Венганза. Алый рассвет - Виктор Хант

с ядами, шкатулочки с блестящей пудрой, платки и вуали, туфельки и перчатки, веера и зонтики.

– Прошу тебя, озари Мигелито его путь в вечность, – Алехандро поставил рядом со свечой портрет брата. – И позволь мне совершить месть.

Сантита не торопилась дать ответ. Алехандро долго стоял, не выказывая нетерпения. В наполненном дымом и сладким запахом травы забвения склепе кружилась голова и время сливалось в сплошной поток, мягко уносящий на зыбкую грань реальности и иллюзии. Он уже почти не ощущал своего тела, не мог пошевелиться. Жар исходящий от свечей больше не грел его. Алехандро увидел, как дыхание вырывается изо рта облаком пара. Желтые цветы под ногами чернели, увядали.

С прежней мрачной решимостью Алехандро ждал.

– Я не уйду, – еле слышно прошептал он непослушными губами. – Прошу тебя Сантита, ответь мне.

Принесенная им свеча вспыхнула и оцепенение спало с Алехандро. Он поднял голову, чтобы впервые взглянуть в лицо Ла Муэрте. Она оставалась неподвижной, но в ее руке что-то мерцало.

Алехандро медленно поднялся с колен и осторожно взял то, что лежало в затянутой в кружевную перчатку ладони. Крохотный золотой череп в сомбреро со скрещенными под ним маракасами! Он узнал серьгу, которую сам посылал в подарок на совершеннолетие Мигеля.

Испытывая одновременно ужас и восторг, Алехандро сжал в кулаке серьгу, прижал к сердцу:

– Благодарю тебя, милостивая Сангриента. Пусть свершится справедливая месть.

Этим вечером Алехандро закрылся в своей комнате, подержал иглу в пламени свечи и проколол себе левое ухо. Прежде, чем вдеть в него серьгу, поцеловал ее и прошептал:

– Прости меня, Мигелито.

Он будет носить серьгу брата не снимая, пока не совершит месть.

Второе, что он сделал, это надпись "venganza" под правой ключицей. Он впечатал ее в свое тело с помощью иголок и чернил. Делать самому себе татуировки его научили еще в первые месяцы службы. Так он закрыл уродливый шрам на груди изображением черепа буйвола в треугольнике. Такая татуировка была у многих его сослуживцев, они верили, что она убережет их в бою, но Алехандро знал, что полагаться на удачу и тайные символы бесполезно. Если Сангриента решила призвать тебя к себе, избежать этого невозможно. Остается одно – уйти с честью.

"Venganza" будет напоминать о долге. Чтобы исполнить его, Алехандро Родригес пойдет до конца. Даже если на алтарь мести придется положить собственную жизнь.

Глава 11 Открытие

В день открытия родео улицы Сан-Висенто опустели. С самого утра все спешили за город, занять места получше.

Родео – самый долгожданный и шумный праздник, ради которого в Сан-Висенто приезжают не только из Рехоны, но даже из столицы королевства. Чтобы насладиться красочным и опасным зрелищем на фоне скалистых пиков Сьерра-Альте, туристы готовы потратится на портальное перемещение, совершить нелегкое путешествие через пустыню. А отважные вакеро стремятся показать свое мастерство и смелость, заслужить славу и получить приз от мэрии Сан-Висенто и губернатора.

На живописном лугу в излучине Рио-Пекеньо устраивали арену. Засыпанную песком площадку с трех сторон окружали деревянные трибуны на высоких столбах, четвертая сторона – для загонов, где дожидались своего часа лошади и бычки. Мест для сидения гораздо меньше, чем желающих их получить, и все бронировались заранее. Внизу под опорными столбами трибун толпились те, кому достались стоячие места. Вдоль реки ставили палатки, здесь оставались ночевать в надежде заполучить местечко в первых рядах. Вакеро спали прямо под открытым небом – им не привыкать к походной жизни.

Анита и падре Энрике прибыли перед самым открытием, когда солнце уже приблизилось к вершинам гор и не пекло так безжалостно, как в полдень. В загородках у арены буянили необъезженные жеребцы. Вакеро в белых шляпах и цветных рубашках разминались, укладывали лассо, обменивались шутливыми угрозами. Музыканты играли веселый марш, сидя на специально выстроенном для них балконе.

Лошадиное ржание, блеяние овец, музыка, шум толпы создавали неповторимую праздничную атмосферу, в которой царил азарт, предвкушение захватывающих зрелищ и острый привкус конкуренции.

Исповедник посчитал себя сегодня обычным горожанином и вместо серого плаща облачился в короткую коричневую куртку и темно-синие штаны из плотного хлопка. Такие штаны носили когда-то старатели в рудниках Сьерра-Альты, но потом одна за другой шахты закрылись из-за обвалов, рабочие подались в поисках работы на ранчо, принеся с собой удобную и прочную одежду. Вакеро оценили нововведение и предприимчивый торговец готовой одеждой Леви Айс быстро наладил пошив штанов и рубашек. Это сделало его богатым, а синие хлопковые штаны называли теперь "левайсами" и носили и мужчины, и женщины. Анита увидев у Энрике левайсы, тут же узнала адрес магазина и теперь щеголяла такими же брючками. На белую свободную блузу она надела вышитый яркими цветами жилет, стянула тонкую талию алым шарфом, а черные волосы заплела в две толстых косы. В этом наряде муэртида была похожа на девчонку с ранчо. Энрике тайком любовался своей спутницей, надеясь, что его общество ей приятно. Хоть он и догадался о ее высоком статусе в Ордене, его сердце замирало от улыбки девушки. Энрике мечтал, что этот день они проведут вместе, не думая о работе.

Но оказалось, у Аниты другие планы. Оглядевшись, Анита решительно прошла сквозь толпу у ограждений арены и стала подниматься по лестнице на трибуны.

– Наши места там, – попытался остановить ее Энрике, указывая на другую трибуну. – Здесь мэр и его семья.

– Я вижу, – Анита не остановилась.

Наверху путь ей преградили двое жандармов:

– Синьорита, вам сюда нельзя.

– А я думаю, можно, – муэртида с улыбкой протянула ладонь, затянутую в лайковую перчатку и над ней возникла сияющая печать Ордена Алой Чаши.

– Простите, синьорита, одну минутку, – жандарм чуть не бегом направился к креслу комиссара, что-то зашептал ему на ухо, тот коротко кивнул и жандарм махнул рукой напарнику.

– Прошу прощения синьорита, проходите, – патрульный отступил, муэртида направилась вдоль кресел, занятых детективом Эррерой, его напарником, банкиром с родственниками, мимо семейства комиссара и опустилась в свободное кресло между Густаво Вега и сыном мэра.

– Это место мэра, синьорита, – нахмурил тяжелые брови комиссар.

– А разве он не должен открывать родео? – мило улыбнулась Анита. – Поэтому его здесь нет, верно?

– Чудеса дедукции, – съязвил комиссар.

– Позвольте представится, комиссар Вега – муэртида протянула ему руку в перчатке. – Анита Моретти. Посланник Ордена Алой Чаши с особыми полномочиями.

Глория перестала отчитывать дочерей за неподобающе кислый вид и вытянула шею, Марио отвлекся от созерцания своих ботинок, а комиссар осторожно пожал протянутую руку и спросил вкрадчиво:

– Что за особые полномочия?

– Они на то и особые, чтобы не болтать о них в людном месте, – ответила Анита. – Планирую заглянуть