Большой куш - Лайонел Уайт

— Могу предложить большой стакан или маленький…

— Тогда большой, и еще яичницу с ветчиной.

— У нас нет…

— Тогда просто яичницу, двойную порцию. Яйца-то найдутся? Мне из четырех яиц, глазунью. И еще — двойную порцию тостов и две чашки кофе.

Женщина вытаращилась на него, потом, ни слова не говоря, повернулась и пошла в кухню. Через несколько минут она принесла его заказ, несколько видоизменив его: маленький стакан сока, яичницу с беконом, два яйца и тосты. О кофе ей пришлось напомнить.

По дороге на ипподром Текс почувствовал себя лучше. Шел он медленно и как бы в полусне, вспоминая о блондинке и пытаясь вспомнить ее рыжую подругу, как вдруг с трибун ипподрома до него донесся рев. Он встал как вкопанный, встрепенулся и прибавил шагу. Когда Текс покупал входной билет, лошади выстраивались на старте второй скачки.

К началу третьего забега он отыскал бар, в котором Большой Майк смешивал коктейли. Текс прошел в конец стойки, где клиентов обслуживал другой бармен. Публика уже валила из бара на трибуны.

— Что будете заказывать, сэр?

Текс посмотрел на официанта, облаченного в белый фартук, и задумчиво нахмурился. Почесав грязным пальцем небритый подбородок, он наконец изрек:

— Порцию виски, острый соус и лед. Налей все в пивную кружку, — добавил он.

Бармен бросил на него удивленный взгляд:

— Налить вустерский соус в виски? Я правильно понял? Виски ржаное или «бурбон»?

— Все правильно. Острый соус, а виски любое сгодится.

Всю третью скачку Текс потягивал виски.

Когда лошадей вывели на четвертую скачку, Текс пошел на трибуны и просидел там до конца пятой скачки. Он не делал ставок и даже не удосуживался поглядывать на информационное табло.

Когда высветились выигрыши пятой скачки, Текс вернулся в бар, устроившись на этот раз прямо перед Большим Майком. Несколько минут он терпеливо ждал, пока тот обслужит с полдесятка клиентов.

Лишь перед самым стартом шестой скачки Майк спросил его, что он желает.

— Желаю, чтобы меня наконец обслужили — ты, ирландская свинья, — негромко сказал Текс.

Большой Майк недоуменно уставился на него.

— И что же вы желаете? — наконец спросил он.

— Бутылку пива.

Он пил медленно, растягивая бутылку до конца скачки. Затем, пока публика не успела снова набиться, заказал еще одну. Часы над баром показывали 4:05.

В 4:25 звуки горна возвестили о том, что готовится забег на приз Кэнэрси, который начнется через двенадцать минут.

Народ стал рассасываться из бара, и у Майка выдалась минутка отдыха. Он стоял прямо перед Тексом, вытирая тряпкой влажную стойку из красного дерева.

Текс посмотрел на него в упор и громко сказал:

— Ты, сволочь, а ну оставь мое пиво! Я еще не допил!

Краем глаза он заметил, как двое или трое посетителей, покидавших бар, вдруг остановились в нерешительности и повернулись в их сторону.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Майк. — Я…

— Попробуй только сказать, гад, что ты не брал мое пиво! — завопил Текс на весь вестибюль.

Несколько зрителей, проходивших через двери к трибунам, тоже обернулись. В дверях сразу же возникла толчея.

Текс помедлил, потом схватил пивную кружку и, высоко подняв, с силой шарахнул ее о стойку. Кружка разлетелась на тысячу осколков.

— Где мое пиво, ирландская свинья? — заорал он. — Спер?! А ну давай мне другое, пока я тебе башку не снес.

Текс примечал, что вокруг него быстро собирается толпа. Краем глаза он увидел, как от касс сквозь толпу продирается в его сторону человек могучего телосложения. Текс прикинул, что через полминуты он будет рядом.

Наклонившись через стойку бара, он отвесил Большому Майку оплеуху.

Большой Майк яростно зарычал. Уперев ногу в стальную раковину под баром, он оперся рукой о стойку, перепрыгнул через нее и, приземлившись мягко, как кошка, оказался лицом к лицу с Тексом.

Текс снова дико завопил и закатил Майку еще одну оплеуху.

В баре поднялся жуткий гвалт. Подбежали другие бармены, кассир свистел в свисток, призывая на помощь полицию. Здоровяк охранник, которого раньше заметил Текс, еще не успел до него добраться. В дверях, ведущих на трибуны, образовалась людская пробка, и те, кто находился снаружи, не могли толком понять, что же творится в баре.

Отпихнув от себя Большого Майка, Текс бросил взгляд на часы: через три минуты начнется Кэнэрси.

