Подземелье - Ваня Мордорский

рисовать.

— Не знаю, а чем? Камнями не выйдет…

— Я найду чем, — уверенно заявила девочка в ответ.

Всем им было всё же слишком скучно. Кроме примитивных забав да игр в кости, которые дети сделали из камней, — развлечений не было. Те же камни мальчишки обтачивали до нужной формы почти неделю, а потом гордо показывали идеальные кубики. Даже Зур’дах не мог удержаться и играл. Жаль, играть было почти не на что, и это сводило азарт на нет.

Однако, часть детей продолжала играть каждый день.

Зур’дах и сам принялся за поиски подходящих камней, но ни он, ни Кайра не нашли ничего похожего. Да, мелких камней хватало, но это всё было не то. Царапать ими по камню было совсем не тоже самое, что рисовать угольками.

Кроме того, всё пространство между домами, площадками и дороги, — всё регулярно подметалось и никакого мусора тут попросту не скапливалось. Даже кости мальчишки сделали из осколков тренировочных камней, которые втихаря подобрали себе. Но и эти камни для рисования совсем не подходили.

— Видишь, не получится. — сказал Зур’дах, немного обрадованный. Рисовать ему не хотелось.

А вдруг я разучился и у меня опять будет плохо получаться? Опять будут смеяться над рисунками…

Но Кайра сделала то, чего бы сам он никогда не сделал — она обратилась к Даху-надсмотрщику с просьбой.

— Он хороший, — сказала Кайра уверенно.

Тарк покачал головой, а Саркх его поддержал. С надсмотрщиком у них не сложилось. Оба получали от него не один десяток ударов по спине. Может не сильных, но все-таки было обидно.

В принципе, Зур’дах был согласен с тем, что Дах неплохой гоблин, особенно в сравнении с одноруким, но просить его ни о чем не хотел. Боялся получить отказ и удар за подобную просьбу. И ещё старый гоблин мог его просто засмеять, ведь они тут бойцов готовят, а тут кто-то рисовать хочет…

Зур’дах уже даже представил, что именно так Кайре он и ответит.

Однако у Кайры, похоже, подобных сомнений не было. Поэтому она смело подошла к Даху и попросила мелков для рисования. Вернее, описала надсмотрщику какие именно камни ей нужны.

— Это для тебя? — переспросил он.

— Нет, — ответила она, — Для него, — и указала пальцем на Зур’даха, который всё это время прислушивался к их разговору, сидя на полу с Тарком.

Дах прищурился, задумался и ответил:

— Попробую найти.

Кайра, довольная, вернулась к ним.

— Видишь, он пообещал найти.

Саркх закатил глаза. Таркх пожал плечами. А Зур’дах просто засомневался, что Дах выполнит просьбу.

Гоблиненок ошибся. Надсмотрщик уже на следующий день принес с десяток мелков, только не черного цвета, как привык Зур’дах, а белого.

— Подойдут? — спросил Дах.

Зур’дах попробовал царапнуть на полу линию. Получилась ровная, четкая, белая. Мелки были хорошие.

— Да, — ответил он.

— Кайра сказала, что ты хорошо рисуешь — давай, изобрази что-нибудь. Поглядим, что ты можешь.

Часть детей заинтересовано подсела поближе — посмотреть. Вообще, они после случая с Турусом побаивались его, но сейчас рядом был Дах, так что опасаться было нечего.

Зур’дах сглотнул.

Он слишком давно не рисовал и, естественно, боялся, что у него ничего не выйдет, и по всей этой толпе детей пролетят смешки. Однако, через мгновение он взял себя в руки, ведь рядом была Кайра, и Саркх, который раньше смеялся над его рисунками.

Покрутив мелок в руке он задумался.

Кого нарисовать? Своих?

Через секунду он передумал.

Нарисую его. — решил он, глядя на Даха.

— Я нарисую вас. — сказал он Даху.

Брови надсмотрщика поползли вверх.

— Ты бы чего попроще попробовал.

Зур’дах покачал головой.

— Ладно, малец. Только сомневаюсь, что из этого выйдет что. Это тебе не крыс рисовать.

— Отойдите только на три-четыре шага.

Дах кивнул, а гоблиненок вздохнул и выбросил всё лишнее из головы. Пробно чиркнул мелками по полу и стал внимательно смотреть на старого гоблина. Пристально и неотрывно. От такого взгляда Даху стало не по себе. Любому неприятно, когда тебя разглядывают как под увеличительным стеклом.

Зур’дах смотрел на гоблина, а видел только линии, части лица: глаза, рот, дряблые, со складками щеки, уже давно опустившиеся, повисшие. Видел десяток крупных и сотни мелких морщин.

Да, — вдруг понял он, — Я стал еще лучше видеть.

Просто он не обращал на это внимание. Воспринимал как само собой разумеющееся. А сейчас он оценил ту кристальную ясность и четкость, с которой видели окружающий мир его глаза.

Запечатлев всё в голове, он размял пальцы и начал.

Линии чертились одна за одной, ложились на пол, а он ведь просто повторял что видел, просто перерисовывал. И уже после двух- трех линий он понял, — всё получится. В пальцах сразу появилась уверенность. Уверенность в каждой выведенной линии и черточке.

В этот раз он рисовал быстро и уже через десять минут рисунок надсмотрщика был готов.

— Всё? — спросил тот подходя, — Показывай, что ты там начер…

Слова застыли не произнесенными. Потому что Дах увидел изображенного себя. Таким, каким видели его остальные, себя со стороны — с мрачным, недовольным выражением лица и…постаревшим, уставшим и с вечно нахмуренным лбом. Он никогда особо не смотрел в собственные отражения: в воду, в до блеска надраенное оружие, и другие блестящие поверхности, хотя возможности были.

А теперь он увидел себя, и это ему не понравилось…

Он не ожидал от мальчишки ничего. Вообще ничего. Не умею дети рисовать да и всё, даже взрослые редко какие умеют, и редко какие любят. Он лишь у дроу видел реалистичные изображения, и больше нигде. А тут…

Если бы он не был свидетелем произошедшего, то ни за что бы не поверил, что ребенок, более того, гоблинский ребенок, способен