Подземелье - Ваня Мордорский

немного разбрестись вокруг казарм и погулять.

И сейчас Зур’дах сидел в позе со скрещенными ногами, пытаясь полностью повторить то, что видел в образе.

Он точно не знал что делать, но начинать определенно следовало с песчинок. Надо было как-то вызвать их.

Раз двести гоблиненок представил, будто они стекаются к нему, но ничего не получалось. Тогда он опустил одну руку на пол, ощущая холод камня. В образе было иначе, но он почувствовал что надо попробовать сделать так.

Глубоко вздохнув он в который раз представил что тьма стекается к нему, притягивается как к магниту. Вспомнил ощущение, которое было в Яме тьмы, когда он смог воздействовать на Тьму.

Поначалу ничего не происходило, но через какое-то время он увидел что к руке, к его пальцу, перекатываясь стягиваются песчинки. Всего две. Но это были песчинки Тьмы.

Глава 96

Первые мгновения показалось, что все произошло легко, будто по малейшему желанию песчинки покатились к нему. Однако уже через секунду Зур’дах ощутил тяжесть, будто он тащит мысленным усилием две маленькие гирьки. Возникли они на расстоянии локтя и, приблизившись к нему на расстоянии ладони, застыли, будто что-то застопорило их движения. Зур’дах мысленно потянул их на себя, сразу ощутив давление в голове. Песчинки прокатились еще немного вперед. Еще небольшое усилие — и они приблизились вплотную к его ладони. Сдвинуть ближе не выходило.

Гоблиненок застыл. Его порадовал успех, однако…

Всего две… — подумал он, — Маловато…из них никакого узора не выйдет, как там — в воспоминании.

Перед глазами встал гоблин к которому тянулись тысячи и тысячи вытянутых из воздуха песчинок тьмы.

Он взглянул на две песчинки и попытался вспомнить ощущение тьмы, которое было в яме. Изобилие свободной тьмы. Там она ощущалась легко, а тут он ее не чувствовал, повезло еще что она сама отозвалась на его зов.

Вдох-выдох.

Зур’дах мысленно представил, что из воздуха возникают еще песчинки и тянутся к нему. Надо только почувствовать их, так, как если бы они были перед ним.

Миг. И за локоть от него возникла еще одна песчинка, которую от тут же потянул на себя.

В этом месте, между зданиями, тьма была везде. Место Зур’дах выбрал правильное. И так интуитивно было понятно, что следует искать самое темное место.

Он потянул еще больше тьмы на себя. Вновь представил как она появляется.

Из воздуха тут же на пол будто выкатилась еще одна песчинка.

Четыре.

Тяжело, — вдруг понял он.

Первые две выскочили легко, а еще две уже шли тяжеловато.

Надо продолжать. Интересно, сколько я смог вызвать еще?

Он представил еще больше песчинок. В глазах чуть потемнело, но зато еще три песчинки появились и поползли к нему. Через пару мгновений он удерживал семь песчинок у своей ладони, напрягаясь мысленным усилием изо всех сил.

Вся семерка, словно норовистые кони, пыталась разбежаться. Голова у Зур’даха заболела. Было ощущение, что отвлекись он на миг — и они прыснут назад во тьму.

Пока же он просто удерживал их, почти так же, как камень над головой. Нужно было терпеть. Однако чем дальше, тем больше они начинали дергаться. Сначала он потерял контроль над одной. Потому второй. Когда удерживать оставшиеся песчинки стало совсем тяжело, Зур’дах расслабился и они укатились обратно в тьму.

Его лоб вспотел, а дыхание стало прерывистым, совсем как после тяжелой работы. Попытки управлять тьмой выматывали.

То, что произошло сейчас разительно отличалось от того, что было в Яме Тьмы. Там тьма валилась на него огромным потоком — бери и управляй, а тут…тут ее надо было добывать по крупице и удерживать самостоятельно.

Да и сама тьма различалась. Тьма в Яме была будто бы разумной, сильной, будто ей изначально кто-то управлял, а эта была просто бесхозной и слабой, вот только добывать ее было сложнее в разы.

Скоро он предпринял вторую попытку и она далась легче. Он сразу притянул к себе всё те же семь песчинок, ощущая их будто туго натянутые струны. Как и в прошлый раз, с каждой секундой удерживать их становилось всё труднее и труднее.

Вспоминая как дроу пользовались тьмой, Зур’дах понимал, что у них это происходило как-то иначе. Будто они управляли бесплотным туманом, а не такими вот почти материальными песчинками.

Сделав еще пять попыток управлять тьмой, он понял, что устал. Эти попытки забрали неожиданно много сил.

Но сразу, как только он прекратил попытки, он ощутил тьму. Буквально. Тень, в которой он сидел вдруг стала тонкими струйками наполнять его энергией, восстанавливая силы. При этом никакой видимой тьмы к нему не тянулось.

Просто от нахождения в тени ему стало вдруг приятнее. Раньше подобного с ним ни разу не было; ни в казарме, ни в Яме, ни в другом темном месте.

Зур’дах решил проверить это и, поднявшись, вышел из тьмы и сел возле строения. Тут тьму рассеивали несколько тускловатых светильников фиолетового света.

Десяток мгновений он прислушивался к собственным ощущениям. Ничего. Никакого восстанавливающего эффекта или приятной прохлады.

Рядом никого не было, поэтому он вытянул руку в сторону прохода и попытался притянуть тьму к себе. Далось это еще тяжелее, чем когда он находился в тени, и притянуть он смог всего две песчинки. Будто это был сейчас его предел.

Он подождал еще минуту и вернулся в тень между строениями.

Да, разница есть.

Облегчение и восстановление сил сразу чувствовалось.

Значит, мне не показалось.

В голове вновь всплыл образ гоблина с большой каплей тьмы. Он еще раз всмотрелся в него, наблюдая за тысячами песчинок, формирующими узоры и затем сплавляющимся в жидкую форму тьмы.

Я что-то делаю неправильно, — подумал он.

Вот только понять что именно он не мог. Он прикинул — даже если он каждый раз будет увеличивать количество песчинок, до того, что он увидел в образе слишком далеко, там нужны тысячи и тысячи таких песчинок.