Быть или иметь? Психология культуры потребления - Тим Кассер

Еще одним примером материалистического поведения, в котором часто прослеживаются такие мотивы, как принуждение и давление, является шопинг. Психиатры и исследователи моделей поведения потребителей изучили так называемую магазиноманию – психопатологию, характеризуемую мощным импульсом к приобретению вещей, даже очевидно ненужных[143]. Один из шопоголиков, участвовавших в исследовании Рональда Фабера и Томаса О’Гинна, признался, что, приходя в магазин, «действует словно на автомате». Другой респондент выразился так: «Не то чтобы я действительно хотел эту вещь, ведь иногда я покупаю что-то, а сам думаю: “Тьфу ты, и зачем мне очередная толстовка”». А третий парень посетовал: «Я не могу зайти даже в продуктовый магазин, чтобы купить один пакет молока. Мне обязательно нужно купить два».

Все эти примеры свидетельствуют об одном: шопоголик не верит, что он сам выбирает, что покупать; вместо этого он испытывает постоянное давление или тревогу, и избавиться от них, как ему кажется, можно только благодаря покупкам. А некоторыми людьми с этой психопатологией движет надежда, что, приобретя что-то в магазине, они вызовут симпатию и одобрение продавцов (условная самооценка). Например, два участника упомянутого выше исследования Фабера и О’Гинна рассказали, что испытывают огромное удовольствие от особого внимания торгового персонала и курьеров, доставляющих их покупки на дом. Один из них даже признался: «Я думаю, что, много покупая, я льщу магазину».

То, что шопоголиками движет всепоглощающее и неконтролируемое желание покупать; что они покупают, чтобы избежать мучающего их чувства тревожности, что они часто стараются таким образом добиться чьего-то одобрения, в полной мере согласуется с идеей, что эти люди руководствуются интроектными или внешними мотивами. Иными словами, в данном процессе они испытывают давление сродни наркомании. Хотя покупка вещей, казалось бы, – следствие неавтономных мотивов, шопоголики используют этот процесс для поддержания условной самооценки и чтобы избежать тревоги. Как в случае со всеми типами аддиктивного поведения, потребности в аутентичности и автономии не удовлетворяются, что приводит к ухудшению психологического благополучия человека.

Конечно, не все люди, ориентированные на материалистические ценности, становятся шопоголиками, но многие взрослые респонденты, которые набрали высокий балл по критериям, перечисленным в таблице 7.2, получали много очков и при заполнении вопросника для оценки уровня материализма. Кроме того, шопоголики отличаются относительно низкой самооценкой и чаще, чем обычные покупатели, страдают от депрессии, тревожности и расстройств, вызванных употреблением психотропных препаратов. А как мы уже говорили, все эти проблемы характерны также для убежденных материалистов.

Таблица 7.2. Выборка клинических критериев Фабера и О’Гинна для оценки магазиномании (1992 год)

Печатается с разрешения University of Chicago Press.

Резюме

В этой главе мы говорили о том, как ориентация на материалистические ценности препятствует удовлетворению потребностей в аутентичности и автономии. Человек, разделяющий эти ценности, не считает личную свободу и самостоятельность важными, уменьшая тем самым вероятность удовлетворения этих потребностей. Кроме того, люди, чрезмерно озабоченные финансовым успехом, изначально сфокусированы на внешнем вознаграждении или похвале, и, следовательно, сложность задания и сам процесс его выполнения не доставляют им особого удовольствия. В итоге им, как правило, незнаком чрезвычайно позитивный опыт автономии и аутентичности. Далее, их жизненные ценности вынуждают их заниматься тем, что крайне редко способствует вхождению в состояние потока и почти никогда не базируется на внутренней мотивации, например много смотреть телевизор и ходить по магазинам. И наконец, материалисты часто испытывают на себе давление и принуждение, даже в поступках, вполне согласующихся с их материалистическими ценностями. Все это говорит о том, что, сосредотачиваясь на материальных целях, люди чувствуют себя несвободными, управляемыми и подконтрольными, и этот настрой отнюдь не вызывает ощущения свободы и независимости.

Глава 8

Семья, сообщество и Земля

Надменность богатства всегда выплывет наружу.

