Папа для потеряшек (СИ) - Свит Кэти

Я резко открываю глаза.

Глава 30. Макар

— Смоленский пришел в себя, — хмуро смотрю на Олю.

Понимаю, это далеко не лучшая новость, которую нужно сообщать после крышесносного секса, но молчать и дальше нельзя. Ублюдок может выкинуть что угодно.

Оля слышит мои слова и делает резкий вдох, округляет от страха глаза.

А у меня внутри все аж зудит. Уничтожу этого гада!

— Не бойся, — прошу ее. — Я смогу защитить тебя и малышек, — обещаю, держа Олю за руку. Она немного расслабляется после моих слов.

Я сдержу свое слово. Чего бы это мне ни стоило!

— При любом раскладе у вас будет нормально, — заверяю ее. Ведь так и будет.

— Но даже несмотря на это, нам нужно быть предельно осторожными.— Оля продолжает за меня. Говорит серьезно и тихо.

— Да, — киваю. В комнате звенит тишина.

Мы, наконец, обрели единство. Я это чувствую. Снова стали командой, и ценнее этого нет ничего.

Мы сидим на гигантской двуспальной кровати. Простынь смята, покрывало валяется где-то в углу. Оля закуталась в пуховое одеяло, но я-то знаю, что под ним ничего нет.

Девушка выглядит просто шикарно. Глаза блестят, щеки румяны, волосы спадают на обнаженные плечи.

Сводит с ума своей красотой.

Смотрю на нее. Она такая… родная, домашняя, красивая. Нежность затопляет мое черствое сердце. Устоять невозможно.

Наклоняюсь вперед, накрываю ее нежные мягкие губы своими. Не в силах остановиться, углубляю поцелуй.

Она такая ранимая и открытая сейчас… В груди щемит от недавно проснувшегося чувства. Его имя — любовь.

Хочется оградить Олю от всех бед и горестей, закинуть на плечо и утащить в свою берлогу. Обеспечить безопасность и покой, подарить безмятежность и счастье.

Моя женщина.

Внутри аж зудит от острого желания ею обладать. Словно между нами только что ничего не было.

Мне мало! Как выясняется, она пробудила во мне все то, что я так тщательно старался забыть.

Светлое чувство затопляет сердце, эмоции бурей рвутся из груди.

Любить. Холить и лелеять. Вот, что я хочу.

А она… Молчит.

Но уже хотя бы не отталкивает, и это прекрасно. Оля позволяла мне срезать ее шипы.

— Мак, нас Даваприбъет, если узнает, что мы натворили, — прячет голову у меня на плече.

— Ты жалеешь? — смотрю ей в глаза. Мне нужно знать ответ! От этого будет много зависеть.

Вместо ответа она кусает губы и опускает глаза. Смущается.

— Говори, — настойчиво произношу, а сам, не в силах устоять, провожу пальцами по оголенной тонкой шее. Мурашки толпой несутся по нежной женской коже. Оля ежится, поднимает глаза.

— Нет, — признается. — Мне понравилось, — добавляет чуть тише.

Сгребаю ее в объятия, покрываю лицо, шею, плечи, руки поцелуями. Не замечаем, как переключаемся на второй раунд.

Телефонный звонок прерывает наше уединение в самый неподходящий момент. Через силу отрываюсь от Оли.

На ощупь нахожу мобильный, смотрю на экран и недовольно поджимаю губы. Ермолаев, зараза! Не мог позвонить на час позже? Вот нахрена это было делать прямо сейчас?

Первой мыслью проскакивает желание проигнорировать вызов, но я это все живо гоню прочь. Марк знает, что я крайне занят, и не станет беспокоить по пустякам.

— Мне нужно ответить, — держу телефон.

— Конечно, — на миг закрывает глаза, пряча разочарование. Когда открывает, там снова нежность. — Иди, — несильно толкает меня в спину.

Нехотя поднимаюсь с постели, подхожу к окну. Смотрю, как за окном ветер колышет деревья, вокруг серо и уныло. Скорей бы весна.

— Мак! Наконец-то я до тебя дозвонился! — В динамике слышен запыхавшийся голос друга. Он куда-то спешит.

— Что случилось? — Тут же прокручиваю в голове все слабые места, пытаюсь придумать, как обезопасить самые уязвимые точки. А их немало. Мы с Давой хоть и купили компанию, но до конца еще там разобраться не успели.

— К нам нагрянула пожарка, — обескураживает Марк своей новостью.

