Непобедимая и легендарная: Непобедимая и легендарная. Призрак Великой Смуты. Ясный новый мир - Михайловский Александр

– Положить на землю оружие и сделать три шага назад, – скомандовал я растерявшимся солдатам, выпучив глаза наблюдавших за тем, как из распахнутых ворот на улицу выруливают один за другим два огромных восьмиколесных чудовища, совсем не похожих на местные броневики.

Кайдеши, стоявшие кучкой на пригорке, заволновались. Они не знали – то ли им броситься на выручку своего полкового командира, то ли спасаться бегством от броневиков.

Все случилось так быстро, что оставшиеся при эскадроне младшие офицеры: поручик Лесеневич и корнет Георгий Думбадзе растерялись в отсутствие своего командира. А по железной дороге выходила на боевую позицию толкаемая паровозом блиндированная платформа с пулеметами, а за БТРами по улице уже мчались тачанки, за которыми мчалась казачья лава.

– Господин полковник, – сказал я растерянному и бледному Петропольскому, у которого казак Мальков ловко вытащил из его кобуры наган, – пока еще есть время, немедленно пошлите к своим людям ординарца и прикажите им сложить оружие. Даю вам слово офицера, что в этом случае ни вы, ни ваши люди не пострадают.

Полковник Петропольский бросил злобный взгляд на Достовалова, а потом испытующе посмотрел на меня. И, наконец, он принял решение.

– Мурад, – скомандовал он, – слышал, что сказал господин майор? Исполняй немедленно. Аллюр три креста!

Невысокий смуглый крепыш молнией взлетел на каурого ладного коня и галопом рванул к своим товарищам. Время еще было, но немного. БТРы вывернули из узости улицы и прибавили ход, готовые открыть огонь при малейшей попытке агрессии или бегства. Заранее было решено, что кайдеши уйдут отсюда моими союзниками или не уйдут совсем. В противном случае шанс захватить Чонгарский мост в неповрежденном состоянии становился нулевым. И это при том, что в объезд к Перекопу по железной дороге от Новоалексеевки было примерно пятьсот верст.

Мурад успел. Отсюда было видно, как, подскакав к офицерам, он начал что-то говорить им, указывая при этом рукой в нашу сторону. Подействовало. Один за другим кайдеши стали спешиваться, складывая на землю свои карабины. Видя, что сражение отменяется, казаки перешли с галопа на рысь и начали вкладывать шашки в ножны. Обошлось.

– Шестой, – негромко сказал я в микрофон, закрепленный на воротнике бекеши, – это Первый. Передай Пятому, чтобы его люди собрали оружие и направили сие воинство на станцию. Разговаривать с ними будем там. Движение пешим порядком, лошади в поводу. И без грубостей. Офицеров верхами ко мне.

– Первый, я Шестой, – ответил микрофон у меня за ухом. – Все ясно. Выполняю.

Для тех, кто не понял – поясню. Первый – это ваш покорный слуга. Шестой – командир одного из БТР, сержант Еремеев, Пятый – войсковой старшина Миронов.

Было хорошо видно, как из командирского люка чуть притормозившего БТРа, высунулась голова в шлеме и что-то прокричала подскакавшим казакам. После короткой заминки все пришло в движение, и спешенные кайдеши, ведя лошадей в поводу, направились под конвоем казаков в направлении станции. Следом за ними следовала тачанка, на которую погрузили «трофейные» кавалерийские карабины.

Но еще раньше к нам подскакали обезоруженные, сбитые с толку и донельзя растерянные поручик Лесеневич и корнет Думбадзе.

– Господин полковник, – вскричал поручик, соскочив с коня, – объясните, что происходит?!

Полковник Петропольский только растерянно развел руками.

– Успокойтесь, Георгий, – сказал он, – мне дали слово офицера, что если мы не окажем сопротивления, то ни нам, ни нашим солдатам не причинят никакого вреда. Боюсь, что теперь мы в плену у Красной гвардии.

– Как у Красной гвардии? – недоуменно спросил поручик. – Митрофан Михайлович, вы, наверное, шутите?

– Какие уж тут шутки, Георгий, – ответил Петропольский. – Вот, знакомься, майор Османов Мехмед Ибрагимович, начальник этого отряда, следующего в Крым, дабы привести его под власть правительства Сталина. Рядом с ним хорунжий Плавский и комиссар Железняков.

