Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Именно в такой обстановке, согласно длительным наблюдениям Д. Фосси, живут гориллы. Могучее телосложение и громадная сила помогает им обеспечить относительную безопасность от хищников, которых в местах их проживания немало. Высшим рангом в сообществе горилл обладают самцы старше 13 лет, когда у этого вида уже седеет спина. Вожаком сообщества является один из самцов с посеребрённой спиной. Всё сообщество с готовностью следует за вожаком и выполняет его указания. Он даёт сигналы и к передвижению группы, и к поиску пищи, и к устройству на ночлег. К нему обращены сигналы тревоги, и он в сопровождении «боевой дружины» из взрослых самцов без колебаний бросается навстречу хищнику. При этом гориллы гулко колотят себя в грудь огромными кулачищами, оскаливают клыки, шерсть у них становится дыбом, удваивая видимые размеры тела. Хищник быстро уясняет, что перед ним не стадо копытных, которые бросаются бежать при одном его появлении, что здесь стая опасных зверей, обладающих большим численным превосходством. В дальнейшем он может рассчитывать на добычу только при нападении врасплох.

Вожак сообщества горилл, как правило, спаривается со всеми половозрелыми самками. Но доступ к спариванию имеют все самцы, и с посеребрёнными, и с черноволосыми спинами. Поэтому в обычной жизни гориллы – совсем не такие свирепые существа, как о них судят по их внешнему виду и какими они становятся по отношению к врагам. Гориллы уживчивы, спокойны в отличие от вечно снующих, суетливых шимпанзе. Возникающие всё же иногда конфликты развиваются с участием вожака.

До начала длительных наблюдений сообществ горилл они считались гаремными животными. Гаремы у них действительно возникают, но только в случае отселения из сообщества одного из высокоранговых самцов, который с течением времени с примкнувшими к нему самками становится родоначальником новой родственной группы.

Орангутанги – территориальные животные, склонные к одиночеству и селящиеся на определённых участках. Самцы защищают свои участки от самцов, самки – от самок, но участки проживания и кормления самцов перекрываются с участками самок. Половозрелые самки отдают явное предпочтение высокоранговым самцам с развитыми вторичными половыми признаками и часто игнорируют юнцов. Однако социальные связи орангутангов пока ещё слабо изучены вследствие значительной затруднённости наблюдения, и очень возможно, что разделённое существование орангутангов окажется такой же иллюзией поверхностного наблюдения, как сплошь гаремная организация сообществ горилл. Вряд ли какой-либо вид обезьян, особенно человекообразных, обходится без сообществ, совместного проживания и передвижения.

Шимпанзе, наши ближайшие родственники среди животных, живут в естественных условиях в весьма разнообразных объединениях внутри сообществ. Эти объединения могут быть изменчивы и текучи, а могут отличаться постоянством и жёсткой структурой, в которую не допускаются чужаки. В Уганде, которая считается очень благоприятной территорией для проживания обезьян, сообщества шимпанзе состоят из родственных групп весьма гибкого характера. Как отмечает Дж. Харрисон, члены этих групп «собираются вместе, пребывают на одной территории в течение нескольких часов и дней, а иногда и больше, а затем расстаются, чтобы встретиться вновь через некоторое время» (Харрисон Дж. Биология человека – М.: Мир, 1979, с. 115).

Встречаясь с родственниками и приятелями, обезьяны радостно улыбаются, обнимаются и целуются, похлопывая друг друга по спине, как это делают и люди. Понятно, что ни о какой жёсткой иерархии и вождизме при такой текучести групп не может идти и речи. В отличие от влажных и богатых фруктами лесов Уганды в Танзании шимпанзе живут обособленными группами и враждебно относятся к представителям своего вида, проникающим на занимаемую ими в данное время территорию. Как и у других приматов, в социальной организации шимпанзе огромную роль играют сексуальные связи и объединения. Такие объединения трудно назвать семьями, это скорее временная альтернатива родственных групп, поскольку половые связи отрывают шимпанзе от замыкания в родственных группах и создают новые родственные группы в рамках сообщества.

Карликовые шимпанзе, или бонобо живут во влажных высокоствольных тропических лесах на севере Заира, больше времени проводят на земле, чем на деревьях. Жизнь в высокоствольных лесах вообще предрасполагает к наземному существованию, поскольку создаются трудности с подъёмом, лазанием и питанием на высоте.

