Непоправимый брак - Евгения Горская

грустно.

– Можно я приеду? Прямо сейчас?

Она на секунду замялась и твердо сказала:

– Приезжай.

Он торопливо принял душ, наспех выпил чашку чая и через сорок минут звонил в ее дверь.

Она была в коротком домашнем платье с небрежно заколотыми деревянной заколкой волосами. Петр молча перешагнул через порог, прижал ее к себе и уткнулся лбом в волосы.

Потом он, конечно, все выспросил и неодобрительно качал головой, когда она рассказывала, как сосед погнался за ночным грабителем.

– Больше никакой самодеятельности! – наконец приказал он.

Еще ему хотелось сказать, чтобы она никогда больше не смела садиться в машину к чужим мужчинам, но так сразу на нее давить он не решился.

– Мне кажется, что я не смогу нормально жить, пока не узнаю, кто убил Анфису и почему, – грустно призналась она.

– Вы были очень близкими подругами? – не понял Петр.

– Да нет. – Она пожала плечами. – Конечно, мы давно были знакомы, но… Мало что знали друг о друге. – Она поколебалась и сказала почему-то шепотом: – Анфиса ждала ребенка.

– Да? – равнодушно удивился Петр и неожиданно заинтересовался: – И от кого?

– Неважно!

– Уж не от Борьки ли? – весело предположил он. – Девочки в секретарской шептались, что у них особые отношения.

– Я не знаю, от кого! – сердито отрезала Лера.

Похоже, он прав, ребенок от Борьки. Только Лера почему-то не хочет в этом признаться.

Оттого, что она ему не вполне доверяет, стало немного грустно. Так, чуть-чуть. В этот день ничто не могло испортить ему настроение.

– Анфиса не успела побыть счастливой, – грустно сказала Лера. – И в этом какая-то особая несправедливость.

– Откуда ты знаешь, что она не была счастлива? – не согласился Петр. – Она жаловалась тебе на судьбу?

– Нет, но…

– Лера, я не хочу больше о ней говорить, – попросил Петр. – Давай о нас с тобой. Я собираюсь уволиться, найти работу без допуска к гостайне. Иначе за границу не выпустят. Я хочу, чтобы мы с тобой уехали из страны.

– Петя, я к этому не готова, – быстро напомнила она.

Он заметил, что разговор об отъезде ее не радует, но не обратил на это внимания.

Со временем он сумеет ее уговорить.

– Борька без меня не справится, – невесело фыркнул Петр. – Производство держится на мне.

Кухня у нее была маленькая, но уютная. Бежевые шкафы, бежевые стены. Дверца холодильника без единой магнитной наклейки. Петр тоже ничего на холодильник не приклеивал, но думал, что он один такой.

– Предприятие загнется, когда я уволюсь. Вот увидишь.

– Жалко, – серьезно заметила она.

– Жалко, да, – подтвердил он. – Но не я бездаря директором назначил. Я долго на него горбатился, хватит!

Петр отодвинул пустую тарелку. Обед они заказали в интернет-ресторане. Еду принесли горячую и вкусную. Впрочем, из Лериных рук он мог бы съесть даже манную кашу, которую с детства терпеть не мог.

Петр наклонился над Лерой, поцеловал шею, ухо. Приподнял со стула, прижал к себе.

Из открытого настежь окна кухни тянуло легкой прохладой.

Зелень за окном была густой, закрывала окно полностью, создавалось впечатление, что они с Лерой за городом. Или вообще на необитаемом острове, где на много километров нет никого, кроме них двоих.

24 мая, понедельник

Бориса волновало, как без Николаича обстоят дела на заводе, но решил он туда отправиться не столько для того, чтобы проверить все самому, сколько потому, что хотелось кое в чем убедиться. В том, что в него никто не стрелял и делать этого не собирается.

Он слишком большое внимание придает придуркам, которые развлекались в лесу у ресторана.

Дебилов везде хватает. Их и на дорогах много, но это не мешает ему каждый день садиться за руль.

