Непоправимый брак - Евгения Горская

корреспондента, потом фотограф, оказавшийся веселой молодой девушкой, снимал всю семью в целом и каждого ее члена по отдельности.

– Наконец-то, – с облегчением выдохнул папа, провожая съемочную группу. – Как все прошло?

Это он спросил у мамы, но Боря ответил первым:

– Отлично, Филипп Антонович!

– Замечательно, – улыбнулась мама. – Хорошо, что ты не забыл упомянуть про ювенальную юстицию.

Помощница по хозяйству, новая, Инна ее еще не видела, пригласила к столу.

– Что такое юнальная юстиция? – запрыгал Миша, первым подбегая к своему любимому месту слева от деда.

– Ювенальная, – поправила мама и строго объяснила: – Это полиция, которая отнимает детей. Это происходит в других государствах. У нас в стране никогда такого не будет!

– И очень жаль! – неожиданно сказала Инна. – Потому что у нас в стране есть такие родители, у которых следовало бы отнять детей, а никто этого не делает.

– В детском доме им будет лучше? – усмехнулся папа.

Инна не успела сказать, что в двадцать первом веке общество в состоянии сделать так, чтобы ребенку было хорошо везде, в том числе в детском доме. И это тоже задача ювенальной юстиции.

– Давайте сменим тему, – недовольно предложила мама.

В их семье спорить было не принято. У них всегда царили мир и доброжелательная атмосфера. Как сейчас у Бориса и Инны.

Садясь за стол, Инна неожиданно подумала, что понятия не имеет, счастливы ли ее родители или всю жизнь притворяются, как она и Боря.

День выдался теплый и солнечный, после обеда они всей семьей посидели на детской площадке, наблюдая за бегающим Мишей.

Если бы веселая девушка-фотограф задержалась, у нее могли бы получиться отличные снимки большой счастливой семьи.

* * *

Уля не звонила. Это вызывало и трусливую радость, и робкую надежду, что больше она никогда не позвонит, и сосущее чувство незаконченности. Нужно самому ей позвонить, сказать, что она чудесная девушка, что он ее не стоит, что он никогда не изменится, и она не сможет быть с ним счастливой.

Сказать правду не представлялось возможным. Правдой было то, что он не любил Улю и мучительно хотел порвать с ней окончательно. Правда была обидной, а обижать кого-то Глебу не нравилось.

И он не позвонил, струсил.

Он набрал номер Ивана, рассказал о ночном приключении.

– Это был мужчина, и молодой, – уверенно объяснил Глеб. – Старика я бы поймал. И женщину тоже. Он побежал по улице, скрылся у кого-то в саду. Вань, он местный, я уверен.

Иван размышлял.

– Про труп у развилки известно что-нибудь? – спросил Глеб.

– Пока ничего, – проворчал Иван.

Глеб сунул телефон в карман, взял компьютер, устроился под яблоней. Тетка из шланга поливала грядки.

– Тебе помочь?

– Сама справлюсь.

Белая бабочка неровными зигзагами порхала перед глазами. Подлетела пчела, Глеб отмахнулся на нее рукой.

– Таисия, оказывается, была замужем, – неожиданно сказал он. – Я вчера нашел свидетельство о браке.

– Была. – Тетка выключила шланг. Подумала и села рядом с Глебом в плетеное кресло.

Пчела продолжала кружиться около головы, на этот раз Глеб махнул на нее ноутбуком.

– Отвратительная история, – поморщилась Нина Михайловна. – Мерзкая.

Солнце падало на дисплей, но передвинуться Глебу было лень.

– Помнишь Николая Тумакова?

– Да, а что?

Тумаковы жили на соседней улице. Муж, жена и сын. Тот был на несколько лет старше Глеба и в детскую Глебову компанию не входил. Он даже не помнил, как того сына зовут. А может быть, никогда и не знал.

– Николай пятнадцать лет назад умер. Да, точно, уже пятнадцать лет, – прикинула родственница. – Николай Тасиным мужем и был.

– Я на фамилию обратил внимание, но не думал, что это Николай, – признался Глеб.