Перевариваю ее. Ухмыляюсь. Быстро же ты за дело взялся. Тварь!

— Чего хотят? — спрашиваю ради приличия, хотя сам прекрасно понимаю, откуда ноги растут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нашли некоторые нарушения, — все так же быстро идя куда-то, продолжает говорить. — Грозятся выписать многомиллионный штраф.

— Это что же за нарушения у нас такие? — хмыкаю в трубку. Качаю головой. — Подобного рода штрафы предусмотрены за серьезные нарушения. А их у нас нет и быть не может.

— Вот поэтому я тебе и звоню.— Судя по тишине, Ермолаев, наконец, зашел в помещение.

— Подробнее, — не совсем понимаю, к чему он ведет.

— Они камеры отключили, Мак, — говорит еле слышно. Я суровею.

— Какого хрена?! — рычу.

За моей спиной раздаются тихие шорохи. Негромко поскрипывает дверь в ванную, шумит вода. Оля пошла в душ.

Моя умница. Правильно, что ушла! Нечего тебе мужские разговоры слушать, настроение только испортишь. А ты мне счастливая нужна.

— Мак, я даже думать не хочу, кому вы перешли дорогу, — говорит сбито и быстро. — Но у нас проблемы. Их нужно срочно решать.

— Давид выехал, — смотрю на часы, прикидываю необходимое для дороги время. — Скоро будет. Он поможет тебе.

— Себя страхуйте, парни.— В голосе Ермолаева звучит сталь. Давно я ничего подобного от Марка не слышал. — Здесь я сам разберусь.

— Как? — ухмыляюсь недобро.

— Кверху каком! — ругается. Он тоже на взводе.

Слышу, как мужской голос на заднем фоне обращается к Марку, тот бегло ему отвечает. Напряжение есть, но нет злобы. Значит, кто-то из своих.

— Ты где? — пытаюсь понять, к кому Ермолаев мог обратиться за помощью и во что нам эта помощь может обойтись.

— У Макса, — выдыхаю. Он у Майорова.

Максим Майоров свой человек.

— Мы сейчас запишем на внешние винчестеры то, что происходит у нас в офисе, а потом отнесем этот беспредел в прокуратуру, — в двух словах рассказывает свой план.

Хорошо, я заморочился, и у нас безопасная линия. Можно спокойно говорить и не бояться, что разговор будет слит.

— Пока просто пишите, — даю наставления. — Ничего не предпринимайте. Ждите Давида. Он скоро подъедет и все решит.

— Хорошей твари вы перешли дорогу.— Марк озвучивает вслух то, что я и так прекрасно знаю.

— То ли еще будет, — предупреждаю. — Готовьтесь к войне.

— Всегда готовы! — ухмыляется. — Макса посвящать?

— Да, — соглашаюсь. Без мощи Майорова нам всем придется нелегко.

Обговариваем еще некоторые мелочи, договариваемся действовать по плану и без самодеятельности. Завершаю разговор.

С минуту стою напротив окна, смотрю на улицу. В ванной по-прежнему льется вода.

А ну их всех!

Машу рукой, разворачиваюсь и иду туда, где моя любимая женщина принимает душ.

— Ждала? — прохожу взглядом по красивому телу. Губы расплываются в довольной улыбке.

Ждала.

Глава 31. Оля

— Оля, вставай! — Недовольный голос мамы раздается над ухом.

— Еще минуточку, — сонно бормочу, переворачиваясь на другой бок.

— Поднимайся, я говорю! — Мама выхватывает у меня из рук подушку, которой я решила накрыться. Солнечные лучи светят прямо в лицо.

А нет, это не солнце. Это фонарь. И мама светит им мне прямо в глаза.

— Что случилось? Почему ты не даешь мне поспать нормально? — сажусь на кровати, от яркого света закрываюсь рукой. — Убери его, пожалуйста, — прошу маму.

Она отводит в сторону убийственно яркий фонарь.

Краем глаза замечаю, что вторая половина кровати пуста. Тут же нехорошее предчувствие зарождается в сердце.

— Макар уехал, —словно прочитав мои мысли произносит она. — У Алисы жар, — сонливость мгновенно проходит. — И рвота.

— Где она? — вылезаю из-под теплого одеяла, накидываю поверх сорочки халат. Сердце полно тревоги. — Как Олеся?

— Алиса у меня.— Мама идет следом за мной. — Она сама пришла, я сразу же занялась ребенком. К Олесе не заходила, пусть спит.