Разводящий еще не пришел - Николай Камбулов

Цыганок сразу сообразил, как помочь лейтенанту. Он встретил Узлова возле казармы, сообщил: «Товарищ лейтенант, новость: выезд в поле состоится по тревоге. Сбор в парке. Это я пронюхал у своего дружка, писаря из штаба, особый секрет». Узлов вначале хотел сделать выговор солдату за болтовню, но передумал, лишь строго бросил: «Хватит вам сочинять, идите в казарму».

Цыганку не раз приходилось собираться по тревоге, он понимал, как это происходит.

Лежишь под теплым одеялом, на зорьке пятый сон видишь, и тут вдруг, словно пушечный выстрел, грохнет:

— Тревога!

И еще:

— Тревога!

И еще раз для тех, которые со сна не поняли:

— Тревога!

Одеяло летит к потолку, хватаешь обмундирование, и будто бы простое, привычное дело — надеть брюки, гимнастерку, сапоги. Но тут, как на грех, штанины почему-то оказываются узкими, ноги не просунешь, схватишь сапоги — глядь, не свои, соседа, а тот уже чертыхается, потому как у него лапа на три номера больше... При подъеме по тревоге главное — вовремя одеться, чтобы все было твое — от портянки до ремня. А на все отводятся секунды, очень малые, как миг. Не уложишься в положенное время — попадет и тебе и командиру твоему от старшего начальника, ибо тревога — это бой, кто же знает, что случилось: учебная тренировка или на самом деле где-то враги нарушили покой страны. И тут уж, солдат, не мешкай, не подводи своего командира, пулей мчись в строй и жди, когда тебя позовут...

Цыганок за себя не беспокоился, на этот раз он не опоздает в строй. После отбоя, когда в казарме установилась тишина, когда справа и слева послышалось похрапывание, то легкое, то с высоким запевом, когда ушел довольный порядком старшина. Цыганок тихонько взял свое обмундирование, спрятал под одеяло: на зорьке он незаметно оденется и по сигналу тревоги первым окажется в строю... «Ну хорошо, я не опоздаю, а нак остальные? Один солдат — это не взвод. Умненько же придумал, отличиться захотел! По одному солдату полку оценку не ставят, и Узлова не похвалят, если только я один уложусь в норматив». Он начал в уме прикидывать, кто из солдат взвода по тревоге может опоздать в строй. «На зорьке помогу им», — решил Цыганок. Теперь он боялся, как бы не проспать. Ему даже и в голову не приходило, что он поступает неправильно: желание, чтобы взвод оказался первым в парке, чтобы о лейтенанте Узлове не говорили плохое, вытеснило из головы все другие мысли. Он уснул с убеждением, что проснется как раз в нужное время. И Цыганок не проспал. Часов у него не было, но в окно светила луна. Серебряный шар, окантованный желтоватым кругом, висел как раз возле трубы котельной. «Пора», — решил Цыганок. Он на цыпочках ходил от кровати к кровати и подсовывал солдатам под одеяла обмундирование, шепча на ухо каждому: «Скоро подъем по тревоге, одевайся незаметно. Почему-то все понимали его с полуслова. Только Волошин не понял, он протер глаза, попытался вскочить на ноги, но Цыганок остановил:

— Не дури, Пашенька, одевайся под одеялом.

Волошин покорно взял брюки.

А Цыганок уже прикидывал, кого бы еще осчастливить. Во сне прочмокал губами ефрейтор Околицын. «Санька и без того первым оденется», — понимающе определил Цыганок и лег на кровать. Желтая корона луны предвещала морозный день. Но не об этом подумал Цыганок, он определил: вот-вот в казарменную тишину ворвется слово «тревога».

«Вот пройдоха, все он знает. Надо предпринять какие-то меры», — думал Узлов о Цыганке, глядя на Шахова, склонившегося над книгой. Узлов пытался вообразить картину сбора батареи. Вот он бежит к казарме. Солдаты уже на улице. Он строит взвод, смотрит — нет в строю Волошина, где-то замешкался Цыганок... В парк он приводит взвод последним. Подполковник Крабов, наклонившись к Громову, что-то шепчет, кивая головой в сторону Узлова. «Вышло по-моему», — скажет зампострой. И все — и солдаты, и офицеры, и секретарь партийного бюро, и сам Громов — поймут: нельзя доверять ему взвод.

Невеселые мысли лезли в голову. Узлов не ожидал, что командир полка предоставит ему полную самостоятельность в управлении взводом. А тут еще сбор по тревоге. Шахов, наверное, знает об этом, но молчит. Узлов резко поднялся, задел плечом гитару, она издала дребезжащий звук.

— Что ты будешь делать, когда все книги перечитаешь?

— Стихи сочинять, — ответил Шахов, не меняя позы.

— Для этого талант нужен, Игорек.

— Твой дядя сочиняет же.

— Положим, мой дядя стихи не сочиняет, а делает, или, как он сам говорит, составляет.

— Не мешай, Дима, займись чем-нибудь или ложись спать.

