Обратная сила. Том 3. 1983–1997 - Александра Маринина

Брать машину на обратном пути Вера не решилась – в кошельке оставалось не так много денег, тащила тяжеленные тома в двух матерчатых сумках, сначала на автобусе, потом на метро, потом проехала одну остановку до Академии на трамвае, потому что руки начали отваливаться. Всегда веселая и любезная Маришка, начальник учебно-методического кабинета кафедры, положила три экземпляра Вериной диссертации в несгораемый шкаф и радостно воскликнула:

– Верочка Леонидовна, я так рада! Вы их сделали!

– Кого – их? – не поняла уставшая от напряжения последних дней и сегодняшней суеты Вера. – Экземпляры, что ли?

– Да нет же! Всех этих козлов, которые вас на должность не назначали! Вы их сделали, как младенцев!

Марина понизила голос и, сверкая яркими глазами, продолжала:

– Скажу вам по секрету: никто же не верил, что вы справитесь! Знаете, сколько народу Всеволоду Андреевичу телефон обрывали? Все хотели знать, успеете вы или нет, потому что желающих на место старшего научного в аппарат Баландина – чертова уйма! Баландин-то Всеволоду Андреевичу пообещал держать место для вас, но всем раззвонил, конечно, что, дескать, если Потапова не успеет вовремя, то он будет рассматривать другие кандидатуры. Собственно, он их и рассматривал все это время, на тот случай, если вы не успеете, чтобы сразу готовый человек был. Вы в подполье ушли, вас в Академии не видно и не слышно было, а эти… ну, в общем, эти ходили и ручки потирали, что, мол, Потапова пропала, неизвестно где находится, неизвестно чем занимается и к сроку работу не представит.

«Неужели я сделала это?» – в очередной раз подумала Вера.

Взяв у Марины копию протокола заседания кафедры, на которой «обсуждали» ее диссертацию, Вера Леонидовна направилась к выходу. Пока что все складывалось удачно: она вполне успевает на электричку в 18.32, на нужную остановку поезд прибудет в 19.20, и Вера сможет уехать автобусом, который пойдет от платформы в сторону совхоза около половины восьмого.

Автобусы ходили редко, один раз в два часа, и если приехать не вовремя, то придется либо долго ждать, либо тащиться по не самой гладкой и удобной дороге примерно 6 километров. Конечно, в спортивной обуви, налегке и при хорошей погоде такая прогулка – сплошное удовольствие, но в цивильных туфлях на каблуках и с увесистым томом в сумке такое путешествие – радость невеликая.

Вера вышла через центральный вход, напротив которого находилась трамвайная остановка. Как раз и трамвай подходит…

– Вера Леонидовна, – раздался неуверенный мужской голос.

Вера резко остановилась, посмотрела по сторонам. К ней подходила пара, при первом взгляде показавшаяся незнакомой.

– Здравствуйте, Вера Леонидовна, – уже более уверенно сказала женщина. – Вы нас не помните?

Вера перевела взгляд на мужчину и вздрогнула: Зав-городний. Человек, которого ей велено было посадить, а она указания не выполнила, за что и поплатилась профессиональной карьерой. Человек, который, будучи мальчишкой, радовался расстрелу евреев в Прилуках. Человек, мать которого присвоила вещи и ценности бабушки Рахили. Вячеслав Завгородний. И его жена. Как ее имя? Кажется, Мария… Да, точно, Мария Станиславовна. Отчество самого Завгороднего Вера припомнить не сумела. Что они здесь делают? Что им нужно?

– Я вас помню, – медленно и осторожно ответила она. – Вы что-то хотели?

Трамвай подошел к остановке, Вера с раздражением уставилась на желто-красный сдвоенный вагон: точно не успеет, придется теперь ждать следующего.

– А мы вас тут третий день караулим, – принялась объяснять Мария Станиславовна, – сначала здесь стояли, потом обошли здание вокруг и поняли, что еще второй вход есть, так расстроились, думали – упустили вас, теперь уж не найдем…

– Что вы хотели? – сердито повторила Вера.

Но Завгородняя сочла нужным еще и поведать, как удалось найти бывшего следователя Потапову, и она пустилась в подробный рассказ о том, как просила киевского следователя позвонить в Москву и выяснить, где Вера Леонидовна, и как никто не хотел давать информацию, и как они все-таки настояли…

Вера начала злиться. Ее приводила в бешенство словоохотливость женщины, а молчание ее мужа вызывало неприятное чувство – словно ожидание неизбежного болезненного удара.

– Извините, у меня очень мало времени. Зачем вы меня искали?

– Мы… Мы хотели сказать вам «спасибо». Поблагодарить… Если бы не вы, Слава еще сидел бы сейчас… И все знали бы, что он вор и взяточник. А так…

– А так – что? Не посадили?

