Папа для потеряшек (СИ) - Свит Кэти

Обалдеть…

Пожалуй, сегодняшний день нужно записать. Для истории. Ибо это в первый раз.

Мысленно выдыхаю. Я и не думал, что был настолько напряжен.

— Вам кофе не нужен? — Сидящая за кассой девушка не желает успокаиваться. Ее даже не волновал тот факт, что я был не один.

— Угостить предлагаете? — подмечаю с ухмылкой, перевожу на кассиршу взгляд. Девушка тут же смущается.

— Он по акции, — произносит, краснея. — Вот, смотрите, — показывает на стоящую рядом с кассой банку.

— Пробейте одну, — говорю машинально.

Кофе всегда нужен, без него порой тяжко. А некоторые вообще только его и пьют.

Бросаю оценивающий взгляд на банку. Небольшая. Прикидываю, сколько нас в доме, количество предстоящих бессонных ночей…

— Давайте лучше три, — поправляю. Пусть лучше останется, чем еще раз сюда приезжать.

Из-за прилавка с алкоголем выходит толпа, и, судя по приближающимся голосам, они направляются ко мне. Продолжаю выкладывать продукты на ленту как ни в чем ни бывало. Я веду себя максимально раскованно и спокойно, незачем показывать, что заметил вошедшую компанию. В конце концов, я ведь мог ошибиться, и это не люди Смоленского, а просто случайные посетители.

Такие же, как и мы.

— У нас шоколад сегодня по акции. Не желаете? — Кассирша активно строит мне глазки. Кажется, одно мое слово —и она, бросив все, пойдет за мной куда угодно.

Забавно настолько, что даже смешно.

— Положите две.— Одну для Алисы, вторую Олесе. Побалую своих дочерей.

Но сейчас я думаю вовсе не о малышках.Все мое внимание приковано к людям, что стоят за спиной.

Компания мужиков, что вошли, стоят в ту же кассу, что и я. Между нами два человека. Напряжение в воздухе в триста шестьдесят вольт.

Кассирша пробивает продукты, скидываю их в пакеты, оплачиваю и отхожу. Инстинкты работают на пределе.

Иван—он сегодня за водителя—открывает багажник, как только видит меня с покупками. Но из авто не выходит. Действует согласно инструкции.

Ставлю пакеты в багажник, закрываю его. Обхожу машину и вместе с этим внимательно слежу за обстановкой вокруг.

Вроде тихо.

Открываю пассажирскую дверь, сажусь в салон и тут же ловлю Торковскую. Она кидается мне в объятия. Плачет.

— Ш-ш-ш, — успокаиваю ее. — Ты чего? — слегка отстраняю Олю.

Смотрю в ее заплаканные глаза, они полны тревоги и страха. Никогда прежде я еще не видел ее настолько уязвимой.

— Иван, поехали! — отдаю указание водителю, приобнимаю Олю, а сам тем временем смотрю по сторонам.

Выезжаем на дорогу, проскакиваем светофор на мигающий зеленый. Никого за нами нет.

Оля прижимается ко мне крепче. Дрожит. Она не произносит ни слова, не закидывает вопросами, не показывает свой характер, и за это я ей очень благодарен. Моя выдержка хоть и большая, но сейчас ее на Олю не хватит. Может отхватить сполна.

— К машине никто не подходил? — пытаюсь пресечь все варианты.

— Нет.— Иван без труда прослеживает ход моих мыслей. — Радиоуправляемые игрушки тоже не заезжали, мимо нас никто не проходил, — тут же отчитывается.

— Значит, зря волновался, — произношу тихо. Тревога, наконец, начинает спадать.

— Мак, прости, — спустя несколько минут произносит Оля. Она смогла успокоиться и взять себя в руки.

Смотрю на заплаканную девушку, и мне так хочется сказать все, что я думаю о ее поведении за последние дни. Но, глядя в огромные перепуганные глаза, решаю этого не делать. По крайней мере, пока.

— Я вела себя как последняя дура, — всхлипывает, льнет ко мне.

— Рад, что ты это, наконец, осознала, — подмечаю, не сдержавшись. За что тут же получаю укоризненный взгляд. — Что? — ухмыляюсь.

— Ничего, — вздыхает печально. Снова кладет голову мне на грудь.

Молчим какое-то время.

— Вот скажи, — не выдерживая, все же решаю задать вопрос, который гложет меня уже на протяжении нескольких дней,— как ты вообще додумалась связаться со Смоленским?

