Сочинения - Валерий Брюсов

11 декабря 1916

Победа при Каррах

53 г. До р. X

Забыть ли час, когда у сцены,Минуя весь амфитеатр,Явился посланный Сурены,С другой, не праздничной арены, —И дрогнул радостью театр!

Актер, играя роль Агавы,Из рук усталого гонцаПоспешно принял символ славы,Трофей жестокий и кровавыйС чертами римского лица.

Не куклу с обликом Пенфея,Но вражий череп взнес Ясон!Не лживой страстью лицедея,Но правым гневом пламенея,Предстал пред зрителями он.

Подобен воинскому кличуБыл Еврипида стих живой:«Мы, дедовский храня обычай,Несем из гор домой добычу,Оленя, сбитого стрелой!»

Катясь, упала на подмостки,Надменный Красе, твоя глава.В ответ на стук, глухой и жесткий,По всем рядам, как отголоски,Прошла мгновенная молва.

Все понял каждый. Как в тумане,Вдали предстало поле Карр,И стяг армянский в римском стане…И грянул гул рукоплесканий,Как с неба громовой удар.

В пыланьи алого заката,Под небом ясно-голубым,Тем плеском, гордостью объята,Благодарила АрташатаЦаря, унизившего Рим!

1916

Меж прошлым и будущим

Меж прошлым и будущим нить

Я тку неустанной проворной рукою.

К. Бальмонт

Золотой олень

Золотой олень на эбеновой подставке,

китайская статуэтка XIV в, до р. Х

из собрания И. С. Остроухова

Кем этот призрак заколдован?Кто задержал навеки тень?Стоит и смотрит, очарован,В зубах сжав веточку, олень.

С какой изысканностью согнутЕго уверенный хребет!И ноги тонкие не дрогнут,Незримый оставляя след.

Летят века в безумной смене…Но, вдохновительной мечтой,На черно-блещущем эбенеЗверь неподвижен золотой.

Золотошерстный, златорогий,Во рту с побегом золотым,Он гордо говорит: «Не трогайТого, что сделалось святым!

Здесь – истина тысячелетий,Народов избранных восторг.Лишь вы могли, земные дети,Святыню выставить на торг.

Я жду: вращеньем не случайнымМой, давний, возвратится день, —И вам дорогу к вечным тайнамУкажет золотой олень!»

Февраль 1917

Мы – скифы

Мы – те, об ком шептали в старину,С невольной дрожью, эллинские мифы:Народ, взлюбивший буйство и войну,Сыны Геракла и Ехидны, – скифы.

Вкруг моря Черного, в пустых степях,Как демоны, мы облетали быстро,Являясь вдруг, чтоб сеять всюду страх:К верховьям Тигра иль к низовьям Истра.

Мы ужасали дикой волей мир,Горя зловеще, там и здесь, зарницей:Пред нами Дарий отступил, и КирБыл скифской на. пути смирен царицей.

Что были мы? – Щит, нож, колчан, копье,Лук, стрелы, панцирь да коня удила!Блеск, звон, крик, смех, налет, – всё бытиеВ разгуле бранном, в пире пьяном было!

Лелеяли нас вьюги да мороз;Нас холод влек в метельный вихрь событий;Ножом вино рубили мы, волосЗамерзших звякали льдяные нити!

Наш верный друг, учитель мудрый наш,Вино ячменное живило силы:Мы мчались в бой под звоны медных чаш,На поясе, и с ними шли в могилы.

Дни битв, охот и буйственных пиров,Сменяясь, облик создавали жизни…Как было весело колоть рабов,Пред тем, как зажигать костер, на тризне!

В курганах грузных, сидя на коне,Среди богатств, как завещали деды,Спят наши грозные цари; во снеИм грезятся пиры, бои, победы.

Но, в стороне от очага присев,Порой, когда хмелели сладко гости,Наш юноша выделывал для девКоней и львов из серебра и кости.

Иль, окружив сурового жреца,Держа в руке высоко факел дымный,Мы, в пляске ярой, пели без концаНеистово-восторженные гимны!

1916

Изречения

1. Афинский поденщик говорит:

Что моя жизнь? лишь тоска да забота!С утра до вечера – та же работа!Голод и холод меня стерегут.Даже во сне – тот же тягостный труд,Горстка оливок да хлебная корка!Что ж мне страшиться грозящего Орка?Верно, на бреге Кокита опятьБуду работать и буду страдатьИ, засыпая в обители Ада,Думать, что встать до рассвета мне надо!

15 октября 1916

2. Эпитафия римским воинам

Нас – миллионы. Всюду в мире,Разбросан, сев костей лежит:В степях Нумидий и Ассирии,В лесах Германий и Колхид.На дне морей, в ущельях диких,В родной Кампании мы спим,Чтоб ты, великим из великих,Как Древо Смерти, взнесся, Рим!

