Женщина-рыцарь. Самые необычные истории Средневековья - Брезгам Галинакс

лет семи.

Пока часть германцев разоряла жилище этих людей, другие восхотели совершить бесчинство над матерью семейства и её дочерью, предварительно намериваясь умертвить мужчину с ребенком. Не сговариваясь, мы бросились на защиту этих несчастных, и тогда шайка мародёров накинулась на нас, как стая волков. Нас было втрое, а то и в четверо меньше их, но, несмотря на это, мы задали негодяям хорошую трепку. В схватке с нами они потеряли несколько человек и убрались прочь с воплями и проклятиями.

Нельзя передать, сколь велика была благодарность спасённых! Они пали к нашим ногам, плакали и горячо лепетали на своём языке благодарственные слова – не нужен был переводчик, чтобы понять это. После мы простояли неделю в том квартале, и нас обхаживали, как самых лучших гостей, задаривали подарками и угощали изысканной едой. Спасённая нами девушка была чудо как хороша, что, надо признаться, редкость среди сарацинок. Их женщины некрасивы и поэтому закрывают лицо платком, – поразительно, но мужчина, имеющий желание жениться, должен заплатить выкуп за свою избранницу, внешность которой вряд ли его обрадует. Ну, не странно ли, святой отец, – за наших пригожих северных красавиц приплачивают родители, выделяя жениху приданное, а за сарацинок, не способных восхитить мужчину своим видом, платят их будущие супруги!

* * *

После взятия Иерусалима его правителем стал граф Готфрид, который был провозглашен иерусалимским королем, – продолжал Робер. – Наш граф Танкред отбыл в Антиохию, дабы управлять там, но мы не пошли за ним. Помню мой разговор с друзьями накануне того, как я навсегда расстался с ними.

– Что же, – сказал один из них, – наша миссия выполнена. Святая земля свободна и принадлежит христианской церкви. За время похода я добыл достаточно богатств, которых хватит мне и моим потомкам. Я возвращаюсь домой.

Взятие Иерусалима крестоносцами 15 июля 1099 года. Художник Эмиль Синьоль

– Я с тобой, – поддержал его второй мой товарищ. – Я соскучился по родным местам, мне надоела жара и безводные пустыни. Я хочу увидеть наши зеленые поля, пышные леса, широкие реки и бескрайние озера.

– И я с вами, – произнёс третий. – А ты? – спросил он, обращаясь ко мне.

– Я остаюсь. Великие святыни, хранящиеся тут, вызывают во мне трепет и восторг. Я хочу пожить на той земле, где ступала нога Спасителя.

Они поняли меня, хоть и не могли скрыть своей грусти…

Однако перед тем как я проводил их в обратный путь, мы удостоились великой чести: нас посвятил в рыцари сам граф Танкред. Мы исповедовались, причастились, облачились в белые льняные одежды и предстали перед нашим господином.

Прежде всего, нас спросили, любим ли мы Господа и трепещем ли перед Ним? Затем свидетелями из числа рыцарей было подтверждено наше душевное благородство, проявляющиеся в вере, надежде, милосердии, справедливости, отваге, преданности и иных добродетелях.

После нас спросили, не совершил ли кто-нибудь из нас низкого поступка, противоречащего установлениям рыцарства, не обуревает ли кого-нибудь тщеславие, или подобострастие, или гордыня: не является ли кто-нибудь пьяницей, чревоугодником и клятвопреступником, жестокосердым, корыстолюбивым, лживым, вероломным, ленивым, вспыльчивым и сластолюбивым или погрязшим в иных пороках?

Мы отвечали, что нет, и свидетели подтвердили это.

Потом был задан вопрос о дворянском происхождении, и поскольку все мы были дворянами, но не из знатных родов, то за нас поручился сам граф. Здесь же мы предъявили свое оружие и доспехи, ибо не может быть рыцарем безоружный воин, к тому же, не располагающий определёнными средствами. Из-за нехватки денег он не сможет приобрести доспехов, а из-за недостатка доспехов и средств он станет грабителем, изменником, вором, лжецом, лицемером, – и ничего в нём не будет от рыцарства.

Наконец, граф сказал, что мы достойны стать рыцарями, а испытания, которые мы с честью выдержали, будучи оруженосцами в трехгодичном тяжёлом походе, позволяют посвятить нас в рыцарское звание без дальнейших условий. Он опоясал каждого из нас мечом и нанес удар ладонью по щеке с кратким наставлением: «Будь храбр». Это единственная пощечина, святой отец, которую рыцарь получает, не возвращая.

Тут вперёд вышел священник, благословивший наши мечи и прочитавший поучение: «Господи, Боже мой! Спаси рабов Твоих, ибо от Тебя исходит сила, без Твоей опоры исполин падает под пращей пастуха, а бессильный, воодушевляемый Тобой, делается непоколебимым, как чугунная твердыня против немощной ярости смертных.

Всемогущий Боже! В руце Твоей победные стрелы, и громы гнева Небесного; воззри с высоты Твоей славы на тех, кого долг призывает в храм Твой, благослови и освяти мечи их, не на служение неправде и тиранству, не на опустошение и разорение, а на защиту престола и законов, на освобождение страждущих и угнетённых; подаждь им, Господи, во имя этого священного дела, мудрость Соломона и крепость Маккавеев».

По окончании обряда мы оделись, как подобает рыцарям, прикрепили к сапогам шпоры и, взобравшись на коней, показали свое умение обращаться с копьём, коим каждый из нас поразил на всём скаку специально изготовленное для этой цели чучело…

Ох, простите, святой отец, слёзы текут из моих глаз при этом воспоминании, – произнёс Робер, закрыв лицо рукой. – Это был самый торжественный момент в моей жизни, который мне не забыть до гробовой доски. А ещё мне не забыть слова графа, сказанные на прощание: «Нас будут судить: потомки заметят за нами много грехов. Но пусть они не забудут и наших добродетелей: мужества, чести, не задетой торгашеством, стремления жить жизнью, достойной мужчины и воина!».

Ах, святой отец, какие были времена, какие были люди! Нет, не могу вспоминать спокойно, – душа моя плачет и тоскует по славному прошлому!

Часть 8

О восточных обычаях и вере. О святынях Иерусалима. Животворящий Крест и храм Гроба Господня

– Итак, я остался на Востоке, – сказал Робер после длительного молчания. – Жизнь там существенно отличается от нашей. Первое, что бросается в глаза, – это необыкновенная чистота, в которой содержат себя сарацины. За время похода я отвык от телесной чистоты, а мои товарищи никогда к ней и не привыкали, но для сарацин чистота священна, ибо таков завет их пророка Магомета: мне говорили, что в Коране записаны его слова: «Чистота – половина веры». Не знаю, верно ли это, но могу свидетельствовать, что они никогда не приступают к молитве, которую совершают пять раз в день, не совершив частичного или полного омовения, а также обязательно моются после соития или отправления естественных потребностей.

Чистота у них в таком почёте, что во всех городах существуют купальни с тёплой водой и паром. Войдя в