Факел Геро (СИ) - Астрович Ната

Бут пожал плечами и ничего не сказал.

— Но есть ещё одно очень важное условие — девочка должна покинуть Прекрасную Гавань и как можно быстрее.

— Что она натворила? — удивлённо спросил Бут.

— Ничего…, - растерялась Семела.

— Неужели?

Женщина поджала губы, и Бут понял, что разговорить её будет нелегко.

2.

— Это невозможно, — заявил мужчина после некоторых раздумий. — Желание Исмены неосуществимо. Для развлечений девочка слишком мала. Товар для бездетной пары — возможно, но это должна быть очень состоятельная семья, чтобы покрыть расходы и заявленную цену. Если удастся выполнить первое условие, то как быть со вторым? — спросил Бут. — Навигация почти закончилась, мы ждём возвращения наших кораблей на зимовку. Чужие суда покидают Прекрасную Гавань и вернутся только будущей весной.

Семеле нечего было возразить. Бут был прав. То же самое она могла бы сказать госпоже, но в свете последних событий в школе гетер у Семелы не хватало духу спорить со своей хозяйкой. Совсем недавно старая служанка думала, что ей удастся заставить Исмену считаться с ней, но жестоко ошиблась.

Бут наблюдал за тенями, пробегавшими по хмурому лицу его гостьи. Ему стало даже немного жаль эту немолодую женщину, хотя род его занятий не предполагал проявления сочувствия к кому-либо. Да и двигала им не жалость — он зарабатывал деньги не только перепродажей рабов. Знание тайн этого города тоже немало способствовало приумножению его капитала. Он смягчил тон, и стараясь, чтобы голос его звучал как можно ласковее, спросил:

— Семела, мы с тобой старые друзья… расскажи мне всё, может быть, я смогу помочь тебе?

Женщина вздрогнула от неожиданности, так душевно и участливо прозвучал вопрос Бута. Наверное, впервые в жизни ей предложили помощь в тот момент, когда она в ней очень нуждалась. Никогда, находясь в здравом уме, она не приняла бы протянутую руку такого субъекта, как Бут.

Губы разжались с трудом, слова застряли в горле, на глаза навернулись слёзы… Семела всхлипнула и сбивчиво заговорила.

Она не заметила, как хозяин дома подал знак, чтобы принесли угощение и вино, не обратила внимания на раба, пришедшего сменить масло в погасшем лампионе, не увидела, что просвет между ставнями давно потемнел. Она всё говорила и говорила:

— Сколько добра я ей сделала, а она? Чем мне отплатила? Выставила меня из своего дома после свадьбы. Мне ведь чуть побираться не пришлось… Зачем я снова пошла к ней в услужение? Думала, что после замужества и рождения ребёнка нрав госпожи Исмены смягчился, но это не так, Бут. Сначала я хотела накопить немного денег и уйти от неё… но сама не заметила, как меня затянуло… едва отложу кругленькую сумму и задумаюсь об уходе, как подворачивается возможность добавить в заветный мешочек ещё несколько сотен драхм. И всё шло хорошо до последнего времени, пока… — Семела запнулась и бросила быстрый взгляд на хозяина дома.

Догадался ли он, что его она тоже считает виноватым в смерти Роды? Но мужчина молчал, и она снова принялась жаловаться:

— Если бы ты знал, Бут, что мне пришлось пережить за эти дни… после смерти Роды. Ты ведь знаешь, что с ней случилось? Ты всегда всё знаешь! Он пришёл на следующий день, этот человек, что увёз её тело и сказал, что труп кто-то выкопал. Я не хотела платить ему за работу, но он начал ругаться и кричать…, а она… она ничего не знает, госпожа Исмена. Всю грязную работу приходится делать мне. И я заплатила ему, что мне было делать? Ты не поверишь, Бут, как я теперь боюсь. Раз Рода не погребена, то её душа не успокоится. Она не уйдёт в царство мёртвых, тень девушки будет бродить среди живых… Иногда чувствую, что за спиной кто-то стоит… оборачиваюсь — никого. Но я знаю, Бут, что однажды я обернусь и увижу её», — женщина снова всхлипнула.

