Соседи (СИ) - Коруд

срочно сворачиваться, иначе беды не миновать. Показывая, что разговор закончен, схватила со стола телефон, запихнула его в карман и развернулась в сторону собственной комнаты.

— Я пошла собираться, мам, — выплюнула она уже на пороге кухни. — Спокойной тебе ночи.

Пожелание прозвучало… ядовито. Ульяне грядущая ночь спокойствия не обещала.

— Иди-иди. И подумай на досуге о том, что я тебе сказала, — донеслось в спину. — Чтобы потом не пришлось горько плакать.

«Как же я тебя ненавижу…»

Занесённая для очередного шага нога на мгновение зависла в воздухе. Да, это было оно: искреннее, чистое, острое, пугающее своей насыщенностью чувство — чувство откровенной неприязни и враждебности к самому близкому, самому родному, самому важному человеку в жизни. К собственной матери.

..

В чемодан бездумно летели: футболки, свитера, сарафан, купальник, пять пар белья — или восемь? — носки, колготки с начёсом, шорты, юбка, три пары джинсов. Зачем ей там столько одежды на две недели? Ветровка, кепка, кеды, расчёска, фен, косметика, наушники, зарядки, книги — всё подряд. Часы показывали половину двенадцатого ночи. Голова не соображала. Зачем купальник? Как сарафан сочетается с зимними колготками? Зачем ей восемь пар белья, если у бабушки есть стиральная машина и можно ограничиться половиной.

Пофиг.

Не соображала ничего. Тревога пустила в ней корни, оплела всю, целиком, и душила. Сердце требовало немедля бросить чемодан посреди комнаты и рвануть через дверь к соседней. Прямо у мамы на глазах, чтобы знала! Чтобы увидела, как ошибается! Чтобы поняла, что у них всё не так, по-другому всё! Иначе!

Да же?! Да?!

После всего услышанного душа требовала убедиться во всем самой! Немедленно! Сдавленно вздохнув, с брезгливым отвращением отвращением оценив ворох наваленного на чемодан шмотья, Уля в отчаянии упала на кровать. Они четыре дня вместе провели, только-только разошлись. Вот ворвётся она сейчас к нему, как в его глазах это будет выглядеть? Как неспособность справиться с собственными психами, вот так примерно. Как детский сад. Стоило расстаться, лишиться рук, взгляда, голоса, стоило дать матери возможность высказаться, как страхи встали на дыбы. Кажется, за эти недели они её изничтожат.

Вдохнула и выдохнула на четыре счета. Снова вдохнула. С мамой придется непросто, но Уля знала, что будет бороться до конца. Её она переубедит, заставит прозреть. Постепенно, день за днем, добьётся смирения. Вода камень точит. Мамино мнение — не самое страшное, чему предстоит противостоять. На поверхность памяти всплывали обрывки фраз, а интуиция лепетала, что самого страшного если и ждать, то не от мамы.

«“Избегаю близких отношений. Семьи нет. И не будет…”»

Есть ли хоть какие-то шансы успеть обезвредить мину, прежде чем она рванет? Минуты утекают. Он же не просто так спрашивал про то, что чувствует влюбленный человек, правда? Не просто так сказал, что галочки расставляет в её списке?

«“Избегаю близких отношений…”»

Психушка настолько близко, просто невозможно. Как же он сказал?… «Жил в уверенности, что любить не умею и не научусь»? Или: «Уверен, что любить не умею и не научусь»? Там вообще было слово «любить» в той фразе? Она уже не ручается… Так глухо, хрипло и чужеродно, словно растворяясь, звучал тот голос. Не его голос… Она в жизни бы не узнала. Никогда.

23:30 От кого: Егор: Всё окей?

«Нет!»

23:30 Кому: Егор: В общем и целом…

23:30 От кого: Егор:? Звучит так себе.

Потому что и есть «так себе». Но ему ни к чему знать, что творилось час назад на её кухне и что до сих пор творится в её измотанной страхами душе.