— Значит, я баюшки-баю, а ты будешь готовиться к завтрашнему делу. Спи, Узлов, все равно тебе быть битому. А я не хочу, чтобы Крабов на меня пальцем показывал: видите, кому доверили взвод!

Шахов захлопнул книгу, устремил свои спокойные глаза на Узлова.

— Ты о чем? Дрейфишь? Не вижу причины. К занятиям подготовился — справишься.

— Разве не знаешь — завтра сбор по тревоге.

— Кто тебе сказал?

— Цыганок.

Шахов захохотал.

— И ты поверил? Этот баламут такое может сказать, что потом всем полком не разберешься. Ты это учти, за ним такое водится, глаз с него не спускай.

Когда легли спать. Узлов сказал:

— Может, нам только кажется, что Цыганок баламут, в нем есть что-то и хорошее.

— Есть, — коротко отозвался Шахов. — Есть, — повторил он.

Среди ночи Узлов неожиданно поднялся, включил настольную лампу, достал из тумбочки книги, загремел стулом. Шахов высунул голову из-под одеяла.

— Ты что, Дима?

— Спи, брат, не мешай догонять порядочных людей.

Перед рассветом Шахов вновь проснулся. За столом уже не было Узлова, и его кровать была пуста.

— Сумасшедший, — улыбнулся Шахов и потянулся к часам: до подъема оставалось еще полтора часа. — Заело пенсионера. Ну-ну, старайся.

VI

Капитан Савчук прибыл в артиллерийский парк в то время, когда там уже находились Громов и Бородин. Минуту спустя сюда пришел Крабов. Он отозвал в сторону Савчука и озабоченно спросил:

— Как твой народ, не подведет командира?

Савчук посмотрел на часы: вот-вот должен прибыть личный состав батареи. Капитан опасался за лейтенанта Узлова... Формально Савчук сейчас не отвечал за личный состав батареи, Громов взял на себя все его обязанности. Но разве прикажешь сердцу? И не успел Савчук ответить Крабову, как на освещенной электричеством дороге, ведущей в парк, показались солдаты первого взвода. Узлов, придерживая рукой бинокль, бежал впереди. У ворот он подравнял строй и ускоренным шагом вошел на территорию парка.

Крабов покачал головой:

— Что-то тут нечисто, товарищ капитан, нечисто, раньше всех прибыл.

— Случаи всякие бывают, — ответил Савчук, наблюдая, как лейтенант докладывает командиру полка, и внутренне радуясь этому.

Громов, выслушав Узлова, распорядился, чтобы тот проверил, все ли необходимое захватили с собой солдаты.

— Ручаюсь, товарищ подполковник, полный порядок. — Дмитрию хотелось, чтобы командир полка как-то отметил, что он первым со взводом прибыл на место сбора. Но Громов спокойно сказал:

— Выполняйте указание, товарищ лейтенант.

— Есть! — Он обошел строй, придирчиво осматривая каждого. Не найдя ничего такого, что можно было бы поставить в укор солдатам, занял место на правом фланге.

Прибыли второй и третий взводы. Мимо пробежал Шахов. Дмитрий бросил ему вслед:

— Игорек, а мы уже тут. — Узлов был доволен, что солдаты так дружно собрались по тревоге и он первым оказался в парке, все воспринималось им так, словно он был в ответе за поступки людей батареи. Шахов при повороте поскользнулся, чуть не упал. «Ах, как он неловко, торопиться надо не спеша», — вспомнил Узлов поговорку, которой часто пользуется Громов. Водитель бегал вокруг тягача и никак не мог завести мотор. «Свечу, свечу посмотри», — мысленно подсказывал Узлов. Он готов был помочь шоферу, но — стоял в строю. Ему казалось, что сам командир полка слишком вяло отдает распоряжения офицерам. А Бородин, о чем-то беседуя с ефрейтором Околицыным, ведет себя так, будто собрались в кинотеатр, а не на полевые занятия. Обратил он внимание и на Цыганка, замыкавшего левый фланг. Солдат показался ему скучноватым. Узлов, желая как-то ободрить Цыганка, подошел к нему, спросил:

— Холодно?

— Теперь уже все позади, теперь, товарищ лейтенант, порядок, мы взяли верх.

...Батарея была выстроена в линию поорудийно. Громов вызвал к себе командиров взводов. Савчук пристально следил за действиями командира полка.

— Учись, Петр Захарович, наука старших — родная сестра академии, — посоветовал Бородин Савчуку.

К решению Громова лично провести тактико-строевые занятия с первой батареей офицеры отнеслись по-разному. Одни видели в этом желание номандира полка найти наиболее результативные формы работы с подчиненными — так думали Сизов и Бородин. Другие считали, что Громов по неопытности взялся за это, — так втайне рассуждал Рыбалко, опасаясь, что Громов может допустить ошибки, и тогда пойдут нехорошие разговоры о командире полка. Наконец, были и такие, которые усмотрели в этом корысть, — так рассудил Крабов, хотя не раз скрепя сердце признавался себе: «А ведь он, пожалуй, наведет порядок».