Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I - Марина Тазабаевна Накишова

Яков Хрисанфович извещал князя о похвальных отзывах, полученных от М. М. Голицына[395]. Михаил Михайлович и сам доносил А. Д. Меншикову о царской инспекции. В первый раз (4 марта), как сообщал генерал, он при осмотре государем постоялых дворов не присутствовал «за некоторою своею нуждою» и узнал о реакции Петра из донесений Я. X. Бамхеотова (тот «объявил, яко изволил оные милостиво хвалить»)[396]. 19 марта М. М. Голицын снова писал А. Д. Меншикову, уточняя, что правитель изволил при постоялых домах быть 3 марта и их хвалил, а при прочих работах не был[397].

Не полагаясь исключительно на М. М. Голицына и Я. X. Бахмеотова, князь обратился к генерал-полицеймейстеру А. М. Девиеру (он отправлял практически идентичные письма ко всем троим и в одни числа[398]) с просьбами своевременно сообщить о мнении государя относительно постоялых дворов тем более что генерал-полицеймейстер еще в 1722 г. по собственной инициативе делился с ним впечатлениями о строительстве. Тогда Антон Мануилович передавал: «…а что на прежней почте вашей светлости доносил, что здесь снег начался идти, но токмо оной после того вскоре пропал и не долго стоял, а ныне пока обстоят изрядные морозцы, и сего числа камендант господин Бахмеотов звал нас на новоселье в новопостроеныя по приказу вашей светлости домы, и тут я и Андреи Иванович Ушаков и протчия были и веселились и изрядно оныя зделаны»[399]. Об осмотре постоялых дворов Петром А. М. Девиер рассказывал М. М. Голицыну и Я. X. Бахмеотову. 7 марта генерал-полицеймейстер отмечал, что государь строение хвалил, дома ему понравились и, более того, он поделился восторгом с Екатериной Алексеевной[400]. Поскольку письма доходили и отправлялись с небольшой задержкой, то 18 марта Антон Мануилович снова успокаивал князя, что «домами новопостроенными постоялыми зело Его величество веселился и весьма ему нравны»[401].

Как указывал А. И. Богданов, построенные под руководством Я. X. Бахмеотова постоялые дворы через несколько лет обветшали, и их было решено разобрать[402]. Однако это случилось не во время комендантства Якова Хрисанфовича. После того как дома и прилежащая к ним инфраструктура были построены, коменданту полагалось следить за их содержанием в подобающем виде и иногда достраивать новые элементы[403]. 6 июня 1723 г. Я. X. Бахмеотов доносил А. Д. Меншикову, что сильным ветром разрушило сарай и заборы у новопостроенных постоялых дворов на Московской стороне[404]. Несколькими днями позже он объявлял, что к ремонтным работам приступили практически сразу же и исправляют поломки по возможности[405].

Построить постоялые дворы – это была только половина дела. Как оказалось, бо́льшие трудности вызвала необходимость сдать дома внаем или отдать на откуп, поскольку популярностью у населения они не пользовались. Поиском постояльцев и откупщиков, заключением с ними договоров и взиманием платы занимался Я. X. Бахмеотов.

А. Д. Меншиков посылал указания и связывал коменданта с другими государственными деятелями. Указы и ордеры относительно сдачи внаем постоялых домов выходили в Санкт-Петербурге благодаря усилиям М. М. Голицына и А. М. Девиера.

Стремясь принудить приезжих в Санкт-Петербург к пользованию постоялыми дворами, А. Д. Меншиков в октябре 1722 г. указывал генерал-полицеймейстеру А. М. Девиеру: «Предлагаем вашей милости, когда постоялые хотя два или три дома в отделке будут, тогда немедленно извольте публиковать Его императорского величества указом[406], которые люди в домех своих имеют постои или отдают для приезжих всякого чину людей для своей прибыли в наймы, и те б люди впредь в домех своих постою не имели и в наймы не отдали, а кто пожелает иметь из найму постой, и те б люди для найму оных постоялых дворов являлись генералу, ковалеру, его сиятельству князю Голицыну»[407]. Письма с тем же содержанием А. Д. Меншиков отправил к Я. X. Бахмеотову и М. М. Голицыну[408]. Причем первому из них он обещал, если тот приложит свой посильный труд, то будет награжден «Его императорского величества милостью», а последнему добавлял – на случай, если постояльцев в постоялые дома не будет, то «…изволите приказать определить на оные постоялые дворы Санкт-Питербурхского гарнизона из обер-афицеров доброго и правдивого человека, придав ему несколько салдат, и дать ему ордер, чтоб оной в те домы купецких и протчих всякого чину и иностранных людей, кои приезжают в Санкт-Питербурх за своими промыслами и нуждами пускал жить, коликое время кто похочет жить из найму, в цену полажить, осведомясь против того, как в Санкт-Питербурхе до сего времяни бывало и оные домы велеть ему содержать в чистоте»[409]. Как показывают дальнейшие события, указы о постоялых дворах именем Его императорского величества из Полицеймейстерской канцелярии были опубликованы[410]. Однако проблем это не решило – откупщиков и съемщиков находилось немного. В феврале А. Д. Меншиков снова писал Я. X. Бахмеотову и М. М. Голицыну о необходимости подтверждения указа, запрещавшего жителям иметь в своих домах постой[411]. В сентябре 1723 г. просили подтвердить указ сами откупщики (боцман и купец), откупившие постоялые дворы на Петербургской и Московской сторонах[412].

Нерешенные проблемы с окупаемостью постоялых дворов вынудили генерал-губернатора апеллировать напрямую к монарху. 2 июля 1723 г. на корабле «Святая Екатерина» по пути в Ревель Петр I объявил изустный указ, запрещавший частный наем жилья и принуждавший приезжих селиться в казенные постоялые дома[413]. О распоряжении государя в столице узнали через письмо А. Д. Меншикова, посланное генерал-полицеймейстеру А. М. Девиеру 9 июля, в котором объявлялось: «…всем приезжающим в Санкт-Питербурх купецким и всяких чинов людем, кои домов своих не имеют, ставитца из найму в новопостроенных постоялых дворах, а санкт-питербурские б жители, кто до сего времяни в домы свои постояльцов пускали из найму, впредь отнюдь в домех своих постою не имели. Також у которых людей дворы свои на Васильевском острову построены, и те б люди сами жили в тех своих дворах на Васильевском острову. А ежели кто по сему Его императорского величества высокому указу исполнять не будут, и в том те люди от кого доказаны будут, таким людем учинен будет жестокой штраф яко презирателем Его императорского величества высокого указа. И для того б Его императорского величества указ во всем Санкт-Питербурхе публиковать по многие дни з барабанным боем, дабы впредь неведением никто не отговаривался, а определенным ис Полицымейстерской канцелярии по слободам старостам, соцким, десяцким и протчим надзирателем велеть смотрить того накрепко под жестоким за несмотрение наказанием»[414].

Как представляется, продвигая подобную законодательную меру, князь упорствовал не столько из-за собственных неоправданных амбиций, сколько исходя