– Он. Они с Таисией поженились, когда она институт окончила. Такая счастливая пара была… Тася тогда в Москве работала, Николай ее каждый вечер у электрички встречал. Кто бы мог подумать…

Солнце падало тетке на глаза, она подвинулась вместе с креслом.

– Николай тогда фермерством занялся, но очень быстро прогорел. Даже странно. – Тетка задумалась. – Парень он был работящий, этого не отнимешь. Но почему-то фермерство у него не пошло, разорился.

– Ясно, почему, – усмехнулся Глеб. – Потому что у нас любое производство не выгодно, система так построена. Налогообложение мелкому бизнесу не способствует.

– Наверно, – согласилась тетка. – В общем, Николай подался куда-то на заработки. Вахтовым методом работал. Несколько месяцев отсутствует, месяц дома. Тася его ждала, прямо сияла, когда он приезжал. А однажды он приехал с новой женой и ребенком. Вот такая история.

– Невеселая.

– Да уж. Так они всю жизнь и жили. Таисия и Николай со своей семьей на соседних улицах. – Нина Михайловна тяжело вздохнула. – Она ведь ничего не знала, пока он с новой женой не появился. Ждала его…

Нужно немедленно позвонить Уле. Сказать, чтобы та больше его не ждала.

Впрочем, не факт, что Уля его ждет после того, как он так сильно ее подвел.

– Таисия даже на его похороны не пошла. Вся деревня была, а она нет. Знаешь. – Тетка задумалась. – Я вот думаю, что люди, у которых разные интересы, вместе жить не могут. Николай за всю жизнь двух книжек не прочитал, а у Таисии все-таки высшее образование было.

– Нет, – не согласился Глеб. – Образование тут ни при чем. Некрасов вон на простой девушке женился, и ничего.

– Исключения подтверждают правила, – засмеялась Нина Михайловна.

Сидеть в тихом садике рядом с теткой было хорошо. И работать там, где он хочет, тоже – просто здорово.

Он правильно сделал, что не послушался Улю.

– Люди расстаются, потому что не могут быть вместе, – сказал Глеб.

– Или потому, что кто-то оказывается непорядочным, – грустно заметила старая учительница.

Родственница поднялась, ушла в дом. Глеб открыл ноутбук.

* * *

К собственному удивлению, пробудился Петр только в двенадцатом часу. Не думал, что проспит так долго. И еще одно удивило – совсем не болела голова.

Тем не менее настроение было таким, что впору утопиться.

Он опять позвонил Лере по городскому телефону, с тоской слушал длинные гудки, а когда в трубке возник ее голос, от неожиданности заговорил не сразу.

– Алло, – сонно сказала Лера. – Алло!

– Лер, это я. Разбудил? – покаялся Петр.

– Ничего страшного. – Ему показалось, что она улыбнулась, и сразу расхотелось топиться. – Я заснула только под утро.

– Извини.

– Ничего страшного. Даже хорошо, что разбудил.

– Где ты вчера была? – вырвалось у Петра.

Зря спросил, сейчас она скажет, что у нее другой мужчина, и придется топиться.

– Сидела в засаде, – засмеялась она. – Сначала спугнула преступника, потом обыскивала Анфисин дом. Если Регина Леонидовна узнает, может подать на меня в суд. Регина Леонидовна – это Анфисина мама.

– Лера, может, тебе еще поспать? – забеспокоился Петр.

– Не надо, выспалась. Петя, я правду говорю. Я вчера поехала к Анфисе на дачу, хотела обыскать дом. У соседа есть ключи, он не возражал, чтобы я дом осмотрела.

– Черт возьми! Зачем?

– Я хочу знать, почему ее убили.

– Там менты все обыскали, уверяю тебя. Лера… – Петру показалось, что он вошел в холодную воду. – Я вчера видел, как ты садилась в машину к мужику.

– Это сосед. Анфисин, по даче.

Он забыл, что находится в холодной воде. Он был у себя дома, разговаривал с лучшей на свете женщиной, и она не торопилась прервать разговор.

– Я собирался утопиться, – признался Петр.

– Не надо, – рассмеялась она. – Мне будет