23:31 Кому: Егор: Всё нормально, собираюсь:)

23:31 От кого: Егор: Я тебя отвезу. В 10 выдвинемся.

Вдох вышел рваным, раненым. Еле поборола в себе вспыхнувшее желание вломиться к матери в комнату, ткнуть ей под нос этим самым сообщением и безмолвно заорать: «Вот! Вот! Смотри! Видишь?! Видишь ты?!». Никуда, конечно, Уля не побежит. Просто… Ну вот же! Вот! Егор отвезёт… Стало немного легче.

23:34 Кому: Егор: Правда? Спасибо! А мы точно успеем?

23:35 От кого: Егор: Откуда сомнения? =) А по времени… Конечно, успеем. Это же внутренний рейс, там всё быстро. Часа в аэропорту тебе за глаза хватит

23:36 Кому: Егор: Ладно, верю:) Спасибо!

В ответ пришёл желтый подмигивающий смайлик с высунутым языком. Уля усмехнулась сквозь застившие глаза слезы: да уж, кажется, это максимум, на которой он готов расщедриться. Том Алисе желтых смайликов не слал никогда, ограничивался круглыми скобками. И её к ним приучил.

23:39 От кого: Егор: А вообще, знаешь, есть идея, и она весь день не дает мне покоя. А сейчас тем более не дает.

«У меня тоже есть! Давай от них вместе сбежим!»

23:39 Кому: Егор: М-м-м… Какая же?

23:40 От кого: Егор: Вот вернёшься, расскажу =) Твоей маме не понравится =)

Интересно… Что там у него за идея, которая не понравится маме, с учетом того, что не понравится ей, судя по всему, абсолютно любая… Понимание, что он сам написал, первый, что готов везти её завтра в аэропорт и думает на две недели вперед, чуть успокаивало. Удушающая паника немного ослабила хват.

23:40 Кому: Егор: Да ну тебя!:)

23:41 От кого: Егор: Мучайся теперь =)

«Так вот, значит, да?»

23:43 Кому: Егор: Вот приеду и как признаюсь тебе кое в чём.

23:44 От кого: Егор: Хм…

23:44 От кого: Егор: Ты состоишь в фан-клубе Стаса Михайлова?

«Чур меня…»

23:44 Кому: Егор: Ахахах! Нет.

23:45 От кого: Егор: Ты исповедуешь религию ведических женщин?

23:45 Кому: Егор::))))) Нет.

23:46 От кого: Егор: Ты тайком стащила ключи от «Ямахи» и прямо сейчас рассекаешь по городу?

«Отличная идея, спасибо!»

23:46 Кому: Егор: Не-е-ет.

23:45 От кого: Егор: А что тогда?

«Ну не в переписке же…»

Признается. Обязательно. Что бы там Юлька на этот счёт ни говорила. Но не сообщением. И, наверное, не завтра. Наверное, действительно ещё слишком рано признаваться в таких вещах… Испугается ведь такой прыти и правда сбежит.

«Заканчивался четвёртый день. Ильина лезла на стенку…»

23:46 Кому: Егор: «Мучайся теперь»:) Спокойной ночи?

23:47 От кого: Егор: Я тебе уже говорил, что ты хитрая лиса? Спокойной =)

«Кому как…»

23:47 От кого: Егор: Может, мне тебя под покровом темноты выкрасть как-нибудь?

Она никому не скажет, но прямо сейчас влепит напротив его имени огненное сердце. А то выглядит как-то уж очень сухо. «Егор». А душа требовала чего-то особенного. Вспомнилось Юлькино «Андрюша». Ну нет. Вспомнилось вчерашнее «ма… — лышка», от которой Егор в ужасе открестился, не успев произнести. Вспомнился весь уменьшительно-ласкательный зверинец. Нет, ему ничего не подходит. Он — это он.

Один такой на восемь миллиардов.

Пятнадцать минут переписки