Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

мягким движением пытался раздвинуть колени пошире и пристроиться сзади. Камень был жёстким и холодным, да и для первого проникновения поза была непривычной и показалась рискованной. Почему-то ужасно запереживала, что не смогу контролировать его и что будет больно, и, испуганно задышав, начала вырываться — и тут же затихла в тёплых объятиях:

— Ну что ты, не бойся… Что ты так зажалась? Боишься, что я каменным стояком с размаху ударю в нежное сжавшееся колечко матки? — этого я и боялась, а поза не позволяла выворачиваться и мешать ударить с силой. — Клянусь, что бы ты не пережила раньше, я никогда не причиню тебе ни малейшей боли. Расслабься, доверься мне, позволь… — прерывающийся горячий шёпот действительно расслаблял, — я понимаю, как ты нежна. Откройся мне, и я вознесу тебя…

Поверила, и, вздохнув, встала, как он хотел, чувствуя себя очень беззащитной и открытой. Но быть вознесённой хотелось, что уж там.

Он вскрикнул, войдя совсем неглубоко, и замер, окаменев. Понимала, что он пытается с собой справиться, со свистом втягивая воздух сквозь зубы и тяжело постанывая, но саму меня уже несло, и его нарочитая мягкая медленность только повышала градус желания. Хотелось, чтобы он был жёстче, ударил сильнее; то, что в относительно трезвом сознании казалось ужасным, сейчас ощущалось желанным, но Ланэйр двигался размеренно, и, когда он мягко и естественно проник в то самое нежное, расслабленное колечко, это вызвало удивлённый вздох, но и только. Я не думала, что такое возможно, но что мой опыт по сравнению с опытом семитысячелетнего сида?

Вскинулась от новых неожиданных ощущений, прогнулась, но больно и правда не было. Было ощущение, что он овладел мною полностью, как никто и никогда. Мелькнула мысль, что я, кажется, понимаю, почему эллет относительно легко беременели от Ланэйра, но тут движения убыстрились, он застонал, и мысли исчезли совсем.

Навсхлипывавшись, чувствуя себя согревшейся и счастливой, поёрзала, думая, что он, возможно, хочет сменить позу — нет, он не давал это сделать. Нежно спросила, почему он сам не кончает — ведь хочется? Шёпот обжёг ухо:

— Да.

— Что же ты не? И мы сможем уйти с алтаря.

Всё-таки он каменный, продолжить на постели наверняка лучше? Я даже сквозь пламя эйфории чувствую, что коленки не рады.

— Богиня, если позволишь, я бы хотел остаться тут, на алтаре. Такая честь… Никогда не думал, что…

Понятно. Хорошо, пусть мой герцог прочувствует честь и камушек холодный заодно — и я с цинично потянула консорта вниз, ложась сверху.

Ланэйр стал ещё нежнее, извинялся, что не сдержался, не поласкал подольше — от его сладкого шёпота голова кружилась, и уж посткоитальные ласки были долгими и восхитительными, и незаметно перешли в следующий акт. Кончил он только под утро. По ощущению.

Рассвет, возможно, уже наступил, но не видно его было за грозовыми тучами. Ливень хлестал, и земля сотрясалась от громовых раскатов. Поняла это только когда мы спустились к цветочной завесе и я увидела — до того была, как в коконе, сознание не воспринимало то, что творилось снаружи.

Задумалась, глядя на потоки воды, низвергавшиеся с небес. В Ласгалене тоже, когда мы вышли из храма, дождик шёл. Но не ливень с грозой. Очень похоже, что погода реагирует на происходящее. И, если Леголаса обряд тяготил, и из храма аранен ушёл при первой возможности, то эльфийский семитысячелетний герцог то же самое ощущал величайшей честью и старался растянуть удовольствие. Вот, похоже, и настарался.

Бессильно опустилась на ступеньки: зарницы высвечивали бурлящий поток, стекающий по лестнице водопадом. Там, где корни мэллорна наплывали на камень, закручивались крохотные водовороты. Посидела, подумала, вдыхая запах озона и с нервным смешком спросила Ланэйра:

— Как мы теперь в Семидревье без лодки вернёмся?

115. Последствия

Из Ганконера получилась отличная чёрту кочерга, потому что на следующий после Бельтайна день он, не рассусоливая, только глянув на меня, попытался убить моего нового консорта прямо через зеркало.

Я-то, конечно, понимала, что всё он сразу увидит. Ёжилась и вздыхала, ожидая упрёков, скабрезностей, трагедии — но только не того, что он прижмёт руку к зеркалу и зашепчет, закрыв глаза — и зеркало замутится, побелеет; перестанет быть гладким и по нему начнут перекатываться мутнеющие валы. Я бы и дальше стояла и пялилась на фокус, но меня натурально выпихали из зала переговоров, и вместе с Ланэйром. Причём, судя по тихо, сквозь зубы отданной эру Эльмаэром команде:

— Спасайте консорта! — во-первых, мне ничто не грозило, во-вторых, это была какая-то магическая дрянь, направленная на конкретного, не угодившего Владыке Тьмы эльфа. На Ланэйра. И, в-третьих, оказывается, консорта моего, может, и хотят убить в честном поединке, но в случае опасности его спасать принято. Очевидно, как королевского трутня. Тьфу, жизнь насекомых! Но Ганконер, конечно, скотина.

Ланэйр как-то очень спокойно на это отреагировал. Как ждал. Свёл меня вниз и остановился. Стоял себе у подножия Древа Шаманов, поплёвывая скорлупками, и вполне безмятежно прислушивался к тому, что происходило внутри — а уж там бухало и свистело будь здоров. Потом всё смолкло, и буквально из ниоткуда вывалился упаренный, но победительный эру Эльмаэр. На задумчивый вопросительный взгляд Ланэйра сообщил:

— Он смог протащить через зеркало тролля. В зазеркалье тот полностью обезумел, но у них и так с умишком негусто, так что разницы особой не ощущалось. Но физически полностью здоров оказался, очень даже, и невосприимчив, еле завалили — и да, на нас он почти не реагировал… тебя искал, — вздохнул и тоже впал в задумчивость.

Очень они с Ланэйром понимающе друг на друга посмотрели, после чего шаман развернулся ко мне:

— Божественная, зеркало в Древе разрушено, и на восстановление уйдёт минимум две луны. Я сожалею, — и притух грустненько, но показалось мне, что он облегчение испытывает.

Кто знает, сегодня Ганконер сквозь зеркало тролля командировал, а завтра меня туда утащит. А может, и неплохо было бы. По сыну я очень скучала, и две луны, то бишь два месяца казались неимоверно длинными.

— Прекрасная, ты начнёшь там умирать, — Эльмаэр, как всегда, отследил мысль и напрягся, а потом вдруг раздобрел и елейно сообщил, что принцу Ллионтуилу ничто не помешает приехать в Лотлориэн всего-то через пятнадцать вёсен. Кажется, я упала лицом, потому что он глянул и торопливо добавил:

— Не срок совершенно. Но быстрее, чем через две луны, не удастся создать достаточно укреплённое зеркало. Владыка Тьмы становится всё сильнее, и через обычное я уже не рискну показывать тебя ему.

Я же впала в ступор от походя оформленного предположения, что я и спустя пятнадцать лет буду