Анатомия американского национализма - Анатоль Ливен

Изначальная политическая база институтов власти и основополагающие принципы, которые эти институты воплощают, еще древней. По словам Хантингтона, «основные элементы английской Конституции были вывезены в Новый Свет, там они пустили корни и зажили новой жизнью – именно тогда, когда на родине они были преданы забвению. Фактически они относились к эпохе Тюдоров, а значит, в большой степени носили средневековый характер… В свою очередь, институциональная структура, созданная в 1787 году, на удивление мало изменилась за 175 лет»178.

Таким образом, Америка – отнюдь не «новое» государство и не «молодое»; в известном смысле Америка – самое старое государство в мире, хотя, разумеется, не самая старая страна. США – это «самая старая республика, самая старая демократия, самая старая федеративная система; у страны самая старая, старейшая, закрепленная в письменном виде Конституция и самые старые политические партии в прямом смысле этого слова»179.

Эти американские институты ведут свое происхождение из Англии Средних веков и, что еще важнее, из Англии эпохи Тюдоров, то есть до расцвета централистских монархий континентальной Европы и централистской парламентской формы правления в Британии. Хантингтон связывает сохраняющуюся у американцев веру в изначальный и практически неизменный закон с традицией средневековой Англии: nolumus mutare le ges Angliae («Не желаем менять законы Англии») – так заявили бароны в долине Раннимед, когда они заставили короля Иоанна Безземельного принять Великую хартию вольностей. «Это старинное представление об изначальном законе, неподвластном людям, укоренилось еще прочнее, когда такой закон был отождествлен с Конституцией, закрепленной в письменном виде»180. Вот какие архаичные убеждения и чувства наполняют внешне сухую, рационалистическую Конституцию США181.

Американский конституционный национализм имел непреходящее значение как в процессе ассимиляции на протяжении веков огромного числа иммигрантов, так и в фактическом превращении Америки из демократии «расы господ» в цивилизаторскую империю. Доктор Мартин Лютер Кинг-младший у Мемориала Линкольну 28 августа 1963 года заявил: «У меня есть мечта. Это мечта, корнями уходящая в американскую мечту. У меня есть мечта, что настанет день, когда наша нация воспрянет и дорастет до истинного смысла своей веры»182.

Таким образом, содержание американского «символа веры» имеет огромное значение для Америки и для всего человечества. История знает много примеров, когда ради своих национальных убеждений американцы не только шли на жертву ради своих соотечественников и ради всего человечества, но критиковали побуждения нации и улучшали институты власти и их деятельность. Это также помогает проводить различие между США как страной и преступлениями, совершенными из имперских побуждений, и, кроме того, принуждает США реже напрямую действовать как имперское государство, ибо заставляет проявлять хотя бы показное уважение к демократии и праву на самоопределение.

Можно сказать, что американские основополагающие принципы, как и демократия в Индии, насущно необходимы для Соединенных Штатов. Они очень важны для сплочения весьма разрозненных, а иногда и категоричных в своих этических убеждениях социальных, культурных, религиозных и этнических групп населения Америки. Только конституционный национализм, основанный на «символе веры», и убежденность в ценности американских основополагающих принципов для Америки и всего человечества, пожалуй, и могут объединить пятидесятников из Техаса и геев из Сан-Франциско183.

Американский «символ веры» и основанные на нем национальные институты власти составляют величайшую гордость нации и будут его величайшим наследием после того, как сами Соединенные Штаты уже исчезнут. Результаты деятельности американской экономики в долгосрочной перспективе могут оказаться неоднозначными и даже катастрофическими, но принципы, благодаря которым множество разных людей без принуждения живут вместе и благоденствуют на огромной земле, всегда будут положительным примером.

Восстановление непогрешимости

Несмотря на большие достоинства такого конституционного национализма и идеологического консенсуса, на котором он основан, в них кроется серьезная опасность. Вот что писал об этом Рейнгольд Нибур: «Ирония заключена в будто бы случайном соединении несовместимого, которое на поверку оказывается совсем не случайным… Главную опасность для нас в этическом отношении представляет собой не сознательный злой умысел или явная жажда власти. Основную опасность можно понять, только если осознать, что по иронии добродетель имеет склонность превращаться в порок, если слишком самодовольно ею руководствоваться, а власть может стать мелочной и придирчивой, если слишком уверенно полагаться на мудрость, которая ее направляет»184.