Сэмюэл Джонсон[144]

До сих пор мы говорили о внутренних, личных последствиях ориентации на материалистические ценности. Я рассказал, как меняется наш опыт, остаются неудовлетворенными потребности, снижается уровень субъективного благополучия, когда эти ценности занимают в системе наших жизненных приоритетов центральное место. Однако это влечет за собой еще и целый ряд негативных последствий внешнего характера. Наши любимые, дети, соседи, местное сообщество и даже планета – все они страдают, если нашими поступками и желаниями движет безудержное стремление к богатству, статусу и имиджу. В этой главе я вернусь к некоторым описанным выше исследованиям и представлю новые доказательства того, как материалистические ценности вредят окружающим нас людям и какой ущерб они наносят здоровью планеты.

Брак

Представьте, что вы состоите в браке с твердым приверженцем материалистических ценностей. Исходя из исследований, описанных в главе 6, можно с полным основанием предположить, что ваш супруг (или супруга) заботится о вас меньше, чем вам бы того хотелось, редко говорит вам о своей любви, мало помогает, может быть неверен, часто поступает безответственно и нечестно и не умеет прощать. Кроме того, он, скорее всего, не особо стремится понять вашу точку зрения и не отличается щедростью. Когда в семье возникают конфликты, супруг нередко ведет себя агрессивно; он подозрителен и часто манипулирует людьми. И наконец, не исключено, что вы чувствуете, что он использует вас, чтобы поддерживать свою самооценку, или пытается продвинуться в жизни за ваш счет.

Понятно, что такое поведение и отношение отнюдь не способствуют субъективному благополучию вашего супруга, поскольку создают опыт, который не позволяет удовлетворить его потребности в близости и привязанности. Но это негативно сказывается и на вас, формируя в вашей семье межличностную среду, мешающую удовлетворению ваших потребностей. Если вас не ценят и относятся к вам как к предмету, они вряд ли будут удовлетворены, а это, в свою очередь, ведет к снижению качества вашей жизни.

Сторонний наблюдатель, глядя на такой брак, скорее всего, предскажет, что со временем он распадется. Конечно, спрогнозировать развод непросто, но материалистические ценности супругов, без сомнения, играют в этом определенную роль. Во всяком случае, тот факт, что в потребительских культурах процент разводов довольно высок и что этот показатель сильно вырос после того, как общество стало более материалистически ориентированным, однозначно подтверждает данное предположение. Равно как и тот факт, что основным источником конфликтов в браке, по признанию самих же супругов, являются разногласия по поводу денег[145].

Нам еще предстоит проанализировать, как именно материалистические ценности влияют на брак, но уже сейчас можно сказать, что, такой анализ, скорее всего, покажет, что супруги, чрезмерно сфокусированные на зарабатывании денег и приобретении вещей, символизирующих, с их точки зрения, уровень благосостояния, ведут не слишком качественную и наполненную смыслом жизнь. Кроме того, когда настают трудные времена, что рано или поздно случается в отношениях всех супружеских пар, материалистически настроенных супругов, как правило, связывает меньше общего, и они чувствуют по отношению друг к другу меньше эмпатии, что, конечно, разъединяет их и мешает найти решение проблем. И в заключение я бы сказал, что, если любовные отношения людей базируются на желании повысить свой статус, а не на взаимности, обоих партнеров, скорее всего, не удовлетворяет текущее положение вещей.

Воспитание детей

Материалистические ценности сказываются также и на нашей родительской миссии. Когда они безраздельно управляют нашим поведением, дети, смотря на нас, перенимают аналогичное отношение к жизни. Опыт показывает, что система жизненных ценностей ребенка, как материалистических, так и любых других, отчасти формируется путем имитации ценностей родителей[146]. В исследовании на базе гетерогенной выборки подростков, о котором я уже рассказывал, мы с коллегами выявили четкую зависимость между ценностями матерей и детей[147]. На семьдесят матерей, считавших финансовый успех более важным, чем, например, самопринятие, пятьдесят их детей-подростков (71 %) ответили то же самое. И на пятьдесят девять матерей, которые ставили самоприятие выше финансового успеха, тридцать семь их детей подросткового возраста (63 %) дали такой же ответ. Аналогичные результаты были получены при сравнении финансового успеха с такими ценностями, как симпатия окружающих и забота о благе общества.