Вере даже в голову не приходило после возвращения из той командировки поинтересоваться ходом уголовного дела. Ее отстранили – и ладно. Ей приказали освободить должность и найти другую работу – и пусть. Если она не нужна своей профессии, то и профессия с этого момента ей не нужна, и знать она ничего больше не хочет ни об уголовных делах, ни о самом Завгороднем, упоминание о котором не вызывало у нее ничего, кроме боли и отвращения.

– Меня судили за халатность, – произнес Завгородний, – дали два года исправработ, направили на «химию», я завод строил в Киевской области, Мария приезжала часто, дети тоже… То дело громкое получилось, всем дали по заслугам, и мне тоже. Я ведь как начальник цеха проявил халатность, это правда, я же видел, что что-то происходит, но молчал. Да вы и сами все это знаете, вы же говорили мне об этом, когда в следственный изолятор ко мне приходили. Но в хищениях я не участвовал и взятки никому не давал. Спасибо вам, что вы меня отговорили брать вину на себя. Теперь меня вором никто назвать не может, детям в глаза смотреть не стыдно. Халатность – это ж дело такое… Не воровство все-таки, и срок маленький. Да и судимость уже погашена. Конечно, после «химии» меня на хорошую должность никто брать не хотел, да это и понятно. Но теперь все в порядке, с погашенной судимостью-то оно легче.

«Детям в глаза смотреть не стыдно, – машинально повторила про себя Вера. – А мне? Мне в глаза тебе смотреть не стыдно, мальчик Славик из славного города Прилуки? Быть вором стыдно? А маменьке твоей стыдно не было, ни на одну минуту не было».

Раздражение и неприязнь быстро нарастали и превращались в кипящую ярость. Ей хотелось ударить этого человека. А еще лучше – убить. Она чувствовала, что надо что-нибудь сказать, как-то поддержать разговор, чтобы вместе со словами выпустить из себя хотя бы малую толику этой бурлящей ярости, которая, казалось, сейчас просто разорвет ее изнутри.

– Я так понимаю, что обещанную квартиру вам так и не дали?

– Конечно, нет, – с готовностью кивнула Мария Станиславовна, – ну, вы нас предупреждали, что так и будет. Да и за что ее давать, если Слава отказался от показаний? Спасибо, что хуже не сделали. Пытались, конечно. У них же, у тех, кого посадили, связи огромные, вот они и хотели с нашей семьей поквитаться за то, что мы доверия не оправдали. Сын в институт не поступил, хотя сдал все экзамены хорошо и проходной балл набрал, его в армию призвали, а после армии какой институт? Все школьные знания уже забыты, надо заново готовиться. Служить его отправили очень далеко, в глухомань какую-то, в Сибирь, но зато оттуда он с невестой вернулся. Уж такая хорошая девочка, уж такая умница, и характер замечательный! Мы со Славой на нее нарадоваться не можем! Вот же Бог послал нам счастье! Уже и внучечка у нас, в вашу честь назвали, Верочкой. Если б не вы, не пошел бы сын в армию, и не было бы у нас такой снохи и такой внучечки.

«Не надо никого называть в мою честь!!! Я не хочу, чтобы мое имя произносилось в вашей семье! И особенно – вашим мужем!»

Вера Леонидовна с трудом удержалась, чтобы не закричать. Огромным усилием взяв себя в руки, спросила:

– У вас ведь еще дочь была, кажется?

Она то и дело посматривала вправо, в ту сторону, откуда должен прийти трамвай, твердо решив для себя, что как только он появится – она тут же извинится и побежит на остановку.

– Да, – снова вступил Завгородний, – она у нас бальными танцами занимается, вот вышла в финал всесоюзного чемпионата, в Москву послали на соревнования, ну и мы с ней поехали, все-таки ответственный момент, надо поддержать девочку, отпуск взяли оба…

– И подумали, что надо бы вас найти и поблагодарить за всю нашу сегодняшнюю жизнь, за все, что вы для нас сделали, – подхватила его супруга. – Мы же понимаем, во что вам это встало…

Значит, им сказали, когда именно и почему Вере пришлось уйти из Генеральной прокуратуры. Господи, ну где же этот чертов трамвай?!

– Не нужно мне сочувствовать, у меня все сложилось более чем благополучно, – холодно произнесла она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не вибрировал от переполнявших ее негативных эмоций. – Прошу извинить, мне нужно идти.

– Конечно, конечно, – дружно закивали Завгородние. – Еще раз спасибо вам, Вера Леонидовна!

Как назло, трамвая не было еще очень долго, и Вера, сердито поглядывая на часы, ругала себя за то, что не пошла до метро пешком – давно бы уже ехала в подземке. Теперь же перспектива успеть на нужную электричку становилась совсем призрачной.