Подземелье - Ваня Мордорский

на подобное.

Это дар, — понял он вдруг.

Остальные дети, собравшиеся в пяти шагах, подошли и изумленно сравнивали рисунок с Дахом. Смотрели на надсмотрщика, а потом на рисунок, и так по нескольку раз, убеждаясь, что разницы почти нет. Всё узнаваемо. Лицо было один в один.

Пронеслись шепотки и вопросы:

— Как это возможно?

— А что, так можно?

— Наверное это несложно…надо просто попробовать. Я никогда не пробовал.

— У нас одна бабка была, она тоже рисовала, правда…не так хорошо. Похуже…или нет…нет, точно хуже.

— Похоже…

— Какое похоже? Один в один! Похоже….

— Я тоже хочу, что он меня нарисовал.

Потом слова перемешивались, сливаясь в плотный гул. Не удивлялись лишь свои — они-то уже знали как рисует Зур’дах.

Гоблиненок поднялся и отряхнул коленки. Руки были полностью в белом от мелков.

Дах же взглянул еще раз на рисунок и медленно, сложив руки за спиной, пошел в другую сторону не сказав ни слова.

Зур’дах еле отбился от желающих рисовать. В этом ему помог однорукий, который уже пришел забирать детей на тренировку.

— Что вы тут разгалделись⁈ Вам отдыхать положено, шумят они тут. Живо заткнулись! Сейчас я вам такую тренировку устрою, что до завтра рты открывать не сможете.

А потом его взгляд наткнулся на рисунок.

— Надо ж… — удивленно сказал он глядя на рисунок, — Это ж Дах…вылитый…А кто нарисовал?

Пальцы всех детей дружно указали на Зур’даха и ему стало как-то неловко от такого обилия внимания и от последовавшего за этим взгляда однорукого.

— А…ты у нас еще и рисовальщик, оказывается?

Зур’дах сглотнул.

— Заканчиваем заниматься ерундой и за мной. Мы тут убивать учимся, а не царапульки на стенах делать. На арене тебе это умение не пригодится.

Тем не менее, Тарлах еще дважды оглянулся на рисунок.

Дети двинулись на тренировку. Однорукий прервал их отдых раньше времени, только никто ему и слова бы не посмел сказать.

Через пяток минут Зур’дах стоял перед мешком с камнями.

Его мешок был дополнительно обмотан несколькими слоями плотной ткани. Только его мешок. Все из-за его рук: трижды во время тренировок он порвал мешок и камни начинали сыпаться наружу, так что однорукий придумал дополнительную защиту, чтобы мешок оставался цел.

Сегодня Тар’лах заставлял гоблиненка не столько бить, сколько учил чувствовать центр тяжести, потому что считал, что за более чем месяц тренировок Зур’дах ничему толком и не научился. Остальные, правда, были не лучше, но такое внимание тренер уделял только ему

— Повторяй медленно и неспеша.

Он заставил гоблиненка вышагивать с одной ноги на другую, вперевалочку, косолапо.

— Ты должен почувствовать, что тяжесть находится вот тут, в центре, — он указал на таз. — Сначала почувствуй его, а потом двинемся дальше — иначе ты будешь заучивать всё неправильно и это будет бесполезно.

Зур’даха так и подмывало спросить, почему заставляют заниматься подобным именно его, при том что у остальных дела не лучше. Однако он промолчал, видя мрачное лицо однорукого.

Выглядело это совершенно по-дурацки, и гоблиненок это понимал. Он просто перетаптывался с ноги на ногу, в то время как остальные прилежно и методично долбили мешки.

— Расслабься. Совсем расслабься. — толкал его однорукий.

Тарлах сильно потряс его тело, пытаясь добиться расслабленности.

— Ты слишком зажат. Я понял! Надо тебя так измотать, чтобы ты валился с ног. Что ж, раз не получается по-хорошему, давай по-плохому. Начинай приседать.

— Сколько раз? — спросил Зур’дах.

— Пока ноги не отвалятся.

Гоблиненок подумал, что тренер шутит, а потом понял, что не шутит.

— Начинай.

Зур’дах начал приседать. Ноги горели с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Раз пятьдесят прошли совсем легко и быстро. После сотни началось легкое жжение.

Почему именно я должен это делать?

Когда ноги уже начали шататься он остановился.

— Ей! Я не понял! — рявкнул на него однорукий, — Какого демона ты остановился? Кто тебе разрешил? Продолжай! Ты еще стоишь на ногах.

И пока Зур’дах продолжал выдавливать из себя приседание за приседанием, Тарлах пошел поправлять стойки другим детям. Кто-то даже получил плеткой за халтурные удары.

Гоблиненок стиснул зубы и продолжил. Пот катился градом, легкие разрывало от боли, в голове шумело. Он не знал сколько раз присел, но это было много. Очень много. И без единой остановки.

— Хех…хех…хеееххх…

— Что ты хекаешь как беременная баба! Давай, ты еще можешь.

Однорукий видел всё.

А когда Зур’дах уже хотел остановится то рядом присел тренер, и вперил в него взгляд.

— Давай! Еще раз…еще можешь…Давай…Седьмой круг как никак…я уверен там где-то силы еще остались…

Еще раз.

Пот стекал ручейками больно обжигая глаза, и Зур’дах только и успевал, что вытирать его.

— Давай…еще…

Ноги отваливались. А еще через два десятка приседов гоблиненок и вовсе перестал их чувствовать, будто что-то щелкнуло и жжение исчезло.

Последняя попытка подняться закончилась тем, что ноги просто разъехались в стороны и он грохнулся.

— Вот! Вот! Теперь я вижу, что ты поприседал хорошо, — довольно вскрикнул однорукий, подхватывая его и силой поднимая.

Ноги дрожали, будто из них вынули все кости.

Зур’дах ощутил страшное бессилие, потому что ноги ему не подчинялись. Тар’лах придерживал его тело, но давал ему шататься то вправо то влево.

— Ну как, изменились ощущения? — хохотнул он, — Уж теперь-то тело ты должен чувствовать лучше. Чувствуешь, где центр тяжести? Нет? Так я и думал.

Однако уже через секунду тренер будто бы взял в себя в руки, и по-новой попытался объяснить гоблиненку.

— Ладно, вот сейчас все же, попробуй ощутить где весь вес находится. И если почувствуешь, то пойми, что во время