Сказки Освии. Шершех - Татьяна Бондарь

безотказно.

— Утром что-нибудь придумаем, — торопливо сказал Освальд, поднимаясь с кресла. Он бережно взял спящую Дэми с моих коленей и унёс наверх в детскую. Рональд накрыл нас с колобком узорчатым покрывалом, поцеловал меня в лоб и тоже ушёл. На улице в последний раз заржала, напоминая о себе, Гера. А может быть Омка? Было не важно. Я погрузилась в темноту до самого утра, и проснулась только, когда уже встало позднее осеннее солнце. Кошмаров этой ночью не было.

В доме царила тишина. Сначала мне показалось, что все ушли, но после короткой прогулки по комнатам я отыскала Рональда и Освальда, спящими в креслах в кабинете на втором этаже. Вокруг них стояли ровными колоннами стопки книг, явно просмотренных за ночь. Какой смысл делать что-то по ночам, если потом тело всё равно заберёт время для сна днём?

Я решила их не будить и пошла к Василике. Тихо постучала в дверь, никто не ответил, тогда я вошла без приглашения. Из-за приоткрытой двери в ванную доносился писк ребёнка, плеск воды и настойчивые рекомендации Василики больше никогда не размазывать варенье по праздничным платьям.

Пока они были заняты, я осмотрелась. Детская и взрослая одежда закрывала собой большую часть не заправленной кровати, будто кто-то долго искал что надеть, и перебрал все возможные варианты. Каждый из «вариантов» был густо перепачкан красным густым вареньем, по виду вишнёвым.

Василика вышла из ванной, держа подмышкой совершенно мокрую, ревущую Дэми. На этот раз её было за что ругать. Кроме одежды, пятна варенья были ещё на постели, полу, а пара брызг долетела даже до потолка. Ребенок, в плане наведения беспорядка, был несравненным гением.

— Это ты ей варенье дала? — спросила Василика вместо приветствия, и так зло на меня посмотрела, что никто не решился бы ответить «да» на моём месте.

— Нет конечно, — я постаралась быть очень убедительной, помня, какая тяжёлая рука у капитанши. Из-за излишнего усердия оправдание прозвучало неестественно напряженно. Василика посмотрела на меня с подозрением, но поверила.

— Понятия не имею, где она его достала, — всё ещё злясь, возмутилась она.

— В кладовой? — предположила я.

— Я что, похожа на хозяюшку, развлекающуюся закатками?

На хозяюшку Василика была похожа меньше всего. Прямо сейчас она скорее походила на очень сердитую наёмницу, готовую убить кого-нибудь даже без предоплаты, так, в своё удовольствие.

— Ох, если узнаю, кто ей дал это варенье, заставлю всё это драить при мне, распевая гимны во славу Хранительнице.

У Василики явно были предположения, кто это мог быть. Из писем Освальда не трудно было догадаться, что он порой позволяет дочери слишком многое. Да чего уж там, он позволял ей всё. К такому выводу я пришла после того письма, в котором он взахлёб рассказывал, что Дэми умеет безошибочно определять безопасные в колбах жидкости или нет, какое мамино оружие можно брать, а за какое она уши открутить может, и кто из гостей принёс самые вкусные конфеты.

Ещё он подробно описывал способность Дэми при клиенте в нужный момент сказать: «А папа обессял мне ласадку, если дяди ему халасо заплатят. А вы дядя халасо заплатите? Я отень хатю ласадку! И папа гавалит, сто если ему плоха заплатить, он мозэт в лягуску плевлатить. Насавсем. Давайте вы плоха заплатите, я так хатю пасматлеть, как из теловекав лягуски палутяюцца».

Слова милой крохи обычно так впечатляли заказчиков, что они платили сверх положенного. Освальду и без этого хватало денег на приличную конюшню, но Василика сказала, что либо она, либо лошадь. Освальд сомневался до первого ножа, полетевшего в его сторону, после чего твёрдо решил, что жена нужнее.

В утешение малышке Дэми решено было подарить боевой нож, тот самый, который она полировала вчера. Дэми это успокоило, по крайней мере на время. Оружие она любила так же страстно, как мать.

— Она мне парадное платье перепачкала! — выговаривала Василика, — и теперь вообще чистой одежды не осталось.

У Дэми в руках снова оказалась банка с вареньем.

— Ты где его опять взяла?! — завопила Василика, вырывая источник сладкого и хлопот из рук дочери. Она выбросила банку в окно и строго посмотрела на Дэми.

Я выглянула на улицу. Внизу на плитке внутреннего дворика отчётливо виднелись два пятна с неровными краями, говорящие, что с первой банкой Василика обошлась так же бесцеремонно.

— Она его что, наколдовала? — не поверила я. — Но это же невозможно! Магии, материализующей еду из пустоты не бывает. Все учебники предупреждают об этом. Разработкой подобных заклинаний занимались целые поколения магов, но их усилия были тщетны. Поэтому студентов академии магии предупреждают с первого курса не тратить свои время, силы и талант на бессмысленные поиски.

В опровержение всем теориям, в руках у Дэми появилась новая, уже третья банка варенья. Не знаю, как там поколения магов, а вот Дэми, которой было всё ещё меньше года, вполне справлялась. Малышка с интересом рассматривала, как темно-бордовая масса расплывается между пальчиками, когда она сжимает кулачок. Похоже, теперь Дэми и варенье были неразлучны.

— Это значит, что у тебя в семье родился маг с исключительной магической силой, — сделала вывод я.

Василика с совершенно бешеными глазами упала в кресло, не заметив следы варенья и там.

— А ещё это значит, что я никогда её не отмою.

К Василике постепенно приходило осознание, что она будет обречена бороться с липким бардаком следующие несколько лет. В войне Василики с вареньем, пока побеждало последнее.

Как гостят у мага и наёмницы

Из сборника баллад о рыцаре печального кактуса:

…Злая, жестокая ведьма хэй-хо

Невесту в цветок превратила.

И вынужден рыцарь скитаться, хэй-хо,

По оврагам, поросшим крапивой.

Он ищет с тех пор эту ведьму хэй-хо,

Отомстить за невесту хочет.

А кляча под ним хэй-хо, хэй-хо

Над подвигами хохочет.

От короля Вальга, отца Амель, решено было скрыть наше появление в Аскаре. Вряд ли он обрадовался бы, узнав, что случилось с его единственной и любимой дочерью. Ещё меньше ему бы понравилось, что злая, жестокая ведьма, причастная к её нынешнему растительному виду, находится у него под боком, а верховный аскарский маг тратит всё своё время и усилия, чтобы помочь ей.

Моя простуда прошла, как будто её не было. Освальд, как всегда, был на высоте, и смог меня вылечить всего лишь чаем. Кошмары больше не приходили. Присутствия Освальда оказалось достаточно, чтобы Шершех затаился и не давал о себе знать ни на первую ночь, ни на вторую, ни на третью.

Мне хотелось думать, что Шершех