– Одевайся быстро, я тебя отвезу, – сказал Борис сыну.

– Ура! – закричал Миша. – Меня папа отвезет! Ура!

От умиления сжалось сердце. Какое счастье, что Анфисы больше нет и никто не посмеет внести разлад в его семью.

Петру он позвонил, передав сына воспитательнице. Когда заместитель ответил, Борис подходил к машине, поймав себя на том, что озирается, как идиот.

Зря он не стал вызывать ментов, когда охранник ресторана это предложил. Сейчас точно знал бы, пытались его убить или нет.

– Петр, я хочу поехать на завод, – сказал Борис.

– Давай. Я уже здесь, – равнодушно ответил заместитель, как будто давал Борису разрешение посетить собственный объект.

Впрочем, Борис привык относиться к бывшему руководителю, как к старшему.

Подъезжая к заводской стоянке, он почувствовал, что наполняется тоскливым страхом. Выходить из машины не хотелось, он немного посидел, оглядываясь. К проходной подошла женщина, скрылась за стеклянной дверью. Молодая, в ярком коротком платье с открытыми плечами.

Определенного дресс-кода на предприятии не существовало, но в центральном офисе никто не позволял себе являться на работу в почти пляжной одежде. Нужно намекнуть заводской администрации, машинально отметил Борис.

К стоянке вплотную подходила стена деревьев. В десяти метрах за деревьями был забор, огораживающий территорию, но о нем знали только работники завода. С трассы забор не был виден даже зимой.

Выходить из машины не хотелось, но Борис себя заставил. Хотелось пригнуться, но он заставил себя и этого не делать.

Не хватало еще, чтобы над ним потешались собственные сотрудники.

Единственное, чего он не смог, это идти спокойно и медленно. До проходной Борис почти добежал и вздохнул с облегчением, только оказавшись около охранника.

Петр и Дементьева тестировали приборы. Они одновременно вежливо поздоровались с Борисом и уставились на него, ожидая указаний. То есть это Дементьевой нужны были ЦУ, Петр смотрел равнодушно, как на ненужную помеху.

– Брака много? – поинтересовался Борис, чтобы что-нибудь спросить.

– Совсем нет, – испуганно призналась Дементьева. – Не понимаю, в чем дело. У Николаича треть в отходы шла.

– Разбирайтесь, – бросил Борис.

Слоняться по цехам ему не хотелось, он поднялся в кабинет, который был здесь для него оборудован, вызвал начальника отдела сбыта, потом главного бухгалтера.

Все на заводе шло хорошо. Впрочем, он и раньше это знал.

Делать ему здесь было нечего.

Борис снова зашел в цех, узнал, что Петр отправился в столовую. Звонить и докладывать, что уезжает, Борис не стал. В конце концов, начальник он, и отчитываться должны перед ним.

Было жарко и ветрено. Ветер теплый, приятный. Жаль только, он поднимал пыль и заставлял щуриться.

Страха, который утром гнал его бегом к дверям проходной, больше не было. Борис о нем даже не вспомнил. Подошел к машине, на ходу доставая ключи, и неловко их уронил.

Выстрел раздался, когда Борис, чертыхнувшись, за ними наклонился.

* * *

Миша, радуясь, что поедет с отцом, торопливо крикнул Инне:

– Пока! – и вырвался, когда она наклонилась его поцеловать.

Она не нужна не только мужу, сыну тоже.

Инна понимала, что это просто депрессия, Миша ее очень любит. В отличие от Бори.

С депрессией нужно было что-то делать, невозможно больше чувствовать себя чужой в собственной квартире.

Инна посмотрела, как Боря с Мишей садятся в машину.

Сделать можно было только одно – развестись и начать новую жизнь.

Правда, в этом случае она лишит собственного ребенка отца. Приходящий папа – уже не то.

Не факт, что Миша когда-нибудь ей это простит.

Напрасно она так долго боялась, что Борис уйдет от нее к Анфисе, это