Две из перечисленных выше опасностей в особенности характерны для Америки, по мнению американских историков и обозревателей: конформизм и мессианство. И то и другое, как правило, не проявляется открыто, их сдерживают традиционный американский эмпиризм, прагматичность и открытость обсуждения существующих проблем185. Но в моменты, когда нация переживает тяжелую потерю и находится в состоянии шока, как, например, после событий 11 сентября 2001 года, действенность этих опасностей, как правило, возрастает. Под влиянием этих тенденций во многом и формируется реакция Америки на травмирующее общественную психику событие.

Обе эти тенденции опираются на комплекс распространенных мифов, укоренившихся так глубоко, что они срабатывают на уровне подсознания большинства американца. По сути дела, эти мифы не входят в основополагающие принципы или «символ веры», но делают эти убеждения такими эмоционально окрашенными. Кроме того, эти мифы подкрепляют идею о непогрешимости Америки186. Вот как выразил эту мысль президент Джордж Буш: «Меня поражает такое непонимание того, что представляет собой наша страна, непонимание, доходящее до ненависти. Я, как и большинство американцев, просто не могу в это поверить, потому что я знаю, что мы – хорошие люди»187.

Как говорится в выработанной администрацией Буша «Стратегии национальной безопасности 2002 года», «в настоящее время Соединенные Штаты обладают беспрецедентной военной мощью и огромным экономическим преимуществом. В полном соответствии с нашим наследием и принципами мы не используем эту мощь для получения односторонней выгоды. Вместо этого мы стремимся к созданию баланса сил, который служил бы на пользу свободы личности: таких условий, при которых любой народ или общество смогут осуществить выбор преимуществ, равно как и трудностей политической и экономической свободы»188.

Вера в американскую непогрешимость, «первородную безгрешность», одновременно очень стара и очень сильна189. Она играет чрезвычайно важную роль в укреплении американского национализма, а также в том, что американцы как народ все менее склонны прислушиваться к другим странам, которые они считают изначально греховными. Эта вера в национальную непогрешимость, как и все подобные убеждения, в значительной степени питает главный грех Америки – грех гордыни, который считается первым смертным грехом, а в средневековой католической теологии еще и изначальным, от которого происходят все остальные грехи.

Этот миф возник у пуритан Новой Англии, или «янки», из идеи поселенцев о том, что они являются избранниками Божьими, возрожденными в Новом Свете и очищенными от скверны и грехов Англии и Европы. Позднее этот миф с энтузиазмом переняли благодарные беженцы из Европы и других регионов, спасаясь от преследований или войны у себя на родине190. Достаточно рано он получил и европейское признание, когда в 1782 году во Франции американофил Гектор Сент-Джон (де Кревкер) провозгласил, что американец – это «Новый Человек», возродившийся, как говорил Руссо, в естественном состоянии в пустыне и очищенный, таким образом, от европейского прошлого191.

Белый Юг всегда с подозрительностью относился к этому мифу, поскольку его жители в нем видели причину (по их мнению) высокомерного, своевольного, лицемерного морализаторства янки, из-за которого Север осуждал Юг сначала за рабовладение, а потом за нарушение гражданских прав. В глубоком скептицизме южанина, потомка влиятельных семейств из Арканзаса, сенатора Уильяма Фулбрайта эта историческая позиция отчетливо ощущается, хоть и остается невысказанной. Фулбрайт возмущен мессианской глупостью, которая, по его мнению, помогла втянуть Соединенные Штаты в войну во Вьетнаме и в другие ненужные конфликты192. Подобное отношение проявляется и в постоянном скепсисе многих южных консервативных республиканцев в отношении призывов к «сплочению нации». Наряду с этим, однако, страстный американский национализм южных штатов также с течением времени привел своих последователей к такой вере в неповторимое величие и моральное превосходство своей страны в мире, что они всерьез стали считать, что Америка – просто «земля обетованная».