Время прибытия - Юрий Поляков

Тень кроны

Природа стирает людские следы,Как будто прорехи латает:Пустеют деревни —                      дичают сады,Колодцы травой зарастают.И, словно обиду на мир затая,Меж тучами прячется солнце…А может быть, жизнь,                         до кровинки твоя,Не только тобою живется?В лесу заплутаешь,                      присядешь на пеньИ, слушая шорохи, звоны,Почувствуешь:                 ты – лишь узорная теньЛучами пронизанной кроны…

Зимний этюд

Март. Ветер.              Я совсем продрог.Река, замерзшая, прямая,Течет притоки принимаяПод снегом спрятанных дорог.Река жива и без воды:Ее волнуют, морщат, зыбятПрипорошенные следы,Лыжни,        а с неба сыплет, сыплет…Мир черно-белый,                     смазан, смутен,Мир снегопадом испещрен,Мир, словно фильм,                        который крутятС доисторических времен…

Монолог

…И каким себя умным-разумным ни числи,Как досаду сомнений в себе ни глуши,Все равно есть на свете                             и чувства, и мысли,На которые просто не хватит души.Может, гены не те?                     И среда подкачала?Не дано! И тебя ничего не спасет:С рук талант не купить.                          Не начать жизнь сначала.Не достичь ослепительных этих высот!Что ж, смирись и живи.                           Есть иные заботы,Приносящие радость, достаток и честь…Но, копаясь в земле,                        не забудь про высоты —Те, что не для тебя,                       ну а все-таки есть!

Дорожная исповедь

Геннадию Игнатову

Дождливый ветер просквозил до дрожи.Автобус опоздал на целый час.Чем дальше в жизнь —                        тем становлюсь похожейНа вас, мои попутчики,                            на вас!А был когда-то                   простодушным богом,Предполагал весь мир                          перевернуть!Нуждался в малом, рассуждал о многом…Все так,         должно быть,                         начинают путь.Чем дальше в жизнь,                        тем все трудней на делеПо-божьи жить                 и думать о святом:Сначала понял,               что небеспределен,Что невсесилен —                    выяснил потом.И так живу,             от глупостей опомнясь.Попутчиками              сдавленный с боков…Как втиснулись                  в окраинный автобусПолсотни неудавшихся богов?!

Поэт и врач

Хочу,      чтобы путь мой был долог,Но каждому —                время свое.Ах, мой дорогой кардиолог,Послушайте сердце мое!Хоть мне далеко до больницыИ с виду я не инвалид,Но сердце болит и томится,Томится оно и болит!– Дышите.            Оденьтесь.                         КартинаБолезни понятна:                   скорейВсего, у вас —                тахикардия…– По-нашему, значит,                         хорей! —Что ж, с веком больным,                              суматошнымТы, сердце, пребудешь в ладах,Коль бьешься размером двусложнымС ударом           на первых слогах!

Иронический автопортрет

Все время спешащий,                          беседующий сам с собою,С тоскою смотрящий                          хорошеньким девушкам вслед,Зашоренный службой,                          стреноженный милой семьею —Таков рядовой современный советский поэт.Нет! Он, как и был,                      выразитель, певец и так дале…В нем Дантов огонь подугас, но еще не зачах:Он ищет любовь                   в заурядном семейном скандале,Он душу народа исследует в очередях.Он пишет о БАМе, о храме,                                о старенькой маме,Про трубопрокатный                        и трепетный девичий стан,Он может всплакнуть                         над березкою, ставшей дровами.Воспеть лесорубов,                      перевыполняющих план.Он пишет в автобусе, в поезде и в самолете,Использует также                     троллейбус, метро и трамвай,Поэтому эпоса                 вы у него не найдете:Сложил три куплета —                         и хватит, приехал, вставай!Вот так он живет                    и прижизненной славы не просит,Но верит, конечно:                       в один из ближайших вековПрикрепят, быть может,                            в автобусе сто сорок восемьТабличку:            ЗДЕСЬ ЖИЛ И РАБОТАЛ                ПОЭТ ПОЛЯКОВ

Из книги «Личный опыт»

(1987)

Понимаете, люди!