– Господа, – обратился он к нам, – позвольте представить вам поручика Георгия Николаевича Лесеневича и корнета, Георгия Ивановича Думбадзе. Жаль, что это знакомство произошло при столь странных обстоятельствах.

– Почему же странных, Митрофан Михайлович? – спросил я. – Ничего странного в нашем появлении нет. Мы выполняем решение нового правительства России и направляемся в Севастополь, чтобы установить там советскую власть. А что касается вас – мы вас врагами не считаем, и наша встреча прошла бы вполне мирно, если бы кое-кто не начал нам угрожать. А это дело наказуемое, и полковник Достовалов теперь имеет статус несколько отличный от вашего и ваших офицеров и солдат. Вы – наши гости, пусть и не совсем добровольные. А в отношении господина полковника, который несколько своеобразно относится к белому флагу парламентера, мы будем еще разбираться. К тому же мы будем рассматривать дело о сепаратизме и покушении на территориальную целостность России. А что касается вас лично, то мы благодарны вам за то, что у вас хватило благоразумия, и нам удалось избежать ненужного кровопролития.

Полковник Петропольский сделал своим офицерам знак, чтобы они не вмешивались в разговор.

– Мы очень рады, господин Османов, – сказал он, – что вы не считаете нас своими врагами. Но при этом нам абсолютно неясны ни ваши конечные цели, ни образ мышления. Скажите мне – почему вы сделали такой странный выбор и оказались на стороне господина Сталина, и почему вы, не использовав всю вашу мощь, не попытались восстановить в России монархию?

– Митрофан Михайлович, – ответил я, – в надлежащее время вы получите исчерпывающие ответы на ваши вопросы. Просто разговоры о политике гораздо удобнее вести не торча, как шиш на ветру посреди степи, а в теплом штабном вагоне, когда ваши люди будут устроены на ночь и накормлены. Думаю, что, в конце концов, мы придем к взаимопониманию. А сейчас сюда скачет ваш ротмистр Думбадзе, и мне кажется, что он взволнован. Предупредите его, пожалуйста, чтобы он не делал глупостей. Как только он к нам присоединится, мы все вместе направимся на станцию.

Все обошлось без глупостей. Впечатленный зрелищем выложенных в рядок двух сотен трупов «братишек», ротмистр послушно отдал старшему уряднику револьвер и сбивчиво доложил своему начальству об увиденном. После чего мы сели на коней и направились в сторону станции. Но до этого мне удалось еще раз до глубины души удивить наших гостей. Я произнес в микрофон: «Третий – отбой»… И тут из пожухлой травы метрах в пятидесяти позади нас, словно из-под земли, поднялось отделение морских пехотинцев в маскировочных балахонах «кикимора». Между прочим, морпехи вооружены были не только автоматами. Отделение в бою поддержали бы два пулемет «Печенег».

Наверное, кое-кто посчитал бы мою подстраховку чрезмерной. Но как говорится в таких случаях: «Береженого и Бог бережет!»

14 (1) декабря 1917 года, поздний вечер.

Екатеринославская губерния, станция Новоалексеевка

в тридцати двух километрах перед Чонгарским мостом,

штабной вагон поезда Красной гвардии

Присутствуют:

майор госбезопасности Османов Мехмед Ибрагимович,

войсковой старшина Миронов Филипп Кузьмич,

контр-адмирал Пилкин Владимир Константинович,

комиссар Железняков Анатолий Григорьевич,

полковник Петропольский Митрофан Михайлович,

ротмистр Думбадзе Александр Иванович,

поручик Лесеневич Георгий Николаевич,

корнет Думбадзе Георгий Иванович,

подпоручик Диан Фейзулин

– Господа офицеры – сказал майор Османов, – поговорим откровенно. Начнем с того, Митрофан Михайлович, что реставрировать монархию в России в настоящий момент так же невозможно, как и оживить труп. И тому есть несколько причин.

Первая и, пожалуй, самая важная, заключается в том, что эту идею не поддерживает абсолютное большинство населения России. Слишком много было наломано дров за последние три года, и слишком много либеральными политиками вылито грязи на царскую семью. Даже среди офицерского корпуса монархисты составляют пусть и значительное, но меньшинство.