Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I - Марина Тазабаевна Накишова

социальных связей, на наш взгляд, соответствовала статусу Я. X. Бахмеотова в системе городского и государственного управления, поскольку его влияние и авторитет не распространялись намного дальше стен Санкт-Петербургской крепости и, более того, напрямую зависели от воли самого А. Д. Меншикова. Я. X. Бахмеотов не имел достаточных материальных и нематериальных ресурсов, чтобы стать настолько полезным и значимым для князя, чтобы тот решил установить с ним более тесные и доверительные отношения.

Глава 4

Проект постоялых дворов

По мере роста территории Санкт-Петербурга и расширения его застройки, увеличивалась численность населения города. В столицу с момента ее основания стекалось огромное количество разнородных групп людей, переселенных в город принудительно или переезжавших по собственной инициативе с целью несения службы и получения заработка. Все переселенцы сталкивались с одной насущной проблемой – им нужно было где-то жить. Соответственно социальному статусу и финансовым возможностям в Санкт-Петербурге существовало несколько вариантов размещения. С одной стороны, практиковали принудительное переселение на «вечное житье». Ему подвергались как представители дворянства и верхушки купечества, так и «подлые люди» – ремесленники, торговцы, мастеровые и т. д.[332] В соответствии с предполагаемым планом и разработанными архитекторами нормами строительства домов (образцовые дома Д. А. Трезини и Ж.-Б. А. Леблона) новым жителям раздавались городские участки, на которых они должны были построить дома. В 1719 г. Петр I издал указ, предполагавший принудительное строительство на Васильевском острове для представителей дворянства и купечества. Документ вводил имущественный ценз, по которому обозначался круг лиц, попадавших под Василеостровское строение: для дворян необходимо было владеть 40 дворами, для купцов – нести 40 рублей тягла[333]. Впоследствии для дворянства ценз был снижен, а купечеству предлагалось селиться по желанию[334]. Для других переводимых на постоянное житье категорий населения также вводились нормы строительства и предоставлялись участки. Задолго до появления городского планирования развернулась стихийная застройка (в особенности на правой стороне р. Невы), с которой местные власти старались по возможности бороться.

С другой стороны, в город прибывали группы, которые требовали не постоянного, а временного размещения. Прежде всего, это касалось расквартирования в Санкт-Петербурге различных армейских частей. Постойная повинность, как единодушно отмечают исследователи, в условиях военного времени ложилась тяжким бременем на плечи горожан. Хотя городские власти, в частности генерал-полицеймейстер А. М. Девиер, к чьей сфере компетенции с 1718 г. относилось распределение постоя, старались вести учет населения и равномерно размещать военные формирования по городским районам, не учитывая социальный статус жителей[335], содержание в доме прибывших солдат и офицеров оставалось для петербуржцев наиболее стеснительным обязательством. Согласно наблюдениям С. П. Луппова, на каждый дом в Санкт-Петербурге приходилось по нескольку добавочных постояльцев, тогда как дома в городе в большинстве случаев были невелики по своим размерам[336].

Вторым вариантом временного проживания являлся частный наем. Те, кто имел знакомых или родственников в городе, находились в более выгодном положении, поскольку получали возможность подселиться в дом бесплатно. Другие приезжие нанимали жилье за деньги: они либо селились непосредственно в дом к арендодателю (говоря современным языком), либо занимали место в специально построенных домах, т. е. в частных постоялых дворах[337]. Частный наем имел взаимные преимущества как для арендатора, так и для арендодателя. Во-первых, он позволял обеспечить временным кровом прибывающих в город людей, во-вторых, являлся источником дохода для владельцев домов, мотивируя наиболее предприимчивых строить дополнительные помещения. Однако подобная практика бесконтрольного подселения не соответствовала стремлению городских властей контролировать пребывающее в Санкт-Петербург население, так как трудно поддавалась учету. В качестве решения обострявшихся трудностей в 1718 г. всем владельцам недвижимости в Санкт-Петербурге под страхом штрафа указывалось доносить в новоучрежденную Полицеймейстерскую канцелярию о любом человеке, прибывшем к ним или собиравшемся уехать из города[338]. Селиться в дома разрешалось только тем лицам, которые получили разрешение на нахождение в городе. При этом хозяину жилплощади необходимо было оформить у служащих Полицеймейстерской канцелярии «жилую запись» с поручительством[339].

В подобном контексте идея организации постоялых дворов (домов) виделась Петру и местным властям весьма перспективной. На территории города существовало несколько видов постоялых дворов: частные, построенные на средства частных лиц, и казенные постоялые дворы. Согласно С. П. Луппову, одним из первых появился постоялый двор князя А. Д. Меншикова, представлявший собой длинное мазанковое здание, крытое черепицей, располагавшееся за Исаакиевской церковью, ниже Адмиралтейства[340]. Он использовался для государственных целей – в нем жили иностранные мастеровые, занятые на строительстве городских объектов. За их проживание князь получал из казны плату.

Принадлежавшие казне постоялые дворы появились в первое десятилетие существование города. Согласно подворной описи Петербургской стороны за 1713 г., на Городском острове при входе в Посадскую улицу напротив Гостиного двора находился постоялый дом, называвшийся «фатерной избой». В нем по распоряжению квартирмейстера можно было найти временный приют до назначения на постой в жилой дом[341]. Подчиненные Главной артиллерии постоялые дворы упоминал в своем исследовании П. Н. Петров. Он отмечал, что 6 июня 1723 г. «…была замечательная гроза, с вихрем и бурею, которою сломан один из постоялых дворов, построенных в теперешней Литейной части, между Косым Дементьевским переулком, Фонтанкою и Невою»[342]. К комплексу постоялых дворов, по сведениям историка, были пристроены бани. По описанию, составленному А. И. Богдановым, деревянные казенные постоялые дворы были построены силами Санкт-Петербургского гарнизона на Гагаринской пристани[343] и на противоположной стороне р. Невы в Литейной части в 1723 г. (10 июля 1723 г. о строительстве постоялых дворов состоялся именной царский указ)[344]. А. И. Богданов так описывал их внешний вид: «…построены были на сваях нарочитыя светлицы и архитектурою преизрядною украшены были, то есть: убиты тесом с карнизами и пилястрами и прочее убранство, а при том и выкрашены»[345].

Несмотря на то что историки активно используют сведения А. И. Богданова, есть все основания усомниться в их точности. В 1723 г. на левой (Петербургской) и правой (Московской) стороне по берегам р. Невы действительно располагались комплексы постоялых дворов, строившиеся силами гарнизонных солдат. Однако дата начала их строительства, обозначенная А. И. Богдановым, вызывает сомнения. Благодаря сохранившимся письмам и доношениям коменданта Я. X. Бахмеотова, известно о начатом в 1722 г. строительстве под его руководством комплексов деревянных постоялых дворов на Петербургской и Московской сторонах около р. Невы. Учитывая схожесть локализации строительства и описания внешнего вида зданий, можно предположить, что речь идет об одной группе постоялых домов[346]. Обратимся к деталям их создания.

В июле 1722 г. генерал-губернатор А. Д. Меншиков послал коменданту Я. X. Бахмеотову[347] инструкцию о строительстве постоялых домов. Надо полагать, что приказ о создании комплексов был отдан чуть ранее (в июне), во время пребывания