Бут подлил ей вина. Она схватила килик и, сделав большой глоток, прикрыла глаза. Страх тисками сдавливал ей грудь, но она продолжила:

— Но это было только начало. Потом… потом занемогла одна из рабынь, присматривавших за воспитанницами. Бедняжке было так худо, я подумала — ей тоже скоро предстоит дорога через Стикс. * От госпожи это скрыть не удалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она меня так бранила! Говорила, что я не выполняю свои обязанности, что зря получаю деньги, которые она платит. Кем только она меня не называла! Я хотела уйти, Бут, а она сказала — иди! Вот в чём стоишь, в том и иди! Не позволила мне взять ничего из комнаты, ни вещей, ни денег… и я… Я не ушла.

Куда мне идти с пустыми руками? Только топиться! Нет, нет, я не сразу сдалась! Я напомнила ей, что дом, где содержатся девочки, записан на меня, а она лишь рассмеялась в ответ… Оказалось, что договор составлен так, будто я купила этот дом, но деньги за него не заплатила… и это правда, Бут, потому что деньги должна была внести она, но не внесла… и получается, что я теперь должна бывшему хозяину дома, да ещё с набежавшими процентами.

Почему за все годы никто ничего не требовал — я не знаю. После того, как госпожа Исмена назвала мне сумму долга, голова моя пошла кругом, и я совсем перестала что-либо соображать.

Она ушла, сказав мне напоследок, чтобы я обстоятельно подумала обо всём. Это было днём, а вечером… вечером она снова пришла и лицо у неё было такое окаменевшее, словно она заглянула в глаза самой Горгоне. * Не разжимая губ бросила мне, чтобы я привела к ней Левкею, так мы прозвали эту белокурую девчонку.

Мужчина подался вперёд в нетерпении услышать причину, по которой они решили избавиться от маленькой рабыни, да ещё в такой спешке.

Но Семела осеклась и замолчала. О, боги! Что она наболтала? Как посмела порочить имя своей госпожи! Да ещё и перед Бутом — известным собирателем городских сплетен!

Сетуя на свою промашку, Бут принялся уговаривать:

— Ну, Семела, продолжай! Пока я слушал тебя, мне в голову пришла идея, кому мы сможем продать вашу девчонку. Попробую даже выполнить те условия, что требует твоя госпожа, но для этого мне нужно знать всё! Понимаешь меня?

— Бут, — взмолилась Семела, — я и так тебе наговорила…

— Ах, оставь, Семела! Я обещаю, что всё сказанное тобой останется между нами. Более того, обещаю найти законника, который поможет разобраться с договором о купле-продажи дома, навязанном твоей госпожой.

Неизвестно, что из сказанного Бутом подействовало на женщину больше — обещание молчать, предложение помощи или вино, подливаемое хитрым работорговцем. Семела вздохнула и вернулась к своей исповеди:

— Как только я привела девочку, Исмена накинулась на неё. Клянусь, я никогда не видела госпожу в таком бешенстве. Она крутила бедняжке уши, таскала её за волосы, плач и крики ребёнка только разогревали её ярость. Это было так страшно, что я не выдержала и стала молить госпожу остановиться. Только напоминание от том, что она испортит внешний вид рабыни, смогли немного унять её гнев.

— Ребёнок сильно пострадал? — с долей волнения спросил Бут.

— Слава Артемиде, нет. Мне удалось отбить Левкею у госпожи Исмены.

— В чём причина? Что могла натворить маленькая рабыня? Отчего твоя госпожа пришла в такое негодование?

— Ах, Бут! Это дитя посмело покуситься на самое дорогое в жизни Исмены — на её любимого сына.

— Не понимаю…

— Одна из частей нашего сада прилегает к дальней стороне сада госпожи Исмены. Между ними высокий забор, — пояснила женщина. — Кто-то из детей проковырял дыру в стене, они познакомились. Наивный мальчик попросил свою мать купить для него рабыню из соседнего дома, с которой он успел подружиться. Исмена, узнав, о ком идёт речь, впала в неистовство. Она решила, что Левкея пыталась совратить её сына.