История христианства - Кирилл Юрьевич Галушко

Рима существовали разного рода изолированные объединения глубоко верующих или мистиков. В рамках отечественных реалий можем вспомнить популярный в 1970—1980-е годы исторический роман «Таис Афинская» Ивана Ефремова (1972), описывающий различные мистические культы Греции и Ближнего Востока. То было свойство не какого-то отдельного вероучения, а скорее свойство человеческой природы и психологии, развивающейся в пределах избранной доктрины.

Первым монашеским аббатом (это слово происходит от арамейского «отец») был святой Антоний, согласно преданию, умерший в 356 году в возрасте ста с лишним лет. Он стал первым анахоретом. Изолировался от мира святой Антоний в Египте, но потом его пример был подхвачен и в иных краях.

Слово «монах» в переводе с греческого означает «один», «одинокий», а «эремит» (отшельник) происходит от латинского слова «пустыня». Так у нас в православной традиции появились «пустынники» и «пустынь». Постепенно число подражателей Антонию увеличивалось. Из Египта они перебрались в Сирию и Палестину и потом в Западное Средиземноморье. И через некоторое время они стали собираться в группы.

Нужно отличать монахов от анахоретов. Анахорет (отшельник) – это одиночка, ищущий самосовершенствования полностью вне мира, а монах остается членом некой обители. Слово «обитель» происходит от греческого слова, означающего «совместная жизнь». Соответственно, обитель (монастырь) становилась коллективным участником общественной жизни в смысле диалога с другими верующими, не ведущими аскетического существования.

Что такое аскеза? В греческом языке «аскезис» означало тренировку атлета. Позднее термин приобрел значение «духовной гимнастики» для людей интеллектуального склада. Христианство его переняло и применяло для обозначения укрепления духа путем отказа от наслаждений.

В рамках христианства монашество возникло не сразу. Общины первых христиан представляли собой группы обычных людей, ведущих традиционную жизнь, однако придерживающихся определенного культа, дозволенного или недозволенного. Однако поиск духовности для многих становился отказом от мирского и плотского. Поиск спасения для некоторых требовал бо́льших жертв и большей самодисциплины.

В результате гонений, особенно времен Диоклетиана, возникли представления о том, что человек, который претерпел за веру, должен получить достойную компенсацию. Страсти Господни, физические страдания Иисуса, задавали пример духовного самосовершенствования, которое должно было стать итогом отказа от благ земных.

Гибель мучеников во время гонений (пусть число их в христианской традиции несколько преувеличено) способствовала возникновению в рамках христианства своеобразной субкультуры аскетов, иначе говоря людей, умерщвляющих плоть в поисках духа, отвергающих общественную систему и нормы. Не обязательно было делать это в знак протеста против несправедливости, и аскеза не требовала насильственных действий, только «уход». Здесь уместно вспомнить такое современное понятие, как эскапизм. В силу того, что общество и люди воплощают в себе мирское, желающий приблизиться к Царству Небесному и спасению должен искать отдельного личного духовного пространства.

Монашество не обязательно возникало в среде бедных и обиженных. Пути поиска духовности нельзя систематизировать по социальным категориям. Кто-то жертвовал меньшим на пути аскезы, а кто-то большим. Среди мучеников и аскетов христианства были и аристократы, и плебеи. Но и логично, что кто-то из аскетов был индивидуалистом и совершал духовные подвиги в одиночку, а кто-то хотел объединиться в этом процессе с единомышленниками.

С социально-психологической точки зрения, во времена, когда приход Мессии перестал считаться скорым, такое поведение делало человека избранным праведником и во многих смыслах более авторитетным вероучителем, нежели обычный мирской пастырь. Ибо он демонстрировал святость личным примером, а не только знанием и проповедованием доктрины. Но и проповедовать его никто не обязывал.

Придворный епископ времен Константина Евсевий Кесарийский провозглашал, что церковь представляет себе два различных образа жизни. Один – для тех, кто стремится к высшим добродетелям: целомудрие, безбрачие, отвержение богатств, полное посвящение жизни службе Богу. Второй же для тех, кто остается на уровне обыденности и обычных человеческих потребностей.

Возможно, как пишут, здесь прослеживается влияние платонизма и неоплатоников[67], позднеантичной греческой философии. Исследователи и теологи спорят об этом. Философ Плотин тоже писал, что первым аспектом религиозного акта является разрыв с миром, «бегство одинокого к одинокому». Нельзя забывать и стоиков[68], философию которых Иосиф Флавий, о котором речь шла ранее, сравнивал с определенными течениями иудаизма. Однако воздержание стоиков не требовало коллективизма, это была индивидуальная этическая позиция. Влияние упомянутого выше манихейства с его категорическим дуализмом праведности и служения злу тоже нельзя отбрасывать. Манихеи были так же гонимы, как и христиане, они отвергали сексуальность и семью. В первых христианских отшельнических опытах участвовали и манихеи.

Среди выдающихся анахоретов стоит перечислить Антония, Павла из Фив, Аммония и Иллариона. Организатором монашества как коллективного сосуществования богоискателей стал святой Пахомий из Египта.

Пахомий был уже старым воином-легионером, когда принял христианство. Поэтому он, хоть и был мистиком-богоискателем, написал наставления для монастырского быта, где распределение обязанностей среди учеников-монахов весьма напоминало военный устав. Пахомий основал первый монастырь в египетской Фиваиде.

Нельзя не упомянуть и аскета Макария. В чем-то его воззрения сходны с буддистскими, в которых священной считается всякая жизнь. Макарий же, убив комара, напившегося его крови, тяжело переживал об этом, потому что комар – тоже Божья тварь.

Макарий после этого выбрал место отшельничества, где водились комары и осы, которые досаждали даже кабанам. Насекомые так жестоко отомстили Макарию, что он совершенно опух, а когда вернулся в монастырскую келью, его опознали только по голосу. Заметим, что почтение к комарам отнюдь не входит в христианскую доктрину и никак не оформлено. От такого подвижничества ощутимо веет некоторыми другими вероучениями: гностицизмом, манихейством, а возможно, действительно буддизмом, несмотря на огромные расстояния. Видимо, Макария стоит признать одним из основателей экологической этики, которую позднее разовьет Франциск Ассизский.

Императоры мало что знали о монастырях, но воспринимали их в контексте вписанной в государственную политику христианской церкви как институции. Аскеты, в отличие от бунтовщиков, власти предержащие не беспокоили.

Монашество возникло на Востоке, но начало распространяться и на Западе. Уровень мистицизма и индивидуальной аскезы в Западной Европе был низок ввиду того, что не соответствовал ни классическому римскому культу, ни верованиям местных народов – кельтов и германцев.

Однако позднее, по мере распространения христианства, они дадут впечатляющие примеры миссионерской деятельности и мученичества. Видимо, им требовалось время для осознания христианских доктрин. Ирландские монахи-эремиты и миссионеры благодаря святому Патрику и его последователям проникнут во все земли Германии, в Скандинавию, в Исландию и даже на Русь, неся с собой христианскую проповедь и служа образцом аскетизма.

Но к монастырской жизни на Западе вела долгая история. Монахи обосновались прежде всего в Южной Галлии, где возник монастырь в Лерине, известный пребыванием здесь некоторых виднейших отцов западной церкви, в Пьемонте, в Северной Африке и в Испании. В западных областях и диоцезах Римской империи условия