Папа для потеряшек (СИ) - Свит Кэти

— Угадай, — улыбаюсь, приближаясь к мужчинам.

— Мы голодные, мозг не работает, — шутит Максим.

— Бедненькие, — подыгрываю. — А если постараться? — останавливаюсь в паре метров от мужчин. Они не отрывают от меня внимательных взглядов.

— Говори давай, — щурится Маковецкий, пытаясь разглядеть, что у меня на тарелке лежит.

— Это тебе от моей мамы, — ставлю на стол перед ним кружку с бульоном и тарелочку с сухариками. Макар принюхивается.

— Куриный бульон? — На лице застывает такая гримаса, что я не могу удержаться и начинаю хохотать.

— Он самый, — отвечаю, немного успокоившись.

— Не буду я пить эту дрянь! — морщится.

— Будешь-будешь! — В дверях кабинета появляется мама.

Ой… Кажется, меня поймали с поличным.

— Олечка, ты мне ничего не хочешь сказать? — пристально смотрит на меня.

Но ответить ей я не успеваю. У мужчин звонит лежащая на столе рация.

В комнате тут же подскакивает напряжение. Застываем.

— На связи, — принимает вызов Макар.

— Опека приехала. У них судебное заключение, — различаю сквозь шипение в трубке. — Требуют немедленно отдать им детей.

Глава 34. Оля

У меня внутри все холодеет. Руки немеют, мозг отказывается соображать.

Забрать кого? Моих девочек? Но разве это возможно? Я ведь их мама. Никому своих дочерей не отдам!

Блин! Что делать? Как быть? Это не может быть правдой!

Только вот против судебного решения идти нельзя, все равно отберут. А если я буду чинить помехи, тогда уж точно не отдадут обратно.

Откажемся добровольно передать малышек—их отнимут силой. Позовут специальные органы, полицию и изымут. Система.

Стоит только представить, что придется расстаться с дочками, как душу рвет на части от отчаяния. Безысходность затапливает с головой.

Дрожь прокатывается по телу, ноги не держат. Меня не на шутку трясет.

Приходится ухватиться за спинку кресла, иначе упаду. Страшно.

Опека требует отдать детей. Это ведь неправда, верно? Просто дурной сон. Нужно лишь ущипнуть себя и открою глаза, там все будет прекрасно.

Но как ни щипаю себя, не просыпаюсь. Реальность здесь.

Слезы бегут по щекам.

— Оль, успокойся, — ободряюще просит Максим. Он уверен в себе и абсолютно спокоен. — В обиду вас не дадим.

Его слова настолько убедительны, что паника отступает. Майоров прав, Макар сможет нас защитить.

— На территорию никого не пускать.— Ледяной тон Маковецкого доносится словно из параллельной вселенной. — Я сейчас выйду, — говорит в рацию, а сам безотрывно смотрит на меня.

В его взгляде бушует самая настоящая буря. Аж дыхание перехватывает! Зато мне становится немного легче, я понимаю, что не одна.

— Так точно! — рапортуют ему и отключаются.

Мак поднимается с кресла, подходит ко мне, и я тут же оказываюсь в кольце его сильных рук. Выдыхаю.

Мы справимся. Я верю в тебя.

Позволяю себе на пару мгновений закрыть глаза и раствориться в его силе, запахе, в его уверенности и мощи. Макар вытащит нас из расставленной вокруг западни.

— Любимая, все будет хорошо, — клятвенно заверяет. Целует в висок.

— Угу, — киваю. Это все, на что мне хватает сил.

— Слушайся Макса, он останется с вами, — бережно приподнимает мое лицо за подбородок, встречаемся взглядом. Наши сердца бьются в унисон.

— А ты? — Я в ужасе отстраняюсь. Смотрю в глаза Макара, там светятся уверенность и любовь.

— Все будет хорошо, — повторяет, не отрывая от меня взгляда. — Верь мне, — просит.

— Верю, — киваю, глотая горькие слезы. Отчего-то мне кажется, что нас ждет беда.

— Я пошел, — говорит Макар, оставляет беглый поцелуй на губах и выходит из кабинета. А я без сил падаю на кресло, ноги больше не держат.

Из меня словно выкачали весь воздух. Ощущаю себя подбитым воздушным шаром, который несется навстречу неминуемой гибели.

Пришла беда.

— Оля, не время для отдыха.— Напротив моего расфокусированного взора встает Максим. — Нужно действовать. Счет идет на минуты.