Майк держал Текса за руку мертвой хваткой, но, когда к ним наконец пробился пинкертоновец, Текс вырвался и кулаком заехал детективу между глаз.

Пинкертоновец вытащил дубинку, и тут Текс заметил, что дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» распахнулась и через секунду закрылась за другим широкоплечим здоровяком, род деятельности которого не вызывал сомнений. Полицейский.

Пинкертоновец занес над ним дубинку, но Текс ушел в сторону, и удар пришелся ему в плечо. Он двинул пинкертону еще раз, вложив всю силу в удар, и тот как подкошенный рухнул на пол. Несколько зевак быстро ретировались от греха подальше.

На затылок Текса обрушилась полицейская дубинка. Сознания он не потерял, но его шатнуло, и он медленно опустился на колени.

Его схватили за руки.

Когда двое полицейских потащили его к двери с табличкой «Выход», которая, как он смутно соображал, вела на лестницу, он увидел, как Майк пытается помочь здоровяку пинкертоновцу подняться.

Текс услышал жуткий рев толпы, доносившийся с трибун, и улыбнулся. Он чувствовал себя превосходно: Джонни будет им доволен.

Началась самая главная скачка дня — на приз Кэнэрси.

* * *

В полночь в пятницу Никки автобусом «Грейхаунд» выехал из Кэтскилла, штат Нью-Йорк. С собой он вез винчестер 30–06, разобранный на ствол, ложе и оптический прицел. Все части он аккуратно замотал тряпками, уложил в футляр из-под тромбона, который за несколько дней до того он купил в ломбарде на 3-й авеню.

Винтовку он приобрел в фирме «Эйберкромби и Фич», и она обошлась ему в двести десять долларов.

За три дня, проведенных в домике под Кингстоном, он сроднился с винтовкой, хотя и надеялся, что понадобится она ему всего лишь один раз. Он хорошо ее пристрелял и был доволен, что глушитель не влияет на точность прицеливания.

Автобус прибыл в Нью-Йорк около половины четвертого, и Никки сразу же отправился в скромный отель в центре города. Заселившись в номер, он попросил разбудить его в восемь.

На следующее утро он оделся, побрился и собрался выписаться из отеля. Зазвонил телефон: гостиничный клерк напомнил ему, что уже восемь. Никки плохо спал в ту ночь. Чтобы снять нервное напряжение, он принялся курить одну сигарету за другой.

Наскоро перекусив, он отправился в гараж на Бродвее, в котором, как он узнал из рекламы, можно было взять напрокат иностранные спортивные машины и автомобили с откидным верхом.

Никки предъявил в гараже водительские права, выданные во Флориде, и другие фальшивые документы. Оставив под залог сто долларов, он взял английский спортивный автомобиль «эм-джи». Липовые документы обошлись ему в пятьдесят долларов, и еще двадцать долларов он выложил за украденные флоридские номера. Там, где вращался Никки, за деньги можно было достать все.

Перед тем как вывести машину из гаража, он убедился в том, что в салоне есть боковые шторки.

Машину заправили, и Никки, положив футляр на заднее сиденье, выехал на Бродвей. По пути к мосту Трайборо он сделал лишь одну остановку, купив в магазине для военных серое армейское одеяло.

На Джамейке он выпил чашку кофе.

Через час с небольшим Никки нашел укромное местечко на обочине грязной дороги неподалеку от Фрипорта. Он поставил машину в кустах, достал из небольшого свертка плоскогубцы, отвертку и флоридские номера. Менее чем за десять минут он поставил их на место нью-йоркских, затем нашел во Фрипорте рыбный ресторанчик и неплохо там пообедал.

В 12:30 он медленно кружил вокруг ипподрома, держась от него на расстоянии мили. В 12:40 он проехал по дороге, которую Джонни отметил на карте, и повернул к стоянке на северо-востоке от ипподрома. Верх его машины был поднят, и шторки не задернуты. Армейским одеялом Никки прикрыл ноги от коленей до ступней.

Когда он подъехал к воротам, дежуривший у въезда на парковку сторож крикнул:

— Езжай на другую стоянку, приятель. Эта пока не открыта.

— Послушай, дружище, — сказал Никки, взглянув на сторожа из-под темных очков. — Я инвалид. Хотел припарковаться здесь и посмотреть скачки из машины.

Он вынул бумажник и вытащил из него десять долларов.

— Обзавелся бы инвалидным креслом…

— Все верно, но я с ним плохо справляюсь, особенно в толпе. И мне надо будет уехать до окончания скачек.

Сторож замялся, и Никки протянул ему десятидолларовую купюру.

Взгляд сторожа скользнул по одеялу.