Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

Башня, превратившаяся в оружие, содрогается от вершины до потерявшегося в глубинах основания. Разрушитель чувствует, как кровь его хлещет из каждой поры, но копьё выдерживает удар, гром от которого разносится по всему Эвиалу.

Небо пробито навылет, вместе с Чёрной башней Эвиал покидает Спаситель.

От края и до края земли подъятые Им мёртвые валятся обратно, бессильные горсти праха.

Эвиал тоже содрогается — лишённый корней, несомый течением, он изменяет свой путь, Чёрная башня увлекает его за собой. Острие же копья пронзает Межреальность, точно следуя вдоль дрожащей нити, соединившей два сердца и два мира.

Держись, Разрушитель. Ты выгребаешь сейчас против течения, ты волочишь за собой целый мир, поползший к пропасти, что ещё хуже Разлома.

Горит огонь, натянута струна — и какая разница, чем за это придётся заплатить?

* * *

Эйвилль оглянулась.

Чудовищный гром разнёсся по окрестностями Межреальности. Антрацитовая броня Эвиала раскололась, обломки её разлетелись далеко окрест; и сам мир уже не утопал в глубине Упорядоченного, а двигался следом за вскрывшим глобулу исполинским чёрным копьём.

Попытка Дальних провалилась, чья-то воля — уж не презренных ли смертных?! — вырвала Эвиал из уготованной ему западни.

А вместе с ним и Новых Богов.

Тех, кого она, Эйвилль, предала.

Нечего врать себе, незачем обманывать: Хедин не простит. Никогда и ни за что. Он станет преследовать её до самого края мироздания, и нет такой дыры, щели, провала, где она смогла бы укрыться.

Она предала оказавшегося сильнее. Планы Дальних рухнули; Хедин одолел. И чего теперь стоят все рассуждения её, Эйвилль?

Предала. Просчиталась. Предала сильнейшего.

Вампиры не знают стыда или угрызений совести. Разве что самые мудрые из них, сумевшие возродить в себе утраченное в незапамятном прошлом.

Эйвилль словно застыла, не пытаясь убраться с пути несшейся прямо на неё громады.

Потом — в последний момент, когда всё было уже поздно — вампирша закричала, дёрнулась, бросилась в сторону — напрасная попытка. Вырвавшись из тенет Эвиала, чёрное копьё расширялось; упырица взвизгнула, увидав совсем рядом отблеск агатовой брони — и её не стало.

Её не стало, но уцелел зелёный кристалл. Отброшенный далеко в сторону, он беспомощно вертелся там, пока его не подобрали совсем иные руки.

Руки крылатой девы Гелерры.

Но это случилось не сразу…

* * *

Мессир Архимаг, чародей Игнациус Коппер, многовековой владыка Долины, её некоронованный король — бежал.

Вернее, пытался это делать.

А ещё вернее — полз на боку, судорожно дёргаясь, словно уличный пёс с перебитой спиной.

Проклятая девка, грязная шлюха — обманула, обвела вокруг пальца, и кого! Его, многомудрого, составившего такой замечательный, со всех сторон идеальный план! Чуть совсем не убила…

Ну, последнее-то, конечно, ей не удалось. Чтобы прикончить мессира Архимага, надо кое-что поострее пары обычных клинков; но как же, проклятие, больно!.. Магия работает, однако всё имеет свою цену, и защищённость — тоже.

А теперь ещё и это чёрное чудовище, громящее всё на своём пути!.. Откуда, как, почему? Кто выпустил Западную Тьму на свободу, кто придал Ей такую форму, навсегда уводя из Эвиала?..

А ловушка-то его, как ни крути, сработала. Боги в заточении. И старые, и новые. Спаситель может сколько угодно опустошать Эвиал, твари Неназываемого сколько угодно пировать над пустой раковиной мира, но дело сделано. В главном он, Игнациус, добился успеха. Да, с последней частью замысла — поставить силу богов после их пленения себе на службу — возникли некоторые затруднения. Но чёрному шару некуда деться из Эвиала, а если он куда-то и денется — то раскрыть его невозможно. Поэтому он, Игнациус, спокойно уберётся куда подальше — может, и в Долину, почему нет? — где спокойно приведёт себя в порядок.

И займётся новым планом, куда лучше старого.

Теперь бы только поскорее выбраться отсюда.

Руки Игнациуса тряслись, слова заклятий не выговаривались — за спиной всё нарастал и нарастал грохот, чудовищный таран крушил всё вокруг себя, обращая в пыль самые крепкие казематы опрокинутой пирамиды.

Чародей тонко завыл, засучил ногами, задёргался, в ужасе пытаясь отползти ещё хоть на немного, ещё хоть на чуть-чуть, потому что он не может погибать так глупо, он, всех обведший вокруг пальца, во всём преуспевший, всех пленивший!

Чары вспыхивали и распадались. Слишком близко, тут уже полный хаос, ничего не работает, ничего!..

Но до самого последнего момента он всё бормотал и бормотал какие-то слова, пытаясь заставить сработать заклятье мгновенного перемещения — пока чёрная громада не пронеслась сквозь него, раздробив пол, стены и перекрытия и не обратив само тело Игнациуса в неразличимую глазом пыль.

* * *

Теперь Император мог ждать. Сделано всё и даже больше.

Огонь в его руке укажет путь. Именно туда, куда нужно. Не ему, конечно же — после телесной смерти человеку для себя уже ничего не требуется — другим.

Маяк горит.

Торопись, друг. Я могу ждать — я, но не Мельин.

* * *

— Что ты делаешь? — не выдержал давящей тишины Хедин.

Брат уже долго молчит. До этого — отвечал невпопад, порою негромко, сдавленно постанывал — словно сам у себя рвал больной зуб. Познавший Тьму чувствовал — Ракот где-то очень далеко, шагает по тропам, где никогда не пройти даже ему, Хедину, Новому Богу, остановившему Неназываемого.

Он с кем-то говорит, бывший Владыка Тьмы? На что он рассчитывает, там, где пасуют изощрённый разум и тонкий расчёт? Ведь ясно — чтобы открыть ловушку Игнациуса, ему, Хедину, потребуются годы. Придётся отказаться от телесной формы, развоплотиться, впитаться стенами, втянуться в них, сделаться их частью, поняв скрепляющие их силы, и только тогда…

— Здравствуй, мой Ученик, — вдруг ясно и чётко проговорил Ракот, вставая.

И грянул гром.

* * *

Разрушитель точно знал, куда нацелить чёрное копьё. Над Мельином призывно горела путеводная звезда, туда звал огонь в руке друга, туда вела натянутая нить. Ведь он не просто уводил Сущность из Эвиала. Оружие, скреплённое его кровью, несло с собой и Спасителя.

Непобедимого. Неуязвимого. Почти всесильного.

Но — несло!

Потому что даже Ему не сломить волю людей, умирающих, чтобы жили другие. И чтобы жили свободно, а не по указке каких бы то ни было сил.

Уходила кровь, с нею вместе уходила и боль. Оставалось только ясное понимание — что и как надо сделать.

Чёрная башня вобрала в себя и Смертный Ливень — последний шанс его Хозяйки показать, что в любом зле и любой злобе можно отыскать хоть искорку добра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});