Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

на нужном этаже.

— До встречи, сеньор Джедмин! — попрощался с сарматом самый бодрый «атомщик». Гедимин знал, что их жилые отсеки устроены по-особому — у тех, кто работает в ночную смену, отдельные комнаты со звукоизоляцией, и вход в них с другой стороны, чтоб остальные жители отсека их не тревожили. Сармат уже видел кучу фотографий чужих жён и мужей, детей, родителей и даже внуков, — «атомщики» в убежище заехали с семьями. Наверх они выбирались каждый день — в свои районы, через гермоворота; иногда Гедимин заходил проверить, закрывают ли их на «сиесту» и на дождливые ночи. Пару раз пришлось обругать ответственных; руки распускать сармат опасался — люди казались ему неестественно хрупкими. На третий раз про ворота он объяснил «правителю» — и больше открытыми нараспашку их не видел, а ответственные сменились. «Надеюсь, их не расстреляли,» — подумал Гедимин — и тут же забыл о дальних шахтах: из ближнего туннеля донёсся рёв сирены, а за ним — крики на непонятном языке.

— Сеньор Джедмин! — его схватил за плечо охранник. Внутри шлема экзоскелета что-то часто мигало.

— Что наверху? Обстрел? — сармат отступил за взрывозащитный изгиб. Было тихо — извивы шахты поглощали внешние звуки, только сигма-сигнал проходил свободно.

— Эти сучьи дети на западе… — охранник перешёл на непонятный язык. В шлеме снова мигнуло, и он растерянно завертел головой, глядя то на сармата, то на транспортёр.

— Мне… приказ идти наверх, сеньор Джедмин, — пробормотал он.

— Беги, — кивнул сармат и взялся за сигма-сканер. Тот показывал защитное поле над парком — пока оно было цело — цепочку охранников среди зарослей и более плотный отряд с оружием наизготовку — у западных ворот. «Много помех,» — Гедимин посмотрел на серую рябь, заслонившую обзор. «Пойду наверх, пока никто не мешает.» Он забросил сфалт на плечо и быстро пошёл по лестнице.

Наверху слышно было лучше — на западе кто-то орал в рупор, надсадно гудели глайдеры, и о чём-то переругивались Хавьер и Маккензи. Гедимин накрыл шахту защитным полем и ускорил шаг.

Его не заметил никто, хотя спрятаться было особо негде, — все смотрели на многоярусные баррикады, перекрывшие два «рукава» западной улицы. Утренние глайдеры обползали их по проулкам ближайших районов и — от злости или в отместку — гудели что было сил. Из-за баррикад, утыканных флагами, несколько человек орали в рупоры. Гедимин различил слово «теск»; всё остальное было на непонятном языке, но охранники, судя по гримасам и скрипу «клешней», понимали всё отлично.

— Нельзя их трогать, сеньор! — крикнул Хавьер, обращаясь к Маккензи; оба были очень недовольны, но, похоже, не друг другом. — Там половина этих… сукиных студентов! И им разрешили мирную демонстрацию! Что за идиоты сидят у нас в совете⁈

— Это… — Маккензи с гримасой боли схватился за наушники. — Это считается мирной демонстрацией⁈ По-моему, это акустическая атака! И они явно мешают проезду, — это нормально⁈

Хавьер грохнул «клешнёй» о «клешню».

— Вы меня спросили, сеньор⁈ Я бы давно лупил изо всех стволов! Но разгребаться потом с советом…

— Они там точно мирные? — спросил Гедимин у ближайшего охранника. Чем дольше он смотрел на баррикады и окружающие строения, тем меньше они ему нравились. Может, там, где торчали флаги, и не было ничего опаснее куска арматуры, — но вот сверху угадывалась засада с гранатомётами. «Самовары,» — мелькнуло в голове у Гедимина — так подобные штуки называл когда-то Константин. «И развернуть их к парку — дело считанных секунд…»

— Наверху гранатомётчики! — крикнул он Хавьеру. — Вон тот угол, вон там, там ещё… видите?

— De puta madre! — выдохнули охранники.

— Ваш прибор их засёк? — быстро спросил Хавьер; по его жесту охрана перестроилась, прикрываясь отдельными защитными куполами.

— Джед сам себе прибор, — отозвался Маккензи. — Команданте! Совет им и на это разрешение выдал⁈

Хавьер молча взялся за передатчик.

— Que fuerte… - пробормотал он через пару секунд. — Чёрный отряд уже в пути. С гранатомётами ублюдки перестарались.

Внизу продолжались крики и гудение глайдеров — похоже, в проулках выстроились многоярусные «пробки». Гедимин щурился на этажи с засадой. «Не знаю, что там за отряд… но если стрельба пойдёт всерьёз — и дома, и машины, и эту ерунду внизу перемелет в щебень. Если внизу студенты — совсем дураками быть не должны. Неужели не понимают?»

— Хавьер! С ними говорили мирно? — крикнул он командиру. — Будет стрельба — всё снесёт, уйти не успеют! Они сами знают про гранатомёты, про чёрный отряд?

— Сеньор Джедмин⁈ — «команданте» развернулся к нему всем телом. — В шахту, живо! Наружу — ни шагу! Сеньор Маккензи — за ним! Бегом, бегом!

Двое охранников, жестами подгоняя сарматов, двинулись следом. Маккензи обогнал Гедимина, но и тот ускорился, надеясь, что «бабуины» у шахты отстанут. Так и вышло — едва сармат перекрыл вход плотным защитным полем, вокруг стало тихо.

— Вернутся на пост, — выдохнул Маккензи. — Ну ты посмотри! И тебе ещё Силверспринг не нравился⁈

«Первое испытание для убежища,» — внизу Гедимину вдруг стало спокойно. «Если там не ядерными зарядами будут лупить — слабенькое такое испытание. Внизу даже не заметят.»

— Сеньор Маккензи! — донеслось из шахты. — Что там происходит? У нас вызов, но глайдеру не выехать!

— Западную улицу перекрыли, — отозвался Маккензи. — И — там засада. Если вышлете глайдер — самым дальним крюком, хоть по берегу залива!

— De puta madre! – раздалось внизу сразу несколько голосов. — Студенты?..

Ворота с шипением закрылись. Маккензи развёл руками.

— Иди-ка ты… в генераторную! Сам видишь — снаружи нас не ждут. И ворот, как назло, у шахты нет…

«Даже если что-то бросят прямо внутрь — первые изгибы погасят волну. Может, транспортёр зацепит…» — Гедимин покосился на рельсы вдоль стены и, обесточив агрегат, растянул вниз, насколько достал, защитное поле. «А верх жёлоба, облицовка — это всё восстановимо. Ничего важного не пострадает. Но… не нравится мне