Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I - Марина Тазабаевна Накишова

Неизвестно, получили ли все просители желаемые ранги в ближайшие сроки. Требования Я. X. Бахмеотова были полностью удовлетворены летом 1723 г.[321] и, надо полагать, не без участия А. Д. Меншикова как непосредственного начальника коменданта.

Относительно кадровой политики в Санкт-Петербургской крепости и назначений на различные городские службы указывалось, что Я. X. Бахмеотов считал необходимым обсуждать с А. Д. Меншиковым кадровые изменения в подведомственном ему гарнизоне. Аналогично он уведомлял князя о собственных миссиях, напрямую не касавшихся обязанностей коменданта. В феврале-марте 1724 г. на этой почве между ними возникли разногласия. Я. X. Бахмеотов доносил А. Д. Меншикову, что 21 февраля был призван в Сенат, где ему объявили царский указ, по которому он должен исполнять обязанности асессора при графе А. А. Матвееве в Правительствующем Сенате. Комендант «рабски» просил князя способствовать отставке и назначению другого должностного лица, аргументируя тем, что у него и так много дел: «…гварнизонные дела здешней губернии, також рекрутские приемы, и фергеры и криксрехты, и постоялые домы, и канальное строение»[322]. Подчеркнем, что в конце доношения (именно такой вид документа он отправил) Я. X. Бахмеотов употреблял комплиментарный оборот, характерный для частных писем: «…пожалуй, милостивой государь, сотвори со мною высокую свою милость и заступи меня милостивым своим предстательством, истинно мне таких положенных немалых дел не снесть»[323]. Подобное выражение эмоций представляется совершенно нехарактерным для корреспонденции коменданта к князю.

3 марта 1724 г. Я. X. Бахмеотов написал письмо Александру Даниловичу. Несмотря на заступничество А. Д. Меншикова, который ходатайствовал в Сенате и Военной коллегии об отставке коменданта с должности асессора, 24 февраля («по отбытии вашем») из Военной коллегии был прислан указ на имя генерал-губернатора, повелевавший Я. X. Бахмеотову исполнять обязанности по-прежнему. Коменданту полагалось прибыть в Сенат и принять дела. Ослушаться, очевидно, он не мог[324]. В ответ на подобное сообщение 20 марта Я. X. Бахмеотов получил гневное письмо – князь был возмущен решением коменданта приступить к службе асессором без его ордера (sic! только на основании указа). 24 марта Яков Хрисанфович оправдывался, что никакого указа из Сената или Военной коллегии о его отставке до сих пор не приходило, а с А. А. Матвеевым, при котором ему полагалось служить, он «словесно» договорился, что должность свою исполнять он будет только до тех пор, пока не начнутся канальные строительные работы[325].

Я. X. Бахмеотов уверял генерал-губернатора, что все свои обязанности исполняет «по самой моей возможности»[326]. В дальнейшем тема асессорства Якова Хрисанфовича в корреспонденции не поднималась.

В конце декабря 1722 г. Я. X. Бахмеотов стал фигурантом следственного разбирательства, спровоцированного майором Зезевитова полка Назимовым. Комендант от своего лица писал А. Д. Меншикову с просьбами о заступничестве, а также просил о защите у М. М. Голицына. Суть дела сводилась к следующему. Назимов был обвинен в убийстве своего «хлопца». По фергеру и кригсрехту, проведенных презусом, полковником Орловым и асессорами (их имена не уточняются), Назимов признал свою вину и подписался под приговором, согласно которому был написан в солдаты на три года. Это решение вскоре получило конфирмацию от М. М. Голицына[327], не вызвавшую у обвиняемого протестов. Назимов был определен в черниговский полк. 8 декабря Назимова вновь призвали к Орлову по делу городового батальона каптенармуса Бегичева. С собой на разбирательство он привез роспись всех четырех полков штаб- и обер-офицеров Санкт-Петербургского гарнизона, которые, по его мнению, являлись подозрительными. Поскольку Назимов не смог предоставить никаких доказательств, то роспись к суду не приняли, а его самого отправили обратно, приказывая явиться с доказательствами 10-го числа того же месяца. В назначенный срок разжалованный майор не явился. В ответ к нему был послан капрал, которому Назимов сказал следующее: суд над ним был несправедливым, все обвинения он опровергает, приговоры не признает и судьями недоволен, всех участников считает подозрительными. В конце Назимов объявил, что за ним есть «Его императорского величества дело». После своих высказываний Назимов был отправлен в Тайную канцелярию, а оттуда, не предоставив никаких доказательств «против первых двух важных пунктов», в Военную коллегию. Видимо, в коллегии он и подал доношение на коменданта Я. X. Бахмеотова.

Как отмечал М. М. Голицын, 21 декабря презус генерал-майор И. Я. Дюпрей прислал письмо с извещением, что доноситель Назимов и комендант Я. X. Бахмеотов призывны к суду. По ходу следствия комендант Я. X. Бахмеотов подписался, что презусом и асессорами доволен; Назимов подписался, что асессорами доволен, а презусом недоволен, потому что он ему подозрителен, так как сам находится под подозрением по судебному делу. Обвинял бывший полковник и самого М. М. Голицына. Описывая приведенные выше обстоятельства, Михаил Михайлович заключал: «…и оное поданное письмо от того суда и доношение ево на полковника и каменданта Бахмеотова с сим подателем послал в Москву в Государственную Военную коллегию и прошу вашей княжеской светлости, чтоб повелено было от него Назимова оборонить, дабы другим впредь того чинить было неповадно»[328]. В тот же день, 24 декабря, к А. Д. Меншикову писал и сам Я. X. Бахмеотов. Он повторял просьбы М. М. Голицына о защите: «…всенижайше вашему светлейшеству, моему премилостивейшему государю объявляю, что бывшей маеор Назимов подал на меня доношение, по которому я и свидетели были призываны, и по оному делу явился я во всем невинен, а оной бывшей маеор по фергеру за убивство хлопца своего написан на три года в салдаты. Всеподданейше вашу высококняжею светлость, моего премилостивейшаго государя прошу от онаго доносителя милостиво меня оборонить, понеже что он объявил на меня доношением своим и об оном о всем я вашему светлейшеству репорт и ведомости подавал. А презеса господина генерала-маеора Дупрея от суда отрешил и протчих»[329]. А. Д. Меншиков прошениям М. М. Голицына и Я. X. Бахмеотова внял и спустя пару дней отправил Михаилу Михайловичу царский указ по состоявшемуся в Военной коллегии приговору[330]. Якову Хрисанфовичу он посылал копию с письма М. М. Голицыну[331]. Несмотря на то что текст указа в корреспонденции государственных деятелей обнаружить не удалось, можно предположить, что дело было решено в пользу коменданта.

Заключая данную главу, отметим, что отношения между Я. X. Бахмеотовым и А. Д. Меншиковым базировались на принципе прямой подчиненности и вряд ли могут быть рассмотрены как отношения покровителя и клиента. Внеслужебные (личные) связи между комендантом и генерал-губернатором хоть и имели место, но ограничивались односторонним – от Я. X. Бахмеотова к А. Д. Меншикову – обменом информацией и оказанием мелких, связанных со сферой должностной компетенции услуг. Такая специфика