Елена, любовь моя, Елена! - Лючано Де Крешенцо

– Спокойнее, парень. Мне хочется пить.

– Ты пил совсем недавно!

– Да, но я к тому же еще и говорил.

– Ладно, пей, только, пожалуйста, поскорее!

Терсит спокойно поднял маленький мех и, несмотря на то, что Леонтий буквально дрожал от нетерпения, пустил струю воды себе в рот, да так, что часть ее попала и на одежду. Потом утер губы рукой и сказал:

– У воды на равнине совсем другой вкус. Иногда мне кажется, что троянцы ее отравляют.

– Да поразит тебя Зевс своей молнией, о Терсит, – снова возмутился Леонтий. – Доскажешь ли ты наконец свою историю?

– Что за спешка, парень? Подумай, какой путь нам еще предстоит одолеть, и как бы ни были многочисленны преступления, совершенные твоим героем, наступит момент, когда мне больше не о чем будет рассказывать.

– Ты пока доскажи историю с Троилом, – сухо ответил ему Леонтий, – а потом я и сам позабочусь о том, чтобы заткнуть тебе рот!

В ответ на эту реплику юного царевича Терсит рассмеялся, но рассказ все же продолжил.

– Ахилл всячески пытался соблазнить Троила: нашептывал на ухо слова любви, обещал подарить пару белых голубей. Потом, убедившись, что юноша не намерен удовлетворить его желание, налетел на него, как ястреб. Троил резко отскочил и бросился бежать. Трижды обежал он вокруг храма и трижды ощущал на своем затылке дыхание настигающего его Ахилла. Тот уже совсем было его догнал, но в последнюю минуту Троил вбежал в храм… Кстати, от кого-то я слышал, что он мог быть даже незаконным сыном Аполлона, рожденным вроде бы Гекубой… Вам на этот счет ничего не известно?

– Ненавижу тебя, Терсит, ненавижу! – взорвался Леонтий, и лицо его побагровело от ярости. – Ты не умеешь рассказывать истории: только дойдешь до самого интересного места и переключаешься на другое! Скажешь ты мне – добром прошу, – как повел себя Ахилл в храме? Удалось ему настигнуть Троила?

– Конечно же, он настиг его, в противном случае он бы не прославился как самый быстроногий из смертных! Он настиг Троила как раз у статуи Аполлона, и здесь, в этом священном месте, прижал парня к себе с такой страстью, что переломал ему ребра. На следующее утро Калхант нашел Троила мертвым. С тех пор Аполлон и перешел на сторону троянцев.

– Я слышал, – вступил в разговор Гемонид, – что по предсказанию дельфийского оракула Троя не падет, пока не погибнет Троил, кони Реса не напьются воды из Скамандра и не будет похищен Палладий.[59] Тебе тоже известно о таком предсказании?

– Да, верно, оно существует! И два из этих событий уже произошли. Остается только украсть Палладий.

Между тем наши путники достигли подножия холма: одинокий храм выделялся на нем, как лилия среди увядших виноградных лоз. На нижней его ступеньке они увидели застывшего в неподвижности старика, который казался белее мраморных плит святилища: белыми были его туника, борода и ниспадавшие на плечи волосы.

– Здравствуй, о почтенный Калхант, – приветствовал его Терсит, – со мной пришли два друга: им хотелось бы заглянуть в прошлое.

– Что делать им с прошлым, которого уже не изменишь? – ответил старик. – Лучше обратиться к будущему. На него тоже нельзя повлиять, но оно хоть не кажется таким неизменным.

– Неужели и будущее нельзя изменить? – спросил Гемонид.

– Конечно, его не изменишь хотя бы потому, что оно уже сложилось в намерениях Необходимости, хотя нам оно и представляется неопределенным.

Леонтий, не понявший ни слова из того, что сказал жрец, все же выступил вперед и изложил цель своего визита.

– Вот тебе, о божественный Калхант, перворожденный агнец: принеси его в жертву сребролукому богу. Меня зовут Леонтием, прибыл я с Гавдоса, а к тебе пришел, чтобы узнать о судьбе моего отца – Неопула. Многие говорят, что он погиб, хотя тела его так и не нашли. Но если он мертв, скажи, кто убил его? Враг в честном поединке или кто-то из своих, замысливший подлое дело?

– Есть ли у тебя какой-нибудь принадлежавший Неопулу предмет, с которым тебе не жалко расстаться?

Леонтий в отчаянии глянул на Гемонида, потом вдруг вспомнил, что нашейная цепь у него украшена двумя изображениями головы Диониса – двумя маленькими серебряными медальонами, которые отец подарил Леонтию, когда тот был еще ребенком. Медальоны изображали двуликого бога: одно лицо его весело смеялось, другое – горько плакало.

– Это подойдет? – спросил Леонтий, протягивая медальоны жрецу.

– Ты уверен, что к ним прикасалась рука твоего отца?

– Да, я в этом уверен.

– Достаточно одного: решай сам, какой ты хочешь мне отдать, и помни, что вернуть его я не смогу.

Юноша засомневался. Он чувствовал, что его выбор каким-то образом скажется на приговоре оракула.

– Тебе важно, чтобы именно я выбрал медальон? – спросил Леонтий.

– Нет, и по двум причинам, – отвечал старец. – Во-первых, потому, что в результате выбора прошлое все равно не изменится. Во-вторых, потому, что выбираешь не ты, твоей рукой управляет Фатум.

Леонтий все еще ничего не понимал, но чувствовал, что отдать нужно медальон со смеющимся Дионисом.

– Идите за мной, – сказал Калхант, и все последовали за ним в святилище.

В самом центре храма было что-то вроде колодца, прикрытого мраморной плитой. Отодвинув ее, Калхант стал спускаться в узкий подземный ход, держась за прибитый к стенкам веревочный поручень. Жрец двигался быстро, чего нельзя было сказать об остальных: спустившись ступенек на десять, они оказались в полной темноте. У Калханта не было факела, а слабый свет от входа на такой глубине совсем померк. Наконец они очутились в просторной и очень сырой пещере. О том, что она просторна, свидетельствовали отраженные ее стенами голоса. Калхант велел всем остановиться, затем бросил взятый у Леонтия медальон в пустоту. Всплеск воды подсказал пришельцам, что перед ними небольшое подземное озеро. Еще один шаг – и они упали бы в воду. Жрец пробормотал непонятное заклинание, и вода слегка засветилась, словно к поверхности медленно всплывало какое-то тело. Уж не медуза ли? Нет, не медуза.

а лицо. Лицо Неопула? Все подумали именно так хотя черты его были слишком расплывчатыми чтобы можно было утверждать это с уверенностью. Затем во все сгущающейся темноте под сводами пещеры раздался голос Калханта. Голос был мрачный доносившийся издалека, словно старик вдруг отошел от них:

– Твой отец испил воду и был поражен в сердце!

ОТРАВИТЕЛЬ ЭВАНИЙ

Глава VIII,

в которой нам рассказывают легенду об аргонавтах, и прежде всего о женщинах Лемноса. Мы узнаем также, что в ходе расследования подозрение падет на Эвания и что делегация ахейцев отправится наконец к Ахиллу в надежде убедить его вновь взяться за оружие.