Анатомия американского национализма - Анатоль Ливен

В своей блестящей статье 1982 года «Ремонт и техобслуживание общественных мифов» (The Care and Repair of Public Myth) Уильям Х. Макнейл рассмотрел классические американские мифы о превосходстве и доброжелательности и отметил, что «сегодня никто, пожалуй, не сможет вновь утвердить эти дискредитированные понятия, несмотря на то что общественная риторика часто намекает на их существование, не говоря об этом напрямую. У политиков и журналистов выбор, и в самом деле, невелик, так как бросается в глаза отсутствие должным образом переработанных и восстановленных национальных и международных мифов»217.

Этот отрывок дает представление о том, за что должен нести полную ответственность Рейган, да и, по сути, те, кто голосовал за него. В конце концов, они избрали его отчасти именно потому, что ему так хорошо удавалось восстанавливать их мифы о своей стране, в том числе и веру в то, что война во Вьетнаме была благородным крестовым походом218. В результате, хоть американцы интуитивно и понимают, что вьетнамский тяжелый опыт не следует повторять ни в коем случае, они, по сути дела, не извлекли из этого опыта никаких более серьезных уроков. Именно поэтому в наше время и оказалось возможным «вновь утвердить эти дискредитированные понятия».

Одна из причин заключается в том, что, хотя война во Вьетнаме была ужасным опытом для тех американцев, которые там воевали, их было не так уж и много. Кроме того, как уже отмечалось выше, в отличие от европейских и азиатских войн, а также в отличие от вьетнамцев в этом отношении, на американцев у себя в стране война фактически не повлияла: «Ощутимых последствий катастрофы в Юго-Восточной Азии для большинства американцев, кажется, практически не было»219. Этого личного опыта участия в войне, безусловно, не было ни у самого Рейгана, ни у Джорджа Буша и остальных членов его администрации (2000–2004 года). Хотя все они были призывного возраста во время войны во Вьетнаме, но по каким-то причинам не служили.

С другой стороны, однако, боль, причиненная войной во Вьетнаме, была слишком глубокой, чтобы о ней говорить только на таком уровне (ни больше ни меньше): «гибель национального бога» и национальной религии американской непогрешимости, добропорядочности и дарованного Богом успеха. У американцев в глубине души, на подсознательном уровне, существовало опасение, что без этих верований и сам конституционный национализм США также может увянуть и скончаться. Таким образом, следовало подобрать и восстановить по кусочкам низвергнутое национальное божество и вновь воздвигнуть его на пьедестал220.

Интересно, что и Макнейл в своем эссе и Джон Гельман в своем увлекательном исследовании американских литературных и кинематографических подходов к проблеме Вьетнамской войны призывают переформулировать американские мифы на новой основе: более прогрессивной, честной и нравственно смелой. Ни один из них, однако, не предполагает попытки обойтись вовсе без национальных мифов221. Очевидный поствьетнамский вестерн «Джози Уэйлс – человек вне закона» (1976 год, режиссер и исполнитель главной роли – Клинт Иствуд) также можно рассматривать как попытку залечить раны войны, соединив голливудские западные традиции с новыми духовными и социальными отношениями, чтобы создать более гуманную, открытую и поликультурную американскую мифологию222.

Конформизм и политкорректность: невежество – это миф

Возможно, такое многонациональное общество, как Америка, имеющее такое резкую культурную разнородность населения (причем ее многонациональность постоянно растет как за счет продолжающегося процесса иммиграции, так и созидательных и разрушительных скачкообразных изменений в капиталистических характеристиках общества), на самом деле не может существовать без общераспространенных мифов и основанного на них мощного конституционного национализма. Таким образом, даже когда были подавлены воспоминания о Вьетнаме, другие процессы в американском обществе и культуре способствовали распространению смягченных, бесконфликтных, имеющих наименьший общий культурологический знаменатель вариантов американских националистических мифов и истории. Основанием для этих вариантов стало проецирование современной формы американского «символа веры» на ее прежние формы223.

