Убийства и кексики - Питер Боланд

все эти люди однажды стояли на месте Фионы и Сью? Их застыдили, приперли к стенке и заставили подписать бумаги, и с тех пор они боятся, что, если перестанут приходить, Мэлори их найдет, выследит до самого дома и не отстанет, пока они не вернутся. Все выглядели вполне довольными, но Фиона знала, как легко состроить хорошую мину. Дэйзи сомневалась, что Мэлори способна убить. Это еще предстояло доказать. Однако Мэлори определенно была той еще скандалисткой, привыкшей добиваться своего, – и совершенно точно не выносила, если с ней не соглашались.

– И что же это за причина, почему вы так не хотите вступить в наши счастливые ряды? – Мэлори намеренно сгущала краски, чтобы произвести впечатление на слушателей, получить их поддержку и привлечь внимание к парочке, которая никак не уступала. – Ну же, назовите хотя бы одну.

Фиона уже была сыта по горло. Больше она не позволит третировать ни себя, ни Сью. Звон в ушах стал звучать угрожающе. Пора было заставить и его, и Мэлори замолчать.

– Что вы можете рассказать про Йена Ричарда? – спросила она.

Глава 22

В холле резко воцарилась тишина, словно внезапно вошел незнакомец. Все, кто с любопытством повернулся посмотреть на задиравшую новичков Мэлори, тут же вернулись к своим делам. И хотя Мэлори сохранила непроницаемое выражение лица, этот вопрос оборвал фонтан самоуверенных нападок. Она выглядела так, будто хотела оказаться где угодно, лишь бы не здесь. Фиона выбила ее из колеи, но лишь потом, когда прозвучали эти слова, ей пришло в голову, что тем самым она разозлила потенциального серийного убийцу. Теперь ее тоже добавят в список, уже включавший в себя Сару Браун, Йена Ричарда и недавно появившуюся Шэрон Миллер, – и, вероятно, еще многих других, заслуживших неодобрение Мэлори? Фионе стоит быть осторожнее, или же она может разделить их судьбу.

– Идите за мной, – пригласила Мэлори совсем другим, спокойным тоном.

Женщины прошли до конца зала, к широкому прямоугольному окошку раздачи с поднятой заслонкой. На прилавке выстроились ряды чашечек с блюдцами цвета авокадо, которые каким-то чудом дожили до наших дней с семидесятых годов, вместе с розово-оранжевым кирпичом.

Они прошли через дверь рядом с окошком и оказались на кухне, где все бегали и суетились, наливая кипяток из огромного пыхтящего кипятильного бака: волонтеры едва успевали раздавать чай всем желающим, выстроившимся в ровную очередь снаружи. Невысокая женщина со стрижкой «паж» сновала туда-сюда, наполняя чашки с чайными пакетиками. На прилавке, под зонтиком-сеткой от мух, ждали еще не разрезанные бэйквелловский тарт[30] и шоколадный торт. Это были не творения Оливера и Стюарта ручной работы, а совершенно обычные покупные сладости: аппетитно выглядящие, но фабричного производства. Плоские, небольшие, совсем не похожие на великолепные изделия пекарей. Фиона заметила, что в очереди многие стояли с тарелками, медленно крутя их в руках, точно руль воображаемого автомобиля.

– Прошу прощения, Мэлори? – окликнула ее маленькая, робкого вида женщина, которая двинулась к ней из конца очереди. – Мы хотели узнать, можно ли нам по кусочку торта.

Мэлори остановилась, повернулась к собравшимся и властно оперлась о прилавок, широко расставив руки:

– Вам прекрасно известно, что до одиннадцати мы торты не подаем. Иначе это был бы не «одиннадцатичасовой чай», а «чай без десяти одиннадцать», «без двадцати» и так далее.

– Я думал, «одиннадцатичасовой чай» просто так называется, – подал голос мужчина из очереди. – Как бранч, его можно есть в любое время между завтраком и ланчем.

– Зависит от того, когда у тебя ланч, – раздался еще голос позади. – Моя внучка иногда до четырех не обедает, представляете?

Все вокруг заохали от подобного безответственного отношения к ланчу.

– Это уже больше на полдник похоже, – заметил мужчина.

Похожая на мышку женщина снова вмешалась в разговор, пока он не превратился в спор о правилах приема пищи:

– Думаю, мы все хотим сказать, что стоит быть более гибкими?

Мэлори прожгла ее взглядом. У нее в центре вот-вот поднимут восстание из-за торта, точнее, из-за его отсутствия.

Фионе было интересно, как Мэлори отреагирует и подавит восстание. Видимо, силовым методом, как и раньше, когда пыталась заставить их со Сью записаться.

Мэлори украдкой покосилась в сторону Фионы, прекрасно осознавая, что за ней наблюдают. Сердитая гримаса тут же превратилась в вымученную улыбку, обращенную ко всем собравшимся в очереди с тарелками в руках. Она вздохнула:

– Знаете, мне бы очень хотелось разрезать торт. Но кто-то еще ест печенье. Если сейчас подать торты, то про печенья забудут, и они зачерствеют. Придется их выкинуть, а мы все очень не любим пустые траты, верно? – Мэлори пыталась продемонстрировать сожаление, закрыв крышкой свой кипящий котел воинственности.

– Я скучаю по розовым вафлям, – объявил мужчина где-то позади них. – Почему их больше не кладут в наборы печенья?

Мэлори бросила страдальческий взгляд на Фиону с Неравнодушной Сью, который можно было в общих чертах перевести как: «Добро пожаловать в мой мир».

– Вы могли бы положить их в жестяную банку, – предложила женщина в начале очереди. – Так они не зачерствеют, и можно будет достать их потом, – множество голов согласно закивали.

Терпение Мэлори было на исходе, и она рявкнула:

– Торт подадут в одиннадцать. Так всегда было и так всегда будет. А теперь, если позволите, у меня много дел.

Мэлори решительно прошагала к дальнему концу кухни, обойдя двух волонтеров, стоявших над открытой посудомоечной машиной. Они вели оживленную дискуссию о том, как правильно ее загружать. Одна из женщин постоянно переставляла тарелки, которые другая только что поставила в сетку.

– Мэлори, тарелки поменьше всегда ставятся сверху, верно? – спросила одна из них.

– Их всегда кладут вниз, – настаивала другая.

Но Мэлори вовсе не собиралась участвовать и в этом споре, поэтому подняла руку:

– Не сейчас!

Открыв дверь, Мэлори вошла в загроможденный кабинет, Фиона со Сью следом за ней. Обойдя большой деревянный стол, довольно красивый, но засыпанный письмами, бумагами и в спешке набросанными списками дел, Мэлори рухнула в крутящееся кресло. Оно было немного потрепанным, кожаным и с высокой спинкой. Закрыв глаза, хозяйка кабинета потерла переносицу.

Ее нежданные гостьи стояли перед столом. Других стульев в комнате не было. Возможно, Мэлори всех посетителей заставляла ждать в таком неудобном положении: они начинали нервничать, и хозяйка кабинета получала психологическое преимущество. Но не сегодня. Сегодня Мэлори, судя по всему, дошла до предела. Она резко открыла глаза: в них плескалась ярость.

– Видите, с чем мне приходится разбираться? Люди пытаются менять правила под себя! Если не держать их в узде, они устроят бунт!

Фиона не могла понять, из-за чего весь сыр-бор. Если