Многие исследователи видят в бонобо нечто близкое к австралопитекам, предшественникам человека, тем более, что австралопитеки также имели очень небольшую длину тела, чуть больше метра. Однако австралопитеки были прямоходящими существами, и вся огромная эволюционная ветвь, ведущая от обезьяны к человеку и включавшая немало тупиковых линий, состояла из прямоходящих обезьян. Бонобо же не только четвероноги, они, в отличие от шимпанзе, не замечены в использовании орудий.

Биоинтеллект бонобо в некоторых отношениях даже превосходит шимпанзе, они легче перенимают человеческие действия, менее суетливы и могут лучше сосредоточиваться. Как и шимпанзе, бонобо живут родственными группами, включёнными в достаточно устойчивые сообщества. Однако, в отличие от шимпанзе, бонобо больше склонны к «матриархату», у них обычной формой проживания является материнская семья, включающая дочерей и сыновей разного возраста, вплоть до вполне взрослого состоянии. Как и шимпанзе, в другие группы у бонобо переходят половозрелые самки, самцы же остаются в материнских семьях, и самки приходят к ним для спаривания, а затем после рождения детёнышей создают свои материнские семьи.

Таким образом, в биосоциальной организации сообществ всех видов обезьян решающую роль играли родственные и сексуальные связи, группировки, образуемые по принципу родственной или сексуальной близости.

Сексуальная сфера выступает мощным мобилизатором и стимулятором активности в любой сфере жизнедеятельности как у животных, так и у человека. Учение З. Фрейда о мобилизующей роли сексуальной сферы во всех отправлениях психической жизни в этом отношении вполне согласуется с действительностью. Уже в конце XIX века для объяснения сексуальных отношений в первобытном человеческом стаде выдающимся немецким антропологом Бахофеном была выдвинута гипотеза промискуитета (от лат. «промискуус» – «смешаный», «всем доступный»), т. е. представления о беспорядочном, абсолютно свободном, нерегламентируемом и неограниченном характере половых актов. Гипотеза эта основывалась на естественных половых стремлениях современных людей, которые ограничиваются культурными, моральными и правовыми запретами, налагаемыми обществом, потребностями семейного воспитания потомства. Предполагалось, что в условиях первобытного стада эти запреты не действовали, и каждая особь в своих контактах руководствовалась лишь своими потребностями и инстинктами.

В 70-80-е годы XX века научное представление о первобытном промискуитете в первобытном обществе часто подвергалось критике, многие антропологи писали о её устарелости и несоответствии научным данным на том основании, что в сфере приматологии изучение человекообразных, да и других видов обезьян якобы прочно установило их проживание жёсткими семейными группами, гаремами, с иерархической регламентацией сексуальных связей, что будто бы полностью опровергло саму возможность изначального тяготения предков человека к промискуитету. Однако некоторые антропологи и тогда возражали, что модели полового подбора, почерпнутые из изучения семейственности лесных обезьян, не могут служить веским аргументом, исключающим «сексуальную революцию», произошедшую при переходе предков человека из тропических лесов на степные просторы.

В противовес ультраконсервативным блюстителям нравственности эти антропологи утверждали, что как бы ни относиться к идее промискуитета на ранних стадиях антропогенеза, ясно, что неограниченная свобода половых взаимоотношений могла сплотить первобытные сообщества, снизить остроту конфликтов между самцами за обладание самками, способствовать совместному воспитанию подрастающих поколений и усилить действие полового отбора, поскольку выбор партнёра для спаривания происходил чаще на основе сексуального влечения, чем исходя из положения в иерархии сообщества и установившихся отношений доминирования. Разумеется, признание возможности первобытного промискуитета не исключает существования в промискуитетных сообществах устойчивых семейных пар и определённого давления отношений доминирования на половые взаимоотношения.

Весьма характерно, что именно в 70-80-е годы XX века поверхностные наблюдения жизни обезьян на воле, которые порождали убеждения приматологов в «семейственном» образе жизни обезьян, стали сменяться длительными наблюдениями с помощью современной техники, которые показали огромное разнообразие форм сексуальных отношений у различных видов как ближних, так и дальних «родственников» человека. В настоящее время наука располагает довольно обширным набором проверенных сведений о сексуальном поведении, «семейных» объединениях и предпочтениях самых различных видов обезьян, и эти сведения продолжают дополняться и уточняться.