать поверхность кожи) затем, осторожно расширив, увлажняли жидким зараженным материалом, без всякого бинтования или нанесения мазей. Потом те же самые этапы повторялись на другой руке. Томас писал: несмотря на неинвазивность методики, «эти методы вызывания недуга еще ни разу меня не подводили»[128].

Кроме того, в «Современном методе» описывалась подготовка для тех, кому предстояло подвергнуться прививке, – значительно более короткая, чем при общепринятом подходе. Томас отмечал: вместо того чтобы готовить пациента около трех недель, можно ограничиться всего девятью днями. Он рекомендовал простую вегетарианскую диету (в то время она считалась стандартной для поддержания должного баланса гуморов) в сочетании с тремя дозами рвотно-слабительного порошка. Он приводил точный рецепт: следовало изготовить смесь каломели (соединения ртути, в ту пору широко применявшегося для очищения кишечника), размолотых в порошок клешней краба и «рвотного винного камня» – соединения сурьмы, часто использовавшегося для того, чтобы вызвать соответствующую реакцию. Состав лекарства можно было менять исходя из того, к какой категории относится пациент: так, детям требовалось лишь легкое очищение, имевшее дополнительное преимущество, так как оно изгоняло червей-паразитов; деликатный подход также рекомендовался применительно к пожилым пациентам, людям хрупкого сложения и менструирующим или беременным женщинам.

В своем трактате Томас делился личным опытом прививания и проведения экспериментов, однако признавал важное обстоятельство: радикальные новшества, которые он описывал, не были его собственными открытиями. Он и прежде знал о преимуществах «холодного лечения» (Томас Сиденхем, прославленный врач XVII в., прописывал его при натуральной оспе, что не без оснований считалось спорной рекомендацией), однако до поры до времени не рисковал испробовать его на собственных пациентах. Димсдейл вообще не любил смелых экспериментов: осторожный по натуре, он опасался навредить репутации прививочного метода. Какое-то время он продолжал держать пациентов в тепле, делать на их коже большие разрезы, помещать туда хлопковые нити. Но за несколько лет до написания трактата до него стали доходить «невероятные известия» о новой, более успешной прививочной методике, которую применяли в некоторых частях Англии. Методика казалась особенно удивительной, так как, судя по всему, применявшие ее «не могли похвастаться великими познаниями в медицине»[129].

Давая такую оценку, Томас проявил несвойственную ему презрительную снисходительность, однако эта фраза лишний раз показывает, какое огромное значение он придавал кропотливому труду и учебе. Он гордился своей изнурительной больничной подготовкой и многолетним опытом: да, он купил свой диплом медика, но явно чувствовал, что заработал звание врача. Когда речь зашла о вероятном прорыве в прививочном деле, присущее ему научное любопытство возобладало над профессиональным снобизмом. Зная, что усовершенствования, радикально меняющие научную теорию и практику, «порою случайно обнаруживаются людьми довольно ограниченных способностей», он проделал все возможное, чтобы побольше разузнать о новых приемах, не похищая их ради собственной выгоды, как другие, у «тех, кто заслуживает нашей благодарности за содействие в сем важном процессе»[130]. С 1765 г. он испытывал эти приемы самостоятельно.

«Современный метод» отдавал некоторую (довольно сомнительную) дань изобретателям усовершенствованной прививочной методики, не называя их имен. В этом не было необходимости: отдельные медики-практики в ту пору пользовались большой известностью, причем не только в Британии, но и среди некоторых наиболее знатных семейств других стран Европы. Речь идет о Саттонах – семье врачей из восточноанглийской деревни{20}. Их поистине революционное влияние стало началом преобразования прививочного дела.

Роберт Саттон, сельский хирург из Кентона (графство Суффолк), начал экспериментировать с прививками в 1756 г., после того как его 24-летний старший сын чуть не умер от этой процедуры. Саттон осознал ненужные осложнения и риск, которые влекло за собой использование