1915

Тайна деда

– Юноша! грустную правду тебе расскажу я:Высится вечно в тумане Олимп многохолмный.Мне старики говорили, что там, на вершине,Есть золотые чертоги, обитель бессмертных.Верили мы и молились гремящему Зевсу,Гере, хранящей обеты, Афине премудрой,В поясе дивном таящей соблазн – Афродите…Но, год назад, пастухи, что к утесам привыкли,Посохи взяв и с водой засушенные тыквы,Смело на высь поднялись, на вершину Олимпа,И не нашли там чертогов – лишь камни нагие:Не было места, чтоб жить олимпийцам блаженным!Юноша! горькую тайну тебе открываю:Ведай, что нет на Олимпе богов – и не будет!– Если меня испугать этой правдой ты думал,Дед, то напрасно! Богов не нашли на ОлимпеЛюди? Так что же! Чтоб видеть бессмертных, потребныЗоркие очи и слух, не по-здешнему, чуткий!Зевса, Афину и Феба узреть пастухам ли!Я ж, на Олимпе не быв, в молодом перелескеСлышал напевы вчера неумолчного Пана,Видел недавно в ручье беспечальную Нимфу,Под вечер с тихой Дриадой беседовал мирно,И, вот сейчас, как с тобой говорю я, – я знаю,Сзади с улыбкой стоит благосклонная Муза!

1916

Драма в горах

Надпись к гравюре

Гравюра изображает снежную метель в пустынной горной местности; полузасыпанный снегом, лежит труп человека в медвежьей шубе, а поблизости умирающий орел со стрелой в груди.

Пропел протяжный стон стрелы;Метнулись в яркий день орлы,Владыки круч, жильцы скалы,Далеко слышен гул полета;Как эхо гор, в ответ из мглыЖестоким смехом вторит кто-то.

Стрелок, одет в медвежий мех,Выходит, стал у черных вех.Смолк шум орлов; смолк злобный смех;Белеет снег; в тиши ни звука…Стрелок, продлить спеша успех,Вновь быстро гнет упругость лука.

Но чу! вновь стоп стрелы второй.Враг, стоя за крутой горой,Нацелил в грудь стрелка, – и стройОрлов опять метнулся дико.Стрелок упал; он, как герой,Встречает смерть без слов, без крика.

Багряный ток смочил снега,Простерты рядом два врага…Тишь гор угрюма и строга…Вдали, чуть слышно, взвыла вьюга…Вей, ветер, заметай луга,Пусть рядом спят, навек, два друга!

1916

Евангельские звери

Итальянский аполог XII века (неизвестного автора)

У светлой райской двери,Стремясь в Эдем войти,Евангельские звериСтолпились по пути.

Помногу и по пареСошлись, от всех границ,Земли и моря твари,Сонм гадов, мошек, птиц,

И Петр, ключей хранитель,Спросил их у ворот:«Чем в райскую обительВы заслужили вход?»

Ослять неустрашимо:«Закрыты мне ль врата?В врата ИерусалимаНе я ль ввезла Христа?»

«В врата не впустят нас ли?»Вол мыкнул за волом:«Не наши ль были яслиМладенцу – первый дом?»

Да стукнув лбом в ворота:«И речь про нас была:«Не поит кто в субботуОсла или вола?»

«И нас – с ушком игольнымПусть также помянут!» —Так, гласом богомольным,Ввернул словцо верблюд.

А слон, стоявший сбокуС конем, сказал меж тем:«На нас волхвы с ВостокаЯвились в Вифлеем».

Рот открывая, рыбы:«А чем, коль нас отнять,Апостолы могли быСемь тысяч напитать?»

И, гласом человека,Добавила одна:«Тобой же в рыбе некойМонета найдена!»

А, из морского лонаТуда приплывший, кит:«Я в знаменьи Ионы, —Промолвил, – не забыт!»

Взнеслись: «Мы званы тоже!» —Все птичьи племена, —«Не мы ль у придорожийСклевали семена?»

Но горлинки младыеПоправили: «Во храмНас принесла Мария,Как жертву небесам!»

И голубь, не дерзаяНапомнить Иордан,Проворковал, порхая:«И я был в жертву дан!»

«От нас он (вспомнить надо ль?)Для притчи знак обрел:«Орлы везде, где падаль!» —Заклекотал орел.

И птицы пели снова,Предвосхищая суд:«Еще об нас есть слово:«Не сеют и не жнут!»

Пролаял пес: «Не глуп я:Напомню те часы,Как Лазаревы струпьяЛизать бежали псы!»

Но, не вступая в споры,Лиса, без дальних слов:«Имеют лисы норы», —Об нас был глас Христов!»

Шакалы и гиеныКричали, что есть сил:«Мы те лизали стены,Где бесноватый жил!»

А свиньи возопили:«К нам обращался он!Не мы ли потопилиБесовский легион?»

Все гады (им не стыдно)Твердили грозный глас:«Вы – змии, вы – ехидны!» —Шипя; «Он назвал нас!»

А скорпион, что носитСвой яд в хвосте, зубаст,Ввернул: «Яйцо коль просят,Кто скорпиона даст?»

«Вы нас не затирайте!» —Рой мошек пел, жужжа, —«Сказал он: «Не сбирайтеБогатств, где моль и ржа!»

Звучало пчел в гуденьи:«Мы званы в наш черед:Ведь он, по воскресеньи,Вкушал пчелиный мед!»

И козы: «Нам дорогу!Внимать был наш удел,Как «Слава в вышних богу!»Хор ангелов воспел!»

И нагло крикнул петел:«Мне ль двери заперты?Не я ль, о Петр, отметил,Как отрекался ты?»

Лишь агнец непорочныйМолчал, потупя взор…Все созерцали – прочныйЭдемских врат запор.

Но Петр, скользнувши взглядомПо странной полосе,Где змий был с агнцем рядом,Решил: «Входите все!

Вы все, в земной юдоли, —Лишь знак доброт и зол.Но горе, кто по волеБыл змий иль злой орел!»

11 апреля, 1916