— Действовать? — горько ухмыляюсь. — А смысл? Девочек все равно заберут, мы не сбежим.— Горечь наполняет сердце ядом, отравляет кровь. — Выход-то все равно один.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кто тебе такое сказал? — произносит с лукавой улыбкой. Поднимаю на Максима глаза.

— В смысле? — подаюсь вперед, надежда трепещет в груди. Макс говорит правду? Выходов несколько? Не может быть!

— В коромысле, — усмехается. — Одевайся сама, одевай девчонок. Бери документы и минимум вещей. То, без чего вам ни дня не прожить. Понятно?

— Да, — поднимаюсь с кресла.

— Будем вытаскивать вас! — Максим подмигивает.

Непонятно откуда, но у меня появляются силы. Слабость и страх проходят, на их место приходит решимость.

Алиса и Олеся —мои дочери! Никому не позволю у меня малышек забрать!

— Будем сражаться! — произношу твердо.

Выхожу из кабинета, нахожу на кухне перепачканных с ног до головы в муке девочек. Они хихикают, подсыпая в муку соль.

Маленькие проказницы.

— Принцессы мои, — обращаюсь к дочкам.

— Ой, — тут же прячут руки за спину. Только их это не спасает, я все равно видела, что натворили.

— Опять испортили мне муку, — вздыхает мама. — Шкоды, а шкоды, — говорит с легким прищуром. Малышки тут же норовят спрятаться под стол.

— Замрите, — прошу их. — У меня к вам отличное предложение! Мы идем кататься на машине с дядей Максимом!

Я стараюсь заинтересовать девочек, ведь им совершенно не нужно бояться. Алиса и Олеся еще совсем крохи и не понимают взрослых проблем.

— Кататься? — с любопытством смотрит на меня Олеся.

— А папа? Он с нами поедет? — спрашивает Алиса.

— Папа приедет чуть позже, — обещаю доченьке. Я очень надеюсь, что Макар меня не подведет.

— Кто быстрее? Алиса или Олеся? — Мама держит в руках два комплекта одежды.

— Я!Я! —Кричат девочки наперебой, кидаясь к бабушке за вещами.

— Оль, помоги, — просит она.

Одеваем малышек, я как могу быстро собираю необходимые документы и вещи. Время не терпит, Маковецкий и так как можно дольше постарается задержать опеку.

— Готовы? — На кухню заглядывает Максим. Он принес нашу верхнюю одежду и обувь.

— Практически, — забираю из его рук зимние комбинезоны.

В четыре руки мы быстро управляемся с молниями и застежками. Спустя минуту уже мчим через задний двор к калитке в заборе. Как оказалось, здесь есть спрятанный ход на соседский участок.

— Алису не отпускай, — предупреждает Максим. — На снегу не должно остаться следов от детских сапог.

— Поняла тебя, — отвечаю, запыхавшись.

Мы еще толком не начали путь, а мне уже тяжело. Не представляю, как выдержу дорогу.

Но у меня выбора нет! Придется сжать зубы и нести дочку дальше.

Перехватываю Алису удобнее. Держу крепко, смотрю под ноги. Иду вперед.

— Поехали с нами, — оборачиваясь у самой калитки, обращаюсь к маме. Она отправилась нас проводить.

— Нет, милая, — решительно заявляет. — Я останусь здесь. Макару помогу, если потребуется. Ведь никто не возьмет в расчет старую больную женщину.— На губах мамы появляется ехидная улыбка.

— Зря, — лучезарно улыбаюсь.

— Идите.— С той стороны участка, где находятся центральные ворота, доносится шум. Напрягаемся. — Времени у вас мало, — машет руками на нас, чтобы мы убирались.

— А ты? — спрашиваю с беспокойством в голосе. Я буду очень сильно переживать.

— Мне за вами еще подметать, — приподнимает веник. — Идите уже! — с нажимом.

— Оля. Нам пора, — зовет Максим.

— Пока, — бегло кидаю и спешу за Майоровым. Он уже на соседском участке. Там, в отличие от нашего, все дорожки расчищены.

Мама закрывает за нами калитку, принимается заметать следы. С неба крупными хлопьями летит пушистый снег, даже погода сегодня решила нам помочь.

Мое сердце не на месте, страшно ужасно. Немного успокаиваюсь, когда мы заворачиваем за угол дома и скрываемся на чужом участке от любопытных глаз.