Я, наверное, в чем-то,                           как в юные годы, беспечен.И пока еще,              к счастью,                         тяжелых не ведал потерь,Но совсем незаметно                          я стал понимать,                                              что не вечен.И скажу даже больше:                           я в этом уверен теперь!Присмотритесь:                    все меньше                                  на солнечных улицах в маеВетеранов войны…                     Поглядите:                                 от года теснейГородские кладбища…                         Я это теперь понимаюНе умом изощренным,                          но грешною плотью своей.В глупой юности веришь,                             что высшею метой отмечен:Философствуешь,                      плачешь,                                надеешься…                                             Ну а сейчасЯ спокоен и тверд.                     Потому что, как все мы,                                                 не вечен…Понимаете,              люди,                      как общего много у нас!

Казак

Ведущая даст ему слово,Он встанет,             посмотрит на зал,Немного помнется и сноваРасскажет,             как белых рубал,Как мог он с единого махаВрага развалить до седла.В душе его не было страха —В руке его сила была!Расскажет:             был план генеральскийС рабочих спустить восемь шкур,Но Блюхер из ВерхнеуральскаУвел их в советский Кунгур…Все было: потери,                      утраты —Народ о них песни сложил…Но дед не расскажет про брата,А Дмитрий у белых служил.Вот как их судьба разделилаИ вдруг под Уфою свела…И смог он —               была еще сила! —Врага развалить до седла…

Часовня

Часовня на окраине села…Никак не может позабыть о старом:Когда вершились новые дела,Ее с размаху сделали амбаром.Она перетерпела этот срам,Его сквозняк повыдул понемногу.Который год часовня ищет Бога,Привычного к дощатым закромам…

Годовые кольца

Теплолюбивые растенья,Привыкшие к погожим дням, —Малейшее сгущенье тениМерещится бедою нам,А были пращуры покрепче!Найдешь по кольцам годовым,Когда слова гортанной речиГнал над полями горький дым.А ведь еще страшнее было,Когда, размашисто-легка,Под корень пращуров рубилаСамодержавная рука!Кровь и страдания без меры,Ложь и безверие в груди —Такие селекционеры,Что заступи и отведи!

Монолог расстрелянного за невыполнение приказа

В. Цыбину

Я был расстрелян в сорок первом.«Невыполнение приказаВ смертельный для Отчизны час».Ударил залп.               Я умер сразу,Но был неправильным приказ!И тот комбат, его отдавший,В штрафбате воевал потом,Но выжил, вытерпел и дажеЕще командовал полком.Тут справедливости не требуй:Война не время рассуждать.Не выполнить приказ нелепыйСтрашнее, чем его отдать.…Но стоя у стены сарая,Куда карать нас привели,Я крепко знал,                  что умираю,Как честный сын своей земли…

Кино

По телевизору война.Какой-то фильм,                    почти что новый.Рассвет. Безмолвие. Весна.Но дрогнул ствол многодюймовый,И фронт ожил,                  и враг попер,Обрушилась артподготовка…Но узнаваемый актерУже приподнялся неловко.Вот он,       бесстрашием гоним,Взлетел на бруствер —                           и по знакуМассовка двинулась за нимВ несокрушимую атаку!И вдруг,          разрывом опален,Споткнулся             и упал в сторонку…Но однорукий почтальонНадежно спрятал похоронку…И он воскрес!                Сквозь забытье,Сквозь кровь               на той траве весеннейУсталые глаза ееПоказывали путь к спасенью.Потом —         завшивленный баракИ шепот о побеге скором —Недолго поглумился врагНад узнаваемым актером!Вот общий план:                   дорога, даль…Обратный путь,                   какой он длинный!Луч солнца высветил медаль,Медаль «За взятие Берлина»…А мой сосед вздохнул опять:– Ведь это ж надо                      так завраться!А впрочем…               Правду рассказать —Недолго сердцу разорваться…

Информация из-за рубежа