Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

Нижнего Торнинга в качестве целителя или заклинателя погоды. Ему и в голову не приходило, что посвященному волшебнику не следует ронять свое достоинство, занимаясь такими простыми делами, — ведь, будучи ребенком, он исполнял обязанности колдуна среди людей еще более бедных и смиренных, чем эти. Однако надо сказать, что с подобными просьбами островитяне обращались к нему редко, ибо благоговейно чтили волшебника с Острова Мудрых и побаивались его изуродованного шрамами лица. К тому же он был очень молчалив, и, несмотря на молодость, в нем таилось нечто непонятное, от чего людям в его присутствии становилось не по себе.

Гед вскоре подружился с мастером-лодочником, жившим на соседнем островке. Звали лодочника Печварри. Первый раз они встретились на пристани, когда Гед решил посмотреть, как лодочник устанавливает мачту на крохотном суденышке. Тот глянул на волшебника снизу и сказал, улыбнувшись:

— Похоже, дело идет к концу. Я провозился с этой лодкой чуть ли не месяц. Ты-то, наверное, сделаешь такую за минуту — стоит сказать одно волшебное слово. Так ведь, сударь?

— Так-то так, — сказал Гед, — но через минуту она, скорее всего, развалится и пойдет ко дну, если не творить все время заклинаний. Но если хочешь…

Он замолчал, не договорив.

— Что, сударь? — спросил лодочник.

— Эта лодочка… Очень красивая, маленькая, все у нее есть, что надо. Но если хочешь, я наложу на нее связующее заклятье, и она проплавает без течи намного дольше, чем любая другая. Или наложу наговор отыскания — и она будет быстрее находить дорогу домой с моря.

Говорил он это не очень уверенно, боясь обидеть мастера, но лицо Печварри просияло.

— Лодочку эту я делаю для сынишки, — сказал он. — Если ты, сударь, и впрямь можешь наложить на нее такие чары, то окажешь мне величайшую любезность и дружеское одолжение.

И, вспрыгнув на причал, он начал горячо благодарить Геда, крепко пожимая его руку.

После этого они часто работали вместе. Печварри мастерил или чинил лодки, а Гед вплетал в его ремесло разные чары и наговоры. Печварри не оставался в долгу и объяснял Геду, как строить лодки и управлять ими без помощи магии — а искусство простого мореплавания на Роке считалось почти священным. Часто он то в одной, то в другой лодке пускался в плавание по проливам и лагунам вместе с Печварри и его сынишкой Иоэтом. Так они испытывали новые лодки, идя то на веслах, то под парусом, и спустя какое-то время Гед управлял лодкой как настоящий моряк, а Печварри стал его преданным и искренним другом.

Но осенью, почти под зиму, сынишка лодочника захворал. Мать его послала за колдуньей с острова Текс, у которой, как говорили, была легкая рука к врачеванию, и первые дни казалось, что дело идет на поправку. Но однажды, в штормовую ночь, в дверь Геда громко постучали — это Печварри умолял его поспешить и спасти сына. Гед побежал вместе с ним к причалу, спрыгнул в лодку, и они изо всех сил заработали веслами, пробиваясь сквозь мрак и дождь к дому лодочника. Там Гед увидел мальчика на бедной постельке, склонившуюся над ним мать и колдунью, которая окуривала его дымом корня корли, напевая нагианский наговор — самое надежное из целительных средств, какое она знала. Улучив момент, она шепнула Геду:

— Господин волшебник, я думаю, лихорадка у него не простая, а красная, и до утра ему не дожить.

Когда Гед, опустившись на колени, коснулся рукой груди и лба мальчика, он подумал то же самое и уже хотел отказаться от вмешательства. За долгие месяцы его собственной тяжелой болезни Учитель Целения раскрыл ему многое в науке исцеления, а первой — и последней — заповедью этой науки было: лечи раны и врачуй хвори, но душе умирающего дай отойти спокойно.

Мать увидела его отстраняющее движение, поняла его смысл и в отчаянии громко зарыдала. Муж склонился к ней, уговаривая:

— Не плачь, жена. Господин Ястреб его спасет. Он уже здесь. Он его вылечит!

Слыша безнадежный плач матери и видя, как верит в него Печварри, Гед понял, что не может обмануть их надежды. И он усомнился: так ли уж верно первое его суждение? Вдруг лихорадка не зашла еще слишком далеко и мальчика можно спасти? Гед сказал:

— Сделаю все, что смогу, Печварри.

Маг принес в хижину только что пролившуюся из тучи свежую и холодную дождевую воду и стал купать в ней мальчика, читая самые сильные заговоры, чтобы остановить и изгнать лихорадку. Но чары не действовали, и, не дочитав еще заговор до конца, он увидел, что ребенок лежит у него на руках мертвый.

Призвав сразу всю силу и совсем не думая о себе, он бросил свою душу вдогонку за душой ребенка, чтобы привести ее назад. Он звал мальчика по имени:

— Иоэт! Иоэт!

И показалось ему, что внутренним слухом улавливает он некий еле слышный отклик, и тогда погнался он еще быстрее и позвал еще раз. И вот он увидел мальчика, который быстро бежал далеко впереди него вниз по темному склону — длинному склону какого-то огромного холма. Не слышно было ни звука. Над холмом горели звезды. Звезды, которых он не видел никогда. Однако он знал названия этих созвездий: Сноп, Страж, Дверь, Древо… Это были они, незаходящие звезды, которые никогда не меркнут с наступлением рассвета. Слишком далеко он зашел, догоняя умершее дитя.

И поняв это, он увидел, что стоит совершенно один во тьме, на темном склоне холма. И трудно, очень трудно повернуть назад. Огромным усилием он заставил себя повернуться. Медленно поднял и переставил вперед ногу, делая первый шаг вверх по склону. Потом сделал еще шаг вперед и пошел, поднимаясь все выше, и каждый шаг давался ему страшным напряжением воли. И каждый новый шаг был труднее предыдущего.

Звезды не мерцали, они горели ровным светом и были неподвижны. Никогда не дул здесь ветер, мертвый воздух застыл над иссохшим крутым склоном. Во всем этом безграничном царстве тьмы лишь он один медленно, как во сне, взбирался по склону. Наконец он добрался до вершины холма и увидел там низенькую каменную стену. А за стеной, на той стороне, его поджидала Тень.

Не было у нее ни человеческого, ни звериного обличья, была она бесформенна и едва различима. Она ему что-то шептала, и, хотя в том шепоте неразличимы были слова, она его звала, притягивала к себе. Тень стояла на той стороне, в мире