Блуждающие огоньки - Аполлинария Михайлова

им так показалось. Им также почудилось, как рука вылезла из зеркала, пытаясь схватить девушек. Дара говорила, что силуэт принадлежал женщине, Маша же не была столь уверена.

Аня не кричала и не уносила ноги из предбанника сразу же после того, как что-то увидела, однако вернулась к девочкам она на абсолютно ватных подкашивающихся ногах бледнее смерти. В глазах ее был различим неподдельный ужас. Губы посинели то ли от холода, то ли от стресса.

— Это было какое-то… чччудище, — путанно рассказывала Аня. — У него были два больших ярких красных глаза. Не настоящих глаза. Когда они сверкнули, я увидела его лицо. Точнее у него его не было. Был голый череп. С него свисала кожа. В воздухе пахло дохлыми кошками. Так ббыло страшшно… Я нне ммогла пошевелиться дажже. Фу, не хочу вспоминать!

— Анька, успокойся, тебя хотя бы никто не пытался утянуть в зеркало, — старалась успокоить ее Маша, но безуспешно.

— И тебе хоть что-то привиделось, — отозвалась Ванда.

— Правду мамка говорила, что у ведьм не бывает ладных мужей! — воскликнула Даренка, и девушки с небольшим облегчением рассмеялись.

— Огонек, твоя очередь, — ехидно произнесла Олеся.

Анаис до последнего откладывала свой визит в предбанник. Она отрешенно посмотрела куда-то, встала и медленно вышла из бани. Что ее там ждало? Понятное дело, чего она боялась. Страшно было не только увидеть что-то чудовищное, пытающееся забрать с собой, но и ничего не увидеть вовсе. А еще ужаснее всего было не наблюдать перед с собой любимого человека. А вдруг она разглядит в том зеркале своего дядю, от которого она пыталась убежать?

— Давай, смелее! У тебя-то точно хорошая партия будет!

— Небось князь аль царь какой…

— Не дай Зрящий, — пробормотала про себя Анаис, надела на голое тело сорочку, взяла свечки, зажгла их и встала посреди зеркал.

Она слегка вздохнула так, что огонек на фитиле резко колыхнулся, закрыла глаза и открыла их, посмотрев в зеркало. Анаис слегка отпрянула от неожиданности, увидев свое темное отражение, озаренное лишь огнем от свечей. Она думала о Нем. Тело затряслось от страха, лоб покрылся испариной.

— Суженый, явись ко мне отужинать, — прошептала Анаис, украдкой посматривая в зеркало. Ничего.

— Суженый, явись ко мне отужинать, — громче произнесла Анаис. Огонек снова заколыхался, девушка отпрянула, раскрыв глаза от удивления.

— Суженый, явись ко мне отужинать!

Небольшой силуэт стал проглядываться где-то вдалеке. Анаис сузила глаза и стала присматриваться.

— Суженый, явись ко мне отужинать, — неуверенно повторила она, продолжая наблюдать за непонятной фигурой, которая неумолимо и быстро приближалась к ней. Силуэт был в форме шара, который все больше и больше увеличивался в размере. Анаис не могла понять, что именно она видит, однако все сомнения развеялись, как только она разглядела, наконец, голову. Прямо перед ней в зеркале образовалась огромная мохнатая бурая морда Короля леса. Он агрессивно раскрыл свою пасть и оглушительно заревел, окончательно испугав нареченную ему избранницу…

* * *

Звериная натура, наконец-то, взяла вверх. Он рвал и метал, рычал, ревел… Исхудалый бурый облезлый медведь несмотря на свое болезненное состояние в зимнюю пору был невероятно опасен. Попадись ему кто-нибудь на пути и…

Он бежал стремглав, как ветер, тяжело упираясь на свои четыре косые лапы. Черные глаза его видели плохо, но запахи он чувствовал замечательно. Он ловил первых попавшихся лисиц, зайцев, волков, белок и раздирал жертв в клочья, съедая их с потрохами. Голодный медведь в зиму — верная смерть тому, кто его повстречает. Кто посмел разбудить Короля леса!?

Внезапно он остановился. Затем встал на две задние лапы и схватился передними за голову. Отчаянно заревел и закачался из стороны в сторону. Что-то глубоко внутри этого дикого беспощадного зверя пыталось выбраться наружу, не давая звериному норову раскрыться во всей его красе. Он ревел, опускался на лапы, трясся всем своим мохнатым туловищем. Затем пронзительно зарычал. И снова зверь победил.

Однако мирная и спокойная его часть не прекращала попытки остановить его. Его разбудили. Но кто? Почему ему теперь так хочется крови? Запах сырого свежего мяса сводит короля леса с ума! Человеческая натура не победит в такой схватке.

Короля леса разбудили. Кто? Неважно. Он выбрался на волю. И воля требует набраться сил. Все остальное не имеет никакого значения.

Глава XIX

Стоя посреди большого холла с тяжелыми каменными стенами прямо перед двухмаршевой широкой лестницей, устланной темно-сизым ковром с витым золотистым орнаментом, девушка с венком из красных левкоев, венчавшим ее огненно-рыжие кудри, и с корзиной других цветов смотрела вверх на большой семейный портрет. Мужчина с орлиным носом, женщина с косами-улитками и малышка, копия отца, смотрели на наблюдательницу с теплом и любовью. Лишь портрет самой девушки выглядел весьма отстраненно. Из гостиной слышны были хохот взрослых людей и легкая незамысловатая игра на жалейке.

Анаис наклонила голову набок и подняла ногу на первую ступеньку. Музыка резко стихла, потемнело, в воздухе похолодело, вверх поднялась пыль. Девушка раскрыла глаза от удивления и прислушалась — тишина. Она осторожно поднялась на следующий уровень; издалека можно было еле-еле различить плач ребенка. Сердце ёкнуло, Анаис вздрогнула и, схватившись рукой за перила, побежала по лестнице. Тело будто бы охватило пламенем. От плеча через локоть к кисти пробежала обжигающая искра и перекатилась к перилам, а затем загорелась и вся лестница, а точнее дорогой шемберский ковер. Глаза девушки слезились, она закашляла от удушающего дыма и повалилась вниз ничком.

Подняв голову наверх, Анаис посмотрела на картину. Нежность и теплота в глазах родных пропала, сменившись страхом и осуждением.

“Зачем нас убила!?”

Голову девушки пронзила давящая боль и, схватившись за нее, она закричала.

“Зачем спалила нас!?”

Анаис зарыдала то ли от горя и сожаления, то ли от сильного давления, сжимавшего голову, словно в тиски. В глазах загорелся огонь, тело охватило пламенем. Дом вспыхнул в одно мгновенье. С крыши падали горящие балки и другие несущие конструкции. На втором этаже слышны были крики обезумевших людей и истошный детский плач.

Одно мгновение, и мира в привычном его понимании больше не существовало, лишь огромный пустырь, состоящий из едких бурых газов, образовавших тяжелое облако непроглядного дыма. Земля горела пламенем, в воздух поднимались бешеные кострища, смерчи.

Женщина, севшая на колени, искрящаяся с головы до ног, извергала лаву, рыдая и крича. Устремив полные ярости и огня глаза вперед, она встала, содрогаясь всем телом от боли и унижения, и вспарила в воздух, раскинув руки в стороны, которые вмиг обросли густыми рыжими светящимися перьями. Ярко-красные волнистые волосы встали дыбом и были