Любопытно, что можно провести параллели между присущим Рейгану стилем и некоторыми явлениями, на первый взгляд совершенно чуждыми ему: «политкорректностью» в отношении научных кругов, придерживающихся левых взглядов, и представителей расовых и этнических меньшинств, особенно на этапе школьного обучения. Первоначально предполагалось, что это должно было исправить предрассудки, которые нашли отражение в уничижительной и презрительной лексике, которую так долго применяли к ряду меньшинств в стране, тем самым оскорбляя эту часть населения. В этом вопросе политическое движение за корректность в значительной степени преуспело, правда, лишь в контексте гораздо более широких изменений в обществе и культуре. Успех этого движения сам по себе уже – большое достижение, особенно если вспомнить, какие отвратительные расистские высказывания были характерны для Америки в прошлом, и не только высказывания – действия, к которым они призывали.

Проблема, однако, заключается в том, что картина, которая была в результате представлена школьникам, как правило, соответствовала националистическим мифам об Америке как непогрешимом, счастливом, свободном от конфликтов обществе и призывала распространять американские основополагающие принципы в самом простом и самом доступном виде. Если взглянуть на подборку фотографий в школьных учебниках о Соединенных Штатах, сделанную Фрэнсис Фицджеральд, то вырисовывалась следующая картина вполне в советском стиле:

«Отношение к европейским меньшинствам значительно более реалистично, чем к неевропейским меньшинствам, чувства которых издатели всячески стараются ничем не задеть. На фотографиях в текстах, предназначенных для широкого пользования, редко можно увидеть человека не белого цвета кожи, с которым бы грубо и жестоко обращались, или изображенного грязным или даже бедным, если только фотография не иллюстрирует именно «очаги бедности в Америке»… Большинство людей на этих фотографиях улыбаются. Можно увидеть фотографии сельскохозяйственных рабочих – чиканос (латиноамериканское население Юга США. – Прим. переводчика), и все рабочие обязательно чистые, опрятные и выглядят так, будто они работают с большим удовольствием. Они с улыбкой смотрят на Сезара Чавеса. Пуэрториканцы выглядят улыбчивыми и здоровыми. Китайцы улыбаются, стоя у лотков с рядами овощей и фруктов – основы здорового питания. Да, в общем-то, старательно и настойчиво улыбаются буквально все, так что можно даже подумать, что все небелые люди в Соединенных Штатах принимают какие-то специальные пилюли счастья. (Русские, напротив, кажутся очень мрачными. Изображать их мрачными принято со времен пятидесятых годов, когда группа правых организаций устроила большую шумиху из-за фотографии улыбающихся русских детей.) Не только радикально настроенные, но и прогрессивно мыслящие люди склонны считать, что школы должны представить мир, или страну, в идеализированном виде. Цензура школьных учебников, следовательно, просто обратная сторона потребности в том, чтобы книги изображали мир как утопию вечного настоящего»224.

Диана Равич пишет о нападках, которым был подвергнут американский учебник по истории, написанный Гэри Б. Нэшем, историком с безупречными прогрессивными взглядами. В конце 1980-х годов представители левых и национальных меньшинств обвинили его в том, этот учебник «антинегритянский, антисемитский, антимусульманский, «антииндейский», антигомосексуалистский и антихристианский»225.

Несколько лет спустя, в середине 1990-х годов, профессор Нэш и его коллеги опять попали под жестокую критику, теперь уже со стороны правых националистов (вновь с Линн Чейни), за работу по подготовке предложений для новых стандартов по отечественной истории для школьного уровня, в которых ученые якобы не уделяли внимания героям Америки, ставили под сомнение американские мифы и подрывали американский патриотизм. Ранее, в 1994–1995 годах, эти критики почти в том же составе заставили Смитсоновский институт в Вашингтоне закрыть выставку, на которой были представлены результаты атомной бомбардировки Хиросимы, а также вынудили директора Музея авиации и космонавтики уйти со своего поста226.

Эта тенденция изображать Америку только вежливо-патриотически – Америку «безымянных преступлений» и «конфликтов, не имеющих последствий», как выразилась Фицджеральд, имеет давние корни227. Ее исследование улыбающейся Америки было впервые опубликовано в 1979 году, но британский журналист Эндрю Гамбел испытал то же чувство в 2003 году, когда его сын впервые пошел в школу в Калифорнии. Его статью стоит процитировать более подробно, так как в ней проявилась реакция политически нейтрального гражданина из страны, которая является стратегическим союзником Соединенных Штатов среди англоговорящих стран, реакция человека, потрясенного поведением, которое большинство американцев воспринимают как должное: