Время прибытия - Юрий Поляков

Бездорожье

«Счастье существует лишь на проторенных путях (в обыденной жизни)» – цитата из романа Шатобриана «Рене». Пушкин любил это высказывание и часто цитировал.

Из источника

…А Пушкин не был декабристом:Уж так сложилось,                      что не смогИзбрать         в российском поле чистомПечальнейшую из дорог.И не пришелся ко двору он:Царям свободная хвала,Которую поэт дарует,Тогда не надобна была.Зато святому самовластьюЛюбви        служил он не за страх,Но знал,          что обретают счастьеЛишь на обыденных путях,Но знал и то,                что искра божья,Не озаряя торный путь,Всегда ведет по бездорожью.И в этом – суть. И в этом – суть!

На острове Святой Елены

Что видеть мог Наполеон,Прозревший перед смертным часом,Когда был словно распыленНа тысячи видений разум?Когда бесплотною толпойКлубились отблески былого:Изгнание, Тулонский бой,Коронованье, Ватерлоо…Раскручиваясь все быстрей,Сливались битвы, страны, лица:Москва, Египет…                    Князь АндрейПод синевой Аустерлица.

Мураново

Ты помнишь, мы в Мураново брелиВслед за бегущей по лазури тучей,Нисколько не робея той земли,Где жил поэт российский Федор Тютчев.Шел дождь из жарких солнечных лучейСо звонким градом                       птичьих песнопений.Он становился ярче, горячей,А душный ветер веял все степенней.До немоты прозрачная река!Как из другого мира тени рыбьи!Речной травой обвиты облака,Плывущие по золотистой зыби!…И стерлась непонятная черта,Как будто бы пришел конец разлуке.И я впервые Тютчева читал,Сменив слова на запахи и звуки!

Реконструкция

Ломают люди старый дом —Мотор ярится.Водитель в стену бьет ядромИ матерится!Умели строить в те года:Вот это – кладка!Что здесь механика,                         сюдаНужна взрывчатка!Прораб по-фронтовому крут —Не любит споров:Ведь люди новоселья ждут!Давай саперов!Пришли.          Рванули.                    Божья мать!Щебенка – градом…А можно было не ломатьИ строить рядом.

Дом

От старинного дома                       останутся стеныС напряженными торсами                               кариатид.Дом лесами оденется                          и постепенноВсе удобства двадцатого века вместит!Будут лифты сновать                         вверх и вниз неустанно.Никаких коммуналок!                         Одна благодать —Жить в отдельной квартире,                                 где в белую ваннуМожно влезть                и о вечности порассуждать.Словом, все будет,                       как полагается,                                         кромеОдного нарушенья порядка вещей:В самом деле,                  а как быть с законом о форме,Содержанию соответствующей?

Рассказ старого скульптора о первом вдохновении

– Ей, богу, такого ответаНе ожидал никак…– Контрреволюция – этоЛюди в особняках.Я – молодой, чумазый.Со мной человек шесть.Стучимся —             и к носу маузер:«Кто еще в доме есть?»Наверх поднимались молча,Крадучись по пятам,Рванули:          «А ну, сволочи!»А там…Мы на пороге замерли.Там…Ослеплены.Там женщины беломраморные,Крылатые пацаны!А эти (числом не меньше.У них,      так и есть,                   штаб!)С наганами – и за женщин.Пали, мол, в баб!– И не стреляли?                   – Куда там!Этот маневр не нов.По – твердым телам статуй.По – мягким телам юнкеров.Грохот, осколки, ругань…Эти шли до конца!И Афродите безрукойНечем закрыть лица…Лег по углам грохот.Утренний свет сер.Домовладелец охал —Контрреволюционер!Он своей пули дождался,Враг пробудившихся масс…А я сразу после ГражданскойПодался во ВХУТЕМАС…

Диспут

Легенда

Был прорицатель сморщен, стар,В пещеру втиснут.Был дерзок, молод комиссар —И вышел диспут.

– Мы революции враговРазгоним стаю!Не будет больше бедняков!– Я это знаю…

– Мы всех накормим.                         Наш набатВесь мир разбудит!Жизнь станет краше во сто крат!– Все так и будет…

– Поднимет чудо-городаВсех звонниц вышеСтрана свободного труда!– Я это вижу…

– Да ты, старик, и впрямь – пророк!Тогда скажи мне:Как я умру? Какой мой срокОтпущен в жизни?

