Амаира Первого дома - Ина Деш

Теплые мужские пальцы нежно скользнули по коже, приподнимая лицо девушки за подбородок. Шарлинта посмотрела в кажущиеся черными в полумраке наполненные беспокойством глаза Равенеля. Беспокойством за нее.

— Я не знаю, — тихо ответила принцесса, чувствуя, как искренняя тревога мужчины согревает изнутри и успокаивает. — Думаю, что кто-то пытался взломать мои щиты. Раньше бы я и не заметила этого, но сейчас я магически истощена.

Принцесса не стала добавлять, что этот кто-то в тот момент находился в таверне, и, скорее всего, он трехипостасный. Вряд ли в эту местность случайно занесло неизвестного человеческого мага с таким уровнем силы. Он явно знает, что делать и очень удачно подловил момент. Скорее всего, амаинты в курсе, что принцесса помогала Дэру. И могли видеть, что после этой самой помощи ее несли в бессознательном состоянии.

Амаиры напряженно молчали, видимо, переговариваясь между собой мысленно. Равенель мягко обнял Шарлинту, прижав к себе.

— Ты идти можешь? — тихо спросил он. — Я могу отнести, но лучше бы…

Амаинт не закончил фразу, но принцесса все поняла и сама. Лучше всего не демонстрировать скрытому врагу свои слабости. В захваченных из дома артефактах были и накопители. Одного хватит, чтобы полностью восстановить резерв. Но до комнаты еще нужно было дойти.

— Мы закроем тебя ментально, он ничего не сможет сделать, — будто угадывая мысли девушки, произнес Равенель. — Только ты очень болезненно выглядишь.

— Учтивый комплимент, — слабо улыбнулась Лин в ответ. — Ничего не скажешь.

— Ничего и не говори, — шепнул Равенель ей прямо в губы, прежде чем поцеловать.

Это было не бережное касание Трейвента, не нежное изучающее прикосновение Икрея. Жесткий, властный, лишающий воздуха поцелуй заставил Шарлинту приоткрыть губы в попытке вдохнуть. И тут же прикосновение стало мягким, влажным, ласкающим, обволакивающим изнутри. Принцесса буквально вцепилась пальцами в плечи трехипостасного. Ноги отказывались ее держать. Тело опалило горячим жаром, и все кровь как будто бы бросилась в лицо. Амаинт буквально пил губы девушки — трепетно, жарко, требовательно. Шарлинта даже тихонько застонала от непонятного ей самой разочарования, когда Равенель медленно отстранился.

Не дав девушке даже минуты на раздумье, Трейвент поймал ладонь Лин, переплел свои пальцы с ее и повел назад в таверну. Мысленно все еще находясь в объятиях старшего амаира, принцесса даже не заметила, как они вчетвером пересекли зал и стали подниматься по лестнице наверх. Уже на ступенях Шарлинту нагнала мощная волна смущения от того, что произошло во дворе. На глазах других, пусть даже они и братья, пусть даже они все ее женихи. От реакции ее собственного тела. Чуждой, незнакомой, пугающе сладкой.

— Зачем? — буквально выдохнула принцесса, повернувшись к Равенелю, едва тот закрыл дверь их комнаты.

Мужчина нежно погладил девушку по щеке и подтолкнул к зеркалу.

— Изгонял бледную немочь.

Лин взглянула на свое отражение. Кончиками пальцев коснулась раскрасневшихся губ. Провела по залитой румянцем щеке. Действительно, не немочь. И глаза блестят явно не от боли. Да и сама боль пропала.

— Так кто это был? — как будто вырвавшись из сладкого тумана, спросила принцесса. — И что ему от меня нужно?

Девушка переводила взгляд с одного амаинта на другого, осознавая, что они знают не больше, чем она сама.

— А те, кто вас сопровождает, — медленно начала Лин, не зная, как спросить, есть ли среди трехипостасных кто-то затаивший обиду.

— Это не мог быть амаинт, — прервал девушку Равенель. — Они не могут закрыться от главы дома полностью. Я бы увидел.

Глава 7

Пятый день с неба сыпала мелкая осенняя морось. От влажной свежести не спасали ни теплая одежда, ни горячее питье. Озноб мурашками пробирался под шерсть и меха, заставляя мелко подрагивать озябшее тело.

Первый день Шарлинта держалась на одном упрямстве — прямая спина, невозмутимое выражение лица, разве что посиневшие губы выдавали то, как она замерзла. Скорее всего, Трейвент сразу бы почувствовал, что именно происходит с принцессой. Но одна из девушек умудрилась еще рано утром на выезде из поселения упасть под копыта лошади. Средний амаир провел в повозке с ней несколько часов, вытаскивая из-за грани. Удар копыта пришелся прямо по голове незадачливой невесты. Трейвент вернулся бледный, уставший, но сразу же пересадил принцессу к себе на лошадь, обозвав братьев бесчувственными болванами. Шарлинта пыталась протестовать, но был настроен решительно. Мало того, что прижал к себе, так еще и полами своего плаща укутал. Тепло его тела девушка ощущала даже сквозь многочисленные слои их одежды. Точнее, многочисленные они были у Шарлинты, пытавшейся таким образом сберечь хоть немного тепла. В объятиях Трейвента очень быстро стало жарко. Принцесса, разомлев, даже поспать умудрилась.

С того момента девушка ехала поочередно с кем-то из женихов. Она даже протестовать не пыталась. Порядок очередности амаинты решали как-то сами, между собой. У женихов напрочь отсутствовал соревновательный момент. Это было странно, непривычно, непонятно для Шарлинты. Даже братья принцессы, ни много ни мало близнецы, похожие между собой как две капли воды, умудрялись вечно спорить друг с другом о том, кто быстрее, кто сильнее, кто привлекательней для женщин. У ее амаиров все было иначе. Они воспринимали себя какой-то одной общей силой, понимали друг друга с полувзгляда, даже слов не требовалось. Они окружали Шарлинту вниманием, вполне невинным, не переходящим определенной грани — обнять, погладить по голове, поцеловать в щеку, согреть дыханием замерзшие пальцы, убрать с лица выбившийся из косы локон, поить горячим отваром, удерживая кружку в своих руках. Смущалась только Шарлинта, притом за всех четверых сразу. Девушка не обманывалась — само внимание ей нравилось. Смущало то, что это самое внимание они оказывают в присутствии друг друга. Нет, принцесса осознавала, что все трое станут ее мужьями. Разумом понимала. Но принять тот факт, что она для них нечто общее было весьма сложно.

Наверное, еще и потому, что мужчины ей нравились.

Признаваться даже самой себе в этом было стыдно, но, действительно, нравились. Каждый по-своему. И это тоже было неправильно, в понимании принцессы. Несправедливо по отношению к каждому из них.

Рядом с Трейвентом было тепло и спокойно. Шарлинта могла часами расспрашивать его о традициях и образе жизни амаинтов, либо часами молчать. Им одинаково комфортно было и то и другое. Трейвент чувствовал малейшее изменение ее настроения, сразу реагировал.