Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

— Тем временем, однако, у нас есть более насущные проблемы. Что я особенно хотел обсудить с тобой, Сэмил, — и причина, по которой я хотел, чтобы ты присутствовал при разговоре, Бринтин, — это ситуация в западных провинциях. Дариус говорит мне, что он готов подтвердить палате, что мы можем начать вывод армейских подразделений. Я склонен согласиться, но также думаю, что все еще присутствует большая часть обиды. О, это ушло от прямой ненависти между сторонниками Храма и сторонниками Сиддара, но я знаю людей с Запада. — Он коротко улыбнулся, его тарикатский акцент был более заметен, чем обычно: — и как только они получают взбешенного жука, они цепляются за него. Они просто находят для этого новые цели, и, учитывая беспорядок, который оставили за собой синдикат и отношения между ними, никому из них не нужно далеко ходить, чтобы найти одну. Мы все знаем, как сильно местное недовольство вызвано западным синдикатом и тем, что он сделал с местными фермерами, но то, как изменилась экономика здесь, на Востоке, только усугубляет ситуацию. Или, скорее, усугубило ситуацию, поскольку она и так была чертовски плохой. И чертовски трудно обвинять обычных граждан в таком месте, как Тарика, в том, что они себя так чувствуют.

Оба его гостя мрачно кивнули, и он сделал паузу, чтобы глотнуть горячего вишневого чая, прежде чем продолжить.

— Мне также не нравится античарисийская нить в их несчастье, но я думаю, что это начинает ослабевать. — Он поднял бровь к Гадарду, который кивнул.

— Ослабевает, — согласился хранитель печати. — Но не собирается уйти в ближайшее время.

— Не жди этого. — Миллир покачал головой. — Единственный способ справиться с этим — найти какое-то экономическое решение. Знаю, что наши возможности сделать что-либо из столицы ограничены, но мы должны найти какой-то способ… поднять и их экономику тоже. Если мы этого не сделаем — если дела здесь, на Востоке, будут продолжать улучшаться, а на Западе останутся в дерьме, — негодование станет еще глубже. Итак, поскольку Дариусу удалось потушить активный пожар, теперь вам двоим пора придумать способ начать мочиться на угли.

Он улыбнулся им через стол.

— Мысли? — он спросил.

* * *

— Я начинаю думать, что мне следует сложить палатку и вернуться в Тарику, по крайней мере, в этом году, — угрюмо сказал Жермо Хиджинс, хмуро глядя в свой бокал с бренди.

— О, это было бы очень преждевременно, генерал! — Жейкиб Фирнандиз, пригласивший небольшую избранную группу собраться в своем особняке в Сиддар-Сити, покачал головой. — Вы нужны республике!

— Я не знаю об этом, — проворчал Хиджинс. — Во всяком случае, эти идиоты в палате делегатов, похоже, так не думают.

— Не все из нас так думают, генерал, — искренне сказал Стивин Трумин, один из делегатов Клифф-Пика. Как и Фирнандиз, Трумин знал, насколько Хиджинс предпочитает, чтобы к нему обращались по его воинскому званию, хотя официально он больше не находился на действительной службе. Большинство людей, возможно, предпочли бы «губернатора», на которое он имел право после четырехлетнего пребывания на посту губернатора Тарики, но не Хиджинс. — Особенно те из нас, кто помнит, насколько жизненно важными были ваши усилия на Западе!

— Безусловно! — согласился Матиу Олсин, старший делегат от Тарики. — После работы, которую вы проделали в Лейк-Сити, у меня нет никаких сомнений, генерал! Вы единственный человек, который, как я верю, действительно может справиться с проблемами, с которыми мы сталкиваемся, и не знаю, сможет ли республика выжить, если кто-то не справится с ними. Поверьте мне, на Западе нет ни одного избирателя, который бы этого не понимал!

— Может быть, и нет, — признал Хиджинс. — К сожалению, на Западе недостаточно голосов, чтобы победить Миллира на Востоке. И что бы ни думали Тарика и Клифф-Пик — или оставшаяся часть Саутмарча, если на то пошло, — Гласьер-Харт и Тесмар встанут в очередь с Восточным блоком, чтобы проголосовать за любого, кто захочет поцеловать задницу Чариса!

Выражение лица генерала было таким же горьким, как и его тон, и несколько других мужчин, собравшихся в роскошной частной столовой, посмотрели друг на друга.

— Не все на Востоке готовы к этому, генерал, — сказал через мгновение Рэфейл Аскар, глава гильдии бумагоделателей в Сиддар-Сити. — Вряд ли.

— Чертовски верно! — более чем наполовину зарычал Маряно Крефт. Седовласый Крефт возглавлял гильдию кораблестроителей… или то, что от нее осталось. К тому же он был почти на пятнадцать лет старше Аскара и гораздо менее лощеным.

— Рэфейл и Маряно правы, генерал, — сказал Гастав Фейфир. — Все мои репортеры согласны с тем, что все еще есть много избирателей, которые признают необходимость перемен.

Фирнандиз кивнул, хотя был уверен, что Фейфир скрывает то, что на самом деле сказали его репортеры. Хотя вполне возможно, что он честно не осознавал, что делает это. Его газета «Сиддар Сити Сентинел», одна из крупнейших столичных газет, была неофициальным органом оппозиции по причинам, которые, как наивно полагал Фейфир, были принципиальными. Фирнандиз был готов признать, что этот принцип сыграл определенную роль в политических взглядах Гастава Фейфира, но смерть Филипа Фейфира, единственного сына Гастава, при отступлении к Сирэйбору через ущелье Силман была не менее важной. Гастав так и не простил Чарис за то, что он «спровоцировал» джихад, в результате которого погиб Филип, и не собирался прощать человека, который в то время командовал ротой Филипа.

Челюсть Хиджинса сжалась при упоминании жертв военного времени, и он отрывисто кивнул Олсину. Интересно, — подумал Фирнандиз, — что Олсин не упомянул о том, как депрессивная экономика на Западе сыграла на руку его собственным союзникам в западном синдикате. Или о том, как усердно они работали, чтобы удержать эту экономику в депрессии — и всех этих фермеров без