Пепел и Мечты: Рубикон - Александр Снурницын

делать не очень законные вещи. Чего только стоит попытка украсть кошелёк у Орианны.

— А чем мы займёмся сейчас? — с неподдельным интересом и ожиданием спросил я.

— Играл ли ты когда-нибудь в шахматы? — ответил он вопросом на вопрос, при этом открывая книгу. К моему удивлению, вместо кучи листов бумаги, внутри была доска и небольшой ящичек с фигурами. Оказывается, это была не книга, а всего лишь контейнер в форме книги. Однако помимо самих точно вырезанных деревянных фигурок и доски, там также были песочные часы.

— Я слышал про эту игру, но не особо знаю правила, — нахмурившись, ответил я, наблюдая, как Лайс со стуком ставит фигуру за фигурой на доску.

— Тогда смотри...

И так начались наши тренировки. Мы не должны были встречаться регулярно, но при этом каждое наше занятие имело чёткий план. Лайс ни разу не показывал интереса в обучении, скорее чувствовалось, что это просто долг, и он, как и подобает преданному слуге, выполнял его без лишних эмоций.

В начале встречи мы играли в шахматы. Правила были стандартными, но цель игры, вероятно, отличалась от того, почему в эту игру играют многие важные шишки. Эта игра служила тому, чтобы я научился предвидеть действия противника, адаптироваться и думать на несколько ходов вперёд, при этом делать это очень быстро. Песочные часы были не просто так. Делая ход, мы переворачивали их, а песка в них было не так много, так что времени подумать толком не было.

В первый раз я даже десятка ходов сделать не успел, как весь песок пересыпался в нижний сосуд. Постоянные оклики Лайса, а также требования быть быстрее только усиливали напряжение, отчего к концу игры я уже был весь на нервах.

Но на этом всё не заканчивалось. За шахматами следовала медитация, призванная научить меня контролировать эмоции и очистить разум. Что же, пока это казалось мне пустой тратой времени, и я хотел как можно быстрее перейти к более практически полезным вещам.

А дальше шла лекция по человеческой психологии, хотя лекцией это было назвать сложно. В основном Лайс давал мне какие-то ситуации и спрашивал, как отреагирует тот или иной человек, при этом он часто использовал реальные примеры из жизни слуг замка. Это также должно было привить мне мысль о важности информации, ведь часто я делал ошибочные суждения просто потому, что знал слишком мало.

В конце же Лайс давал мне загадку и задание. Моей первой загадкой стал названный им Кубик Рубика. Простой кубик с девятью квадратиками на каждой грани, причём все грани были разноцветными, а квадратики двигались. Перемешав квадратики так, чтобы на каждой грани был хаотичный набор цветов, он сказал, что до следующего занятия я должен привести куб в изначальное состояние.

Покрутив его немного, я тут же понял, что это в разы сложнее, чем кажется на первый взгляд, и вероятно, я не успею сделать это.

Первым заданием же было нечто странное. Я должен был украсть нож поварихи Лары, которой я частенько помогаю, и подкинуть его в комнату помощницы Лары, Мии.

— Зачем мне это делать? — нахмурился я, поглаживая кубик по гладким граням и глядя на Лайса. К концу занятия я уже был порядком истощён ментально, а с усталостью пришло раздражение.

— Никогда не задавай такие вопросы, — строгий взгляд Лайса пронзил меня. Эта его фраза прозвучала угрожающе, и от этого я немного опомнился, но раздражение только усилилось.

— Мы просто орудие. Незаметное и смертоносное. А орудия не задают вопросов, — как обычно, не выдавая эмоций, ответил он. Но мне казалось, что он не так бесчувственен, как хочет показаться.

Домой я вернулся, когда снаружи уже стемнело. Путь обратно дался мне без особых проблем, как-никак я с самого рождения гулял по этим садам и знал их почти идеально. Хотя стояла кромешная тьма, периодически на пути встречались фонари, под которыми я немного задерживался, чтобы покрутить кубик в руках. Пока эта головоломка никак не давалась мне. Стоило только собрать несколько квадратиков одного цвета на одной грани, как тут же приходилось делать движения, раскидывающие их снова.

Когда я зашёл в лачугу, на пороге было темно, однако стоило только задуматься о том, что Остин спит, как внезапно зажёгся свет. Гладкое пурпурное сияние частично освещало лицо мрачного старика. При виде его я остановился и только сейчас понял, что просто внезапно исчез ночью, ничего ему так и не сказав. И от этого игла вины немного поскребла мне по сердцу.

— И где ты пропадал? — приглушённым голосом спросил он меня. Когда наши взгляды встретились, я ощутил его беспокойство, скрытое за тёмной маской.

Я быстро думал, что же ему ответить. Кубик автоматически спрятал за спиной, так что Остин его не видел. Но как оправдаться?

"Правду говорить явно нельзя. Зная старика, не думаю, что он одобрит то, что я становлюсь убийцей. В последнее время мы мало говорили. Знал ли он вообще, что я занимаюсь с Салевом? Может сбросить всё на него? Нет. Можно, конечно, сказать, что я засиделся с солдатами, но... это ненамного лучше, чем признаться в обучении убийству," — мой уставший мозг активно работал. Пока самым лучшим вариантом было и правда сказать, что я пил с солдатами. После этого мне удастся отделаться всего лишь недолгой поркой. Но от меня не пахло ни дымом, ни алкоголем, что вызывало сомнения, и на пьяного я похож не был. Хотя можно было бы прикинуться.

Остин заметил моё промедление и полностью повернулся в мою осторону. Раньше старик был солдатом, на это указывали его бесчисленные шрамы, но после смерти своего господина он впал в немилость, и жизнь постепенно принялась ломать его. Да и его рана, а после смерть жены... Многие говорили, что он утратил весь свой запал, однако его нынешний взгляд говорил об обратном.

"И почему в последние дни мне постоянно приходится иметь дело со страшными людьми? Я аж начинаю чувствовать себя трусом", — полушутя подумал я. Лучшим вариантом было сказать полуправду.

— Я встретился с Викторией. Она предложила обучить меня магии, — быстро выпалил я. Снова настала тишина, пока на лице Остина не всплыло удивлённое выражение.

— Викторию? Она предложила научить тебя магии? Почему? В обмен на что? — его хриплый голос повысился. Мрачность Остина тут же исчезла, сменившись замешательством и беспокойством.

— Мы заключили сделку. Она обучит меня и будет содержать, а я стану