Амаира Первого дома - Ина Деш

бледного мальчика.

— Ты только держи крепко, ладно? — напряженно улыбнулась Лин, накрыв ладонь Дэра своими пальцами.

Поймала тревожный взгляд Равенеля, который почему-то согрел. Редко старший амаир демонстрировал какие-либо эмоции в отношении девушки. И принцесса признала, что ей хотелось бы их видеть чаще — именно его любые эмоции. И было приятно осознавать, что у них будет для этого еще много времени, возможно, даже целая жизнь.

Принцесса закрыла глаза, сосредоточилась на своем внутреннем даре, потянула ниточку от клубка магии в себе и толкнулась ей в тело мальчика. Старалась осторожно, но Дэр все равно вздрогнул. Колючая у нее магия, как тот ежик, нелегко ее терпеть. Ниточка скользнула дальше, опутывая магические каналы в теле подростка. Постепенно потолстела, налилась силой, свернулась клубком возле поврежденных мест.

Тело Шарлинты чуть повело, в голове зашумело, руки деда на плечах девушки напряглись. Не открывая глаз, принцесса села удобней, оперлась телом о стоявшего позади императора, собрала магию на кончиках пальцев, пока кожу не закололо, потом всей этой сконцентрированной силой толкнула нить в канал, выправляя смятые стенки.

— Хватит, ребенок, — легонько потянул ее за плечи дед.

Но принцесса, превозмогая подобравшуюся тошноту, сглаживала последние неровности, пока чьи-то руки не оторвали ее пальцы от кожи мальчика. Чьи-то голоса не могли никак пробиться сквозь плотный вязкий туман, опутавший голову Лин. Кажется, кто-то спорил на повышенных тонах. Открыть глаза не было сил. Кто-то подхватил принцессу на руки. Девушку окутали запахи кедра и морозной свежести. Шарлинта была уверена, что это Равенель несет ее на руках. Попробовала открыть глаза, но темнота поглотила окончательно.

И снова смердящие странным запахом свечи, сизый режущий глаза дым, захлестывающая боль, безотчетный страх, горячая кровь, стекающая по телу, черный каменный дракон.

— Нет, нет, нет…

Очнулась принцесса в чьих-то объятиях. От окна тянуло вечерней прохладой. Принцесса жадно вдохнула этот влажный, по особому вкусный воздух. Чьи-то пальцы погладили по щеке. Запах кедра и морозной свежести. Шарлинта распахнула глаза, желая убедиться в своих предположениях. Действительно, Равенель. Губы сами по себе расплылись в нелепой счастливой улыбке, хотя принцесса и пыталась подавить ее. Они заговорили одновременно.

— Что-то приснилось?

— Как Дэр?

Амаинт тихо рассмеялся. Его пальцы продолжали путешествовать по коже на лице девушки. Как будто так и нужно.

— С Дэром все хорошо, — выждав паузу, ответил Равенель. — Только ты немного перестаралась в своем желании помочь. Император просил передать, что обязательно выпорет тебя при следующей встрече.

— Ушел? — расстроенно выдохнула принцесса.

— Ушел.

Теплые губы коснулись лба Шарлинты.

— Так утешают только детей, — не смогла удержаться от колкого замечания принцесса.

— Правда?

Теплые завораживающие смешинки в серо-синих глазах, мягкая согревающая улыбка, приближающиеся губы. Сердце замерло, а потом забилось в груди быстро-быстро. А желудок громко и жалобно застонал.

— Вставай, маленькая принцесса, будем тебя кормить, — улыбнулся Равенель, легко для такого роста поднимаясь на ноги.

Внизу Шарлинту ждал сюрприз. Не самый приятный сюрприз. Амаинты переставили мебель, организовав один большой длинный стол. Принцесса с куда большим удовольствием вернулась бы в комнату, чтобы поужинать в компании амаиров. Девушка остановилась на лестнице, еще не видимая для трапезничающих. С сомнением оглядела свое серое платье, которому изрядно досталось за день, освеженное заклинанием, конечно, но все же весьма скромное. Другие девушки, уже сидевшие за столом, пестрели яркими красками. Принцесса почувствовала себя в своем наряде и с простой косой в качестве прически серой мышкой. Впрочем, Равенель ни словом не обмолвился про ее внешний вид, либо его все устраивало, либо просто не придавал значение. Значит, и принцессе стоило быть выше этого.

Амаинт остановился у подножия лестницы, поджидая задержавшуюся девушку. Шарлинте только и осталось что развернуть плечи, нацепить привычную холодную маску на лицо, и плавно, как и подобает особе королевских кровей, спуститься к жениху. Искусством игнорировать чужие взгляды, при этом подмечая и запоминая эмоции их владельцев, принцесса владела в совершенстве. Необычным было то, что, несмотря на свой высокий статус среди трехипостасных, ее женихи сидели совсем не во главе стола. Свободное место между Трейвентом и Икреем было лишь одно. Равенель помог принцессе устроиться на лавке, а сам, обойдя стол, сел прямо напротив нее.

Сервировкой работники таверны особо не утруждались. Вилки как таковые на столе отсутствовали. Мясо амаинты ели с ножа, притом каждый со своего. А Шарлинта не догадалась прицепить свой кинжал на платье. Принцессе пришлось, буквально задавив чувство неловкости, сохраняя невозмутимый вид, позволить Икрею и Трейвенту себя кормить. Лин мысленно задалась вопросом, как проходят подобные трапезы у трехипостасных, и уместно ли будет расспросить потом кого-нибудь из женихов о наличии в доме необходимых столовых приборов.

Но мясо было вкусным, амаинты в основном перестали разглядывать принцессу уже через несколько минут, организм постепенно насыщался, пополняя, в том числе и потраченную магическую энергию, и настроение девушки ползло вверх. Ее амаиры, видимо, почувствовав напряжение Лин в начале трапезы, не позволяли себе ничего, сильно выходящего за рамки представлений принцессы о приличном поведении.

Из алкогольных напитков на столе стоял сидр, но амаинты его не особо жаловали. И вообще, трехипостасные вели себя очень спокойно, тихо переговаривались между собой, обхаживали бойких деревенских девушек, ведя себя при этом вполне пристойно, ничего лишнего не позволяя. Потенциальные невесты, разгоряченные сидром, привыкшие к бойким шумным парням и громкому веселью — с песнями, драками и прочими мелкими радостями сельской жизни, явно скучали.

Шарлинту кольнул чей-то тяжелый взгляд, и в этот же момент виски буквально заломило от боли. Трейвент с беспокойством взглянул на побледневшее лицо девушки, обжег горячим дыханием лоб, облегчая, хоть и не снимая полностью, острый болезненный спазм.

— На улицу выйдем, — чуть слышно шепнула принцесса, стараясь не двигать без лишней надобности головой.

Боль клубком свернулась под кожей, и при каждом малейшем повороте головы снова обжигающе колола виски. Кто-то из мужчин подхватил Лин на руки и вынес во влажные осенние сумерки. Принцесса прижалась к опустившему ее на ноги амаинту, нуждаясь в дополнительной опоре. Холодный воздух рваными клоками проникал в грудь, успокаивая и приводя в себя. Острая боль исчезла, оставив после себя лишь легкую тяжесть. Принцесса постояла еще немного, не двигаясь, пытаясь усмирить взбунтовавшийся желудок.

— Что это было?