Намбандзин - Александр Васильевич Чернобровкин

товаром, но, может быть, специально тянули время, чтобы даймё привык к христианам. Ода Нобунага, после прибытия первой партии оружия, без колебаний выделил беженцам участки на границе с провинцией Мино, где во время нападения Сайто Ёситацу население сильно подсократилось. Вместе с аркебузами приехал миссионер Гаспар Вилела, португалец, обладатель огромного крючковатого носа и большой любитель поучать других, из-за самодурства которого и погнали христиан с острова Кюсю. Советы иезуита были так же длинны и мудры, как и его шнобель. Кто умеет — делает сам, кто не умеет — учит других.

Отношения у нас не сложились сразу. Иезуит предложил исповедоваться, а я в ответ привел опортугаленный вариант поговорки «Любопытной Элиане нос оторвали». Получилось это как-то спонтанно, не собирался щелкнуть по больному месту, по крайней мере, преднамеренно, но от подсознания не убежишь. Видимо, насмешки над огромным носом преследовали Гаспара Вилелу с детства, потому что его загорелая скуластая рожа стала цвета переспелого помидора. После этого он общался со мной только по делу, когда без меня в роли переводчика, а португалец и сам немного говорил по-японски, решить вопрос было невозможно. Впрочем, в замке он не задерживался, потому что даймё заявил категорично, что христианскими байками, как и буддистскими, не интересуется. Иезуит с тупой настырностью религиозного фанатика шлялся день и ночь по провинции Овари, вдувая сладкий дурман через уши в пустые головы, которым во все времена и во всех странах несть числа.

У меня хватало своих проблем. Благодаря полученным от иезуитов и прикупленным аркебузам, под мои командованием было тысяча восемьсот асигару-тэппо. Я разбил их на сотни, по шесть которых составляли батальон, чтобы во время боя образовывали шесть линий и караколировали, ведя непрерывную стрельбу. Соратникам из Каваи стало скучно служить в замке, покинули меня, поэтому пришлось набирать новых командиров. К моему удивлению, местным самураям было не впадлу командовать асигару-тэппо, начиная с должности командир линии, потому что конному самураю даймё платил один-два коку риса в год, а ко-касиру-тэппо получал три, касиру-тэппо — пять. У Оды Нобунаги не было другого выхода. Его соседи были больше и богаче, могли содержать по несколько тысяч самураев и десятков тысяч асигару, так что приходилось брать не количеством, а качеством.

В замке такое большое количество воинов не помещалось. Пришлось построить казармы неподалеку. По моему совету был сооружен типичный римский каструм, обнесенный рвом, с бараками в три ряда по шесть в каждом плюс дома для старших командиров, склады, кухни, отхожие места. Почти две тысячи лоботрясов производили каждый день центнеры удобрений на радость крестьянам.

Рядом был построен цех по производству пороха, в котором главные производственные строения не имели одной стены, чтобы было меньше потерь от взрывной волны. Первое время там иногда нехило грохотало. Затем, видимо, идиоты извели себя, стало тише.

Чуть дальше, на неугодьях, соорудили стрельбище с поясными мишенями из толстых досок перед каменной стеной, где мои подчиненные отрабатывали навыки стрельбы из аркебуз. Особой меткости добиться было трудно, зато плотность огня повысилась и дыма и грохота стало больше. Мишени редко выдерживали неделю обстрелов, приходилось менять. Каменную стену тоже приходилось обновлять и заодно выковыривать из нее свинцовые пули, чтобы переплавить в новые.

Опять же по моему совету рядом привязывали боевых коней, чтобы привыкали к громким звукам, не так сильно пугались. Само собой, при каждом выстреле животные шарахались, ржали, но с каждым разом, убедившись, что больно не будет, реагировали всё спокойнее. Некоторые самураи находились в это время рядом со своими лошадьми, подкармливали вкусняшками, чтобы выработать положительный условный рефлекс на грохот, хотя о теории Павлова не имели понятия. Многие научные открытия — это всего лишь красиво сформулированный опыт предков.

Глава 3

25

Первую тревожную весть привез Като Данзё. Он хоть и покинул замок, но продолжал вместе со всей деревней Каваи служить Оде Нобунаге. В последнее время синоби из горной деревни выполняли заказы других даймё и богатых самураев, но при этом вели дальнюю, глубокую разведку для основного плательщика. Мой бывший напарник сообщил, что южный сосед Имагава Ёсимото собирает армию, готовится к нападению на провинцию Овари. Этот даймё имел прозвище «Первый лучник Токайдо (большой регион на юго-востоке острова Хонсю)» и контролировал три провинции: собственную Суругу и две соседние — Микаву и Тотоми, правителей которых сделал своими вассалами. Провинция Овари лежала на его пути к Киото. Захват столицы сделал бы победителя сёгуном империи Нихон. По сведениям синоби, на нас готовилась напасть армия в двадцать пять тысяч человек, причем значительную ее часть будут составлять конные самураи. Воинов у Оды Нобунаги было раз в восемь меньше, так что многие, включая приближенных даймё, были уверены, что у него всего два пути: бесславно погибнуть или унизительно прогнуться, приняв вассалитет.

— Что скажешь? — спросил меня Ода Нобунага после доклада Като Данзё.

— Воюют не числом, а умением, — процитировал я своего тезку, который Суворов и еще не родился. — Если моих подчиненных будут надежно прикрывать с флангов, есть шанс победить, а если защита не устоит, погибнут все, кто плохо бегает.

— Мне нравится твой оптимизм! — произнес дайме весело, но глаза были грустные.

Он начал вести переговоры с несколькими соседними правителями, попытался объяснить им, что буду следующими, и предложил создать союз. Никто не повелся. То ли были уверены, что их минует чаша сия, то ли готовы были стать в позу покорности, то ли не могли принять хоть какое-то решение.

Нападение началось пятого июня. Двумя большими колоннами вражеская армия вошла в провинцию Овари. Через пять дней был захвачен замок Одака, благодаря предательству коменданта, который решил, что деньки Оды Нобунаги пришли к концу. Это он сдал нам замок Суэмори, выторговав себе жизнь и должность. Видимо, переобувание в прыжке понравилось и вошло в привычку. Дальше одна колонна двинулся захватывать замок Васидзу, вторая — Марунэ, а Имагава Ёсимото с армией тысяч в пять человек остался километрах в двенадцати от нас на холме в долине Окэхадзамэ праздновать первые победы и рассматривать головы убитых врагов.

Мы получили это сообщение от синоби часов в десять утра неподалеку от замка Дзэндэндзи, когда спешили на помощь замку Одака. Предательство коменданта взбесило Оду Нобунагу. Может быть, в ином случае он бы вернулся в свою резиденцию и там дал генеральное сражение, но теперь любое отступление воспринималось бы, как трусость, и количество перебежчиков росло бы по экспоненте. Наверное, вспомнил он и то, как одним ударом расправился с армией Сайто Ёситацу

— Мы нападем