Блуждающие огоньки - Аполлинария Михайлова

огорода капусту. А еще надо бы найти коня; Анаис не понимала, зачем, но нужно было срочно скакать в поиске партнера…

И не покину тебя… никогда.

Костер потух. Через некоторое время пропал и дым. Анаис очнулась, покачнулась и ее вытошнило. Подруга повернулась обратно и вздохнула от облегчения, затем помогла Анаис сесть на пенек.

— Я отведу Химиру обратно в сарай, — одухотворенно предложила Аня. — Пусть она отдохнет.

— Хорошая идея, Аня, — согласилась Яга.

Перед тем, как уйти, кобыла повернула голову в сторону хозяйки. Анаис посмотрела ей в ответ. Ей показалось на мгновенье, что в этих черных лукавых глазках она увидела саму себя.

— Как ощущение, Анаис? — впервые с настоящей озабоченностью спросила Яга.

— Плохо, голова кружится, — прохрипела девушка и схватилась за голову. — Мне такое привиделось…

— Что тебе привиделось? — со всей серьезностью уточнила женщина.

— Мне начинало казаться, что я становлюсь… лошадью, — удивленно ответила Анаис.

— Что ж, — Яга встала, улыбнулась и протянула руку своей подопечной. — Могу тебя обрадовать. Химира теперь — твой фамильяр. Ты все сделала правильно.

На мгновенье усталость сняло рукой, и Анаис во весь рот лучезарно улыбнулась. Затем энергия ее иссякла, тело обмякло, и девушка упала в объятия Морфея.

Глава XVII

В длинную самаинскую ночь, знаменовавшую окончание урожайного периода и начало зимы, на поле был разведен большой высокий костер, освещающий и озаряющий приличную площадь вокруг себя. Периодически он издавал шкварчащие звуки, при этом выпуская на волю маленькие искорки огня. У костра кружили в сумасшедшем танце девчонки в длинных теплых рубахах и с венками из пожухлой сырой пшеницы и ржи. Они хохотали во весь голос, кричали и улюлюкали; сбоку от подружек приплясывали и пели журчащим голосом вышедшие из пруда ненадолго русалки и Ива. После Самаина их ожидало зимнее заточение под толстым слоем льда.

Рядышком приплясывала, плавно двигая прекрасными округлыми телесами, нагая суккуба с пышными волосами, свисающими до самых ягодиц, играла на дуде и, хитро улыбаясь, облизывала инструмент длиннющим, как у змеи, языком.

В эту ночь четырнадцать лет тому назад родилась Анаис Констанция Рафаэль. Никогда в жизни день или ночь своего рождения девушка не проводила в таком бешеном безумии, хаосе и веселье. Хотя родители не раз закатывали по этому случаю знатные пирушки, на которые приглашались хозяева соседних княжеств, и даже сама Прегранская княгиня однажды наведывалась. Но все это, конечно, не было сравнимо с той вакханалией, которая творилась в сегодняшнюю ночь с жовтеня на месяц листопада.

— Химира! — задорным голосом кричала Анаис. Она знала, что теперь, где бы она ни находилась, лошадь придет на ее зов. Она теперь ее фамильяр.

Сквозь общий гвалт можно было расслышать топот копыт несущейся на всех парах резвой, молодой кобылы. Машка обняла Дару одной рукой и грузно положила ее подруге на плечо. Она что-то прошептала ей, и девушки прерывисто громко засмеялись, как чайки, а затем тихонько выпили меда с общего бутыля. Анаис подбежала к ним сзади и обняла их, встав между ними двумя:

— Чего смеемся, девки?

— Секрет, — произнесла заплетающимся голосом Машка, и Дара снова расхохоталась, как чайка, присев на корточки.

— Я сейчас описаюсь! — фальцетом заверещала она.

— Только не мне на ноги, пожалуйста, — пробормотала Маша и дала бутылку Анаис. Девушка допила мед в один присест и, покачнувшись, чуть не упала, благо Химира вовремя примчалась и не дала хозяйке упасть. Анаис погладила кобылу и сделала несколько неудачных попыток закинуть ногу ей на спину. Когда же она все-таки залезла на лошадь, Химира заржала и быстро поскакала по мерзлому высушенному полю.

— Хим, стоять! — пищала Анаис, резко протрезвев от выходки ее фамильяра. — Куда прешь!?

Анька же, порядком нахлебавшись, лежала без сознания на спине, раскинув руки в разные стороны, и периодически постанывала. Ванда безумно бегала вокруг костра, пытаясь тайком открыть бутылку с прозрачной жидкостью. За ней мчалась Олеська, пытавшаяся отобрать у нее пойло. Наконец, Ванда споткнулась о лежавшую в глубоком сне Аню и упала, пьяная же девушка перевернулась на бок и зачмокала. Ванда быстренько откупорила бутылку, но не успела пригубить, так как Олеся прыгнула на нее и повалила своим нелегким телом:

— Тебе не надо это пить, дурында!

— Я хочу знать…

— Ничего ты не узнаешь, отдай мне, я вылью эту гадость!

— Нет!!!

С большим трудом Ванда вырвалась из лап настойчивой подруги и пригубила прозрачной, как вода, жидкости. Она качнулась и удивленно заморгала. Олеся выбила бутыль из ее рук, и дурманящая жидкость растеклась по земле.

— Ну и чего ты добилась, дурында!?

— Я хотела узнать, за что меня колотили предки! — закричала Ванда в лицо Олесе.

— Узнала?

— Нет!!! — девушка по-детски заплакала, уткнувшись подруге в живот. Олеся крепко обняла ее в ответ и погладила Ванду по ее золотистой головушке. Она чуть не заверещала, перебив своим пронзительным голосом все творящиеся в тот момент звуки, и залила кострище водой одним лишь взмахом руки.

Лишившись единственного источника света, суккуба перестала соблазнительно поигрывать на дуде, а русалки прекратили пляс и песнопение. Оставались лишь звуки рыдающей и икающей одновременно Ванды и стремительно приближающиеся крики Анаис, которую не переставала везти на всех порах кобыла:

— А! Стой! Хим!!!

Не было видно, что произошло, но определенно лошадь доехала обратно до потухшего кострища и скинула хозяйку со спины. Анаис шлепнулась больно на заднюю точку и застонала. Одной рукою она придерживала поясницу, другой — схватила лежащую на земле открытую бутылку и, думая, что там налит мед, резко отпила добрую ее часть. Она закашлялась от неожиданности и упала ничком, потеряв сознание неподалеку от своей же подружки.

Так прошел ее четырнадцатый день рождения.

* * *

— Оооо, моя голова!

Белокурая Аня, заляпанная с ног до головы в какой-то грязи, присела и почесала голову. Ее густые белые волосы запутались и встали комом. Поморщившись, она скривила лицо и оглянулась. В глазах немного плыло, но она все же сумела найти подругу. Анаис лежала с закрытыми глазами и стонала, катаясь по земле на одном месте. Аня осторожно подошла к девушке и легонько потормошила ее, но подруга грубо откинула ее руку и резко открыла глаза.

— Уууу! — мучительно протянула она, схватившись за голову, и встала, чуть не упав, однако Аня поддержала ее за локти. — Где все?

— В землянке, наверное, — неуверенно произнесла девушка и снова растерянно посмотрела вокруг.

— Пойдем туда, значится.

У Анаис перехватило дыхание. Во рту было сухо, как в пустыне, а горло душил ярчуковый ошейник с бирюзой, который девушка закрепила на шее, чтобы скрыть не проходящие синяки