— Он сам, — произносит спустя несколько минут. Стыдливо опускает глаза, теребит пояс на куртке. — Понимаешь, мы с Ипполитом познакомились совершенно случайно, — находит в себе силы и поднимает взгляд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Случайно? — едко подмечаю. Уверен, что там ничего случайного не было!

— Ну, — мнется. — Я так думала, — невинно пожимает плечами.

— Мда, Оля, — качаю головой.

— Я не умею выбирать мужчин, — продолжает мою мысль. — Ты уже говорил мне об этом, — ухмыляется горько.

— Как видишь, я оказался полностью прав, — подвожу итог и вместо слов прижимаю Олю к себе.

— Как всегда, — шепчет.

Смотрю на нее, сердце сжимается. Уязвимая такая… Ранимая… Она сейчас как оголенный нерв: пульсирует и реагирует на самое слабое колыхание.

Так и хочется ее защитить от всех.

Какой бы она ни была стервой и истеричкой, как бы себя паршиво себя ни вела, но это моя Оля. Моя!

Прижимаю ее ближе к себе, целую в макушку, зарываюсь в волосы. Тревога начинает отпускать.

— Ты чего? — смеясь, пытается выбраться из объятий.

— Да так, — задумчиво отвечаю. — Ты моя. Никому тебя не отдам.

В салоне повисает тишина, нарушаемая лишь биением наших сердец. Они стучат в унисон, дополняют друг друга.

Глава 28. Оля

— Мне нужно уехать.— Слова брата звучат как гроза среди ясного неба. Ложка с супом падает и приземляется прямо в тарелку.

Светлая футболка окрашивается красными пятнами, но я этого не замечаю. Смотрю на Давида в полнейшем шоке.

— К-как? — произношу, едва дыша от ужаса. Волнение окутывает с головой, за ним я вообще перестаю хоть что-то соображать.

— Вика одна.— Взгляд брата сразу же теплеет при словах о любимой. — Я не могу оставлять ее надолго.

Вика в положении, я знаю.

Прекрасно понимаю чувства брата, любой другой бы на его месте сделал то же самое. Хотя нет… Любой другой бы меня просто послал на все четыре стороны.

Я благодарна Даве за то, что вообще приехал! Ведь именно он спас меня.

Страшно представить, что было бы в противном случае.

— Маму и девочек я забираю с собой.— Давид продолжает шокировать сидящих за столом. Я настолько удивлена, что не нахожу нужных слов. Внутри все превращается в вакуум.

Сердце замирает, не добивая удар. Оно готово вот-вот разорваться на части от горя.

Я еще никогда не расставалась с моими принцессами надолго. Как это все пережить?

Мы ведь явно за пару-тройку дней все вопросы не решим. Нам потребуется гораздо больше времени.

— Нет! — жестко отрезает Мак. — Они останутся здесь.

Воздух в комнате аж пульсирует от напряжения. Искры летят.

Мужчины сверлят друг друга глазами. Снова.

— Давид, это мои дочери. Они только обрели своего отца. Глупо их отсюда увозить, — продолжает Макар.

В голосе Маковецкого столько уверенности и силы, что, если он бы обрел физическую силу, им можно было смело ломать и крушить бетонные стены. Непередаваемая мощь.

— Я сумею их защитить, — добавляет с нажимом.

Маку жизненно важно, чтобы брат уступил. Я отчетливо вижу это.

Макар —отец Алисы и Олеси, ради безопасности дочерей он сделает все и даже больше. Маковецкий никогда не был трусом, он всегда отвечал за свои слова.

Я верю ему.

Секунды тянутся вечность. Давид молчит. Время остановилось. Мне становится нечем дышать, кислорода катастрофически не хватает.

Мужчины ни на секунду не разрывают зрительный контакт. Они словно гипнотизируют друг друга, не замечая ничего вокруг.

Молчу. Мне никто слова не давал, и не мне решать, как и где моим малышкам будет безопаснее. Я и так всех подвела… И зачем только связалась с Ипполитом?! Маковецкого, блин, пыталась забыть.

Да разве его забудешь?.. Он в моем сердце навсегда. Не вырезать, не выжечь. Пыталась.

Очень хочу, чтобы малышки остались со мной. Расставание с ними смерти подобно, и я не представляю, как мы вынесем это.

Но что такое наши желания, когда на кону стоят безопасность и жизнь? Ипполит уже доказал, что пойдет на все ради достижения одному ему ведомых целей. Если ему будет угодно, то он и принцесс моих поставит под удар. В этом человеке нет ничего святого! Жаль, что я слишком поздно это поняла.