Ты не молчи – я устою!За дело нашеГотов я смерть принять в бою,Под пыткой вражьей.Пусть будет страшен мой конец,А все же светел!Не бойся, говори, отец!

Он не ответил.

Мемориальная доска

Золоченые буквы читаю:«В этом доме работал и жил…»Здесь он лучшие строчки сложил,Те, которые я почитаю,Те, которые чувствую кожей,И хожу ведь сюда оттого.Вот и мраморный профиль его.Знатоки говорят:                    непохожий.Ну и пусть!             Я бы зря не корилЭти мемориальные доски —Ведь вон там,                у дворовой березки,Он стоял, папиросу курил…

Маросейка

Я лбом к стеклу прижимаюсь:                                    темно в заоконном мире.На милую Маросейку                         ночь опустилась опять.Уже тишина поселилась                            в большой коммунальной квартире,Все реже шаги в коридоре —                                 и нужно поэтому спать.И бабушка стелет постель мне,                                      шепча непонятно и мудро:– Вот жизнь-то, прошла-пробежала,                                            как день, пролетела, кажись…Что значит «прошла»? – удивляюсь,                                           ведь завтра опять будет утро.Что значит – «как день, пролетела»?                                             Ведь это же целая жизнь!

Взросление

…А в детстве неминуемая поркаКазалась мне страшней небытия!Как больно ощущать!                         Как помнить горько! —Что я бессилен                  за пределом «я»!Мой детский ум упорно с этим спорил.Воздушный замок рос и шел на слом…Я повзрослел, когда однажды понял,Что не всесилен и в себе самом…

Вечер встреч

Седой учитель держит речьИ плачет поневоле —Традиционный вечер встречСегодня в нашей школе.

Я тихо выйду в коридор —Тоска по переменамВо мне осталась до сих пор,А руки пахнут мелом.

И в сердце радостная дрожьНачальных дней наследство,Как будто не во тьму идешь,А в детство…

Парта

Я подчинюсь потребности невнятной.Я отмахнусь от бесконечных дел,И я припомню,                 за какою партойКто из моих товарищей сидел.Всех рассажу и шумом класс наполню…Но память вдруг споткнется на бегу:Я места своего никак не вспомню,Найти свою же парту не могу…

Молоденький учитель

И. А. Осокиной

Молоденький учитель,Я у доски страдал,А ученик-мучительВопросы задавал.Откинет крышку парты,Наставит гневный взгляд:– А вот Некрасов в картыГоразд был, говорят?Добро и разум сеял,А сам!Да как он мог?А что Сергей Есенин,А Александр БлокТворили в жизни личной!!Скажите – почему?

…Я непедагогичноМолчал в ответ ему.Не знал я, как об этомСказать ученикам.Нет! Нелегко поэтамЖить по своим стихам.

Воспоминания о райкоме

Павлу Гусеву

Я был инструктором райкома,Райкома ВЛКСМ.Я был в райкоме словно дома,Знал всех и был известен всем.

Снимая трубку телефона,Я мог решить любой вопрос:Достать молочные бидоныИ провести спортивный кросс.

О, как я убеждал умело,Старался заглянуть в нутро.Когда ж не выгорало дело,Грозился вызвать на бюро!

К полночи доплетясь до дома,Снопом валился на диван,Как будто я построил домнуИли собрал подъемный кран.

Оговорюсь на всякий случай:Я знал проколы и успех.Да, я инструктор был не лучший,А все же был не хуже всех!

Как говорится, по другомуТеперь я ведомству служу,Но в переулок тот, к райкому,С хорошей грустью захожу.

Здесь все в дыму табачном тонет,Как прежде, срочных дел – гора.И, словно взмыленные кони,Проносятся инструктора.

Мальчишечка звонкоголосыйКричит, настойчив и ретив:– Вы не решаете вопросы!А для чего тогда актив?..

И, трубку положив                       сердито,Он, хмурясь, остужает пыл.Еще все это не забыто:И я таким недавно был!

Предполагал успеть повсюду,А в голосе звенела сталь,Но я таким уже не буду– Смешным, напористым…                